Место
Шрифт:
А мертвец? Можно ли умереть, если ты уже мертв? Иными словами, насколько реальны здешние опасности? Может, в случае гибели просто «восстанавливаешься в начале этапа», как в компьютерной игре? Или, напротив — проваливаешься все глубже, на все более жуткие уровни?
«Все это полная чушь», твердо сказал Евгений. Точнее, хотел сказать, но страх сжал горло, не позволив произнести фразу громко. А шепотом получилось не очень убедительно.
В тот же миг что-то схватило его за штанину.
Евгений обмер, потом рванулся (хватка не отпускала), взмахнул своим импровизированным оружием, одновременно пытаясь левой рукой включить мобильник и, как назло, не попадая пальцем на нужную кнопку… Но уже в следующий миг паника схлынула. Он понял, что его держат вовсе
Он двинулся дальше, теперь уже глядя под ноги, насколько это позволяли темнота и высокая трава. Предосторожность была не лишней — здесь, куда не докатывался ни один трамвай, пространство не только по сторонам, но и между рельсами, казалось, с каждым шагом зарастало все гуще. Кое-где приходилось продираться через какие-то колючки и жесткий кустарник, а то и обходить стволы молодых деревьев. Но рельсы были все еще видны. Что-то в них было странное, в этих рельсах — помимо, разумеется, самой их совершенной нелепости посреди этого дикого и жуткого леса. Дракину пришлось присесть с включенным мобильником, чтобы понять, что именно.
Они блестели. Хотя, казалось бы, рельсы, по которым никто не ездил уже бог знает сколько лет — да и ездил ли кто-то вообще, и главное, КТО? — должны быть сплошь бурыми от ржавчины. Если вообще не ушедшими в землю. Что их удерживает? Никаких шпал под ногами Дракин не чувствовал… Евгению не понравился этот блеск. Он не ассоциировался с холодным твердым металлом. Скорее так могли бы блестеть два гигантских жирных червя, два влажных кишечных паразита, увеличенных тысячекратно… или, может быть, щупальца, протянувшиеся в траве и поджидающие беспечного путника…
Глупости, сердито сказал себе Дракин, поднося светящийся экранчик еще ближе. Самые обычные трамвайные рельсы, характерной формы, со стыками, ничего живого в них нет даже близко…
Он дотронулся до металла. Или того, что должно было быть металлом. Рельс действительно оказался влажным на ощупь. Влажным, холодным… и мягким.
Евгений брезгливо отдернул руку, потом решился потрогать снова. Нет, это не была мягкость плоти, которую, конечно, раздавили бы колеса тяжелых трамваев. Пальцы слегка продавливали поверхность — или даже проходили сквозь нее? — но затем встречали быстро растущее сопротивление. Что-то подсказывало Дракину, что попытки преодолеть это сопротивление, даже при помощи промышленной циркулярной пилы по металлу, ничем хорошим бы не кончились — во всяком случае, для пилы.
Юноша поднялся, машинально вытирая руку о джинсы. Мобильник предостерегающе пикнул, предупреждая о скором разряде аккумулятора. Поколебавшись, Евгений выключил его и осторожно пошел дальше, всматриваясь в заросли под ногами. Перебравшись через очередные усеянные колючками сухие стебли, он бросил взгляд вперед — и обмер.
Прямо перед ним, в каком-нибудь метре, на путях стояла безмолвная фигура. Ростом с человека, худая, скособоченная, она стояла неподвижно, растопырив уродливые руки с длинным узловатыми пальцами, словно поджидая, когда жертва сама придет к ней в объятия. Деформированная, покрытая шишками голова была повернута набок под каким-то жутким углом, наводившим на мысль о сломанной шее — и из этих шишек что-то торчало… точнее, росло. Словно кто-то увеличил в тысячи раз волосатые бородавки. Ничего похожего на одежду не было; бледное тело покрывали пятна бугристой коросты, обросшей какой-то паршой…
— Не подходи!!! — взвизгнул Евгений, вскидывая свое копье.
Но фигура и не думала подходить. Она оставалась все такой же недвижной и безмолвной — и эта окостеневшая неподвижность внушала еще большую жуть, чем если бы тварь зашевелилась.
Мобильник чуть не выскользнул из покрывшихся холодным потом пальцев Дракина, но тому все же удалось совладать с кнопкой включения. Экранчик засветился, и мгновение спустя Евгений выдохнул с облегчением. То, что он принял за человекообразное чудище, оказалось всего лишь деревом, выросшим прямо между рельсами. Старым — не чета тем тонким стволам, что Евгению уже попадались — полузасохшим и невероятно уродливым, но все-таки деревом. Не руки, а сучья; не волосатые шишки, а наросты с тянущимися из них тонкими ветками; не короста, а растрескавшаяся, отвалившаяся во многих местах кора, покрытая каким-то лишайником; не ноги, а разлапистые корни; не голова, а просто утолщение в верхней части короткого ствола, без каких-либо намеков на черты лица…
Интересно, сколько ему лет? Спилить бы да посчитать кольца… Впрочем, то, что этой дороге не меньше ста — судя по самым древним трамваям — и так понятно… Неужели никто не ремонтировал эти рельсы — чем бы они ни были — с тех самых пор? И не ездил дальше, чем докатываются трамваи? Странно, что эти пути вообще сплошь не заросли столетними дубами…
Евгений обошел дерево и вновь вышел на рельсы. Но резко возросшее чувство дискомфорта, возникшее, когда дерево осталось за спиной, заставило его обернуться.
И тогда он увидел лицо.
Оно было таким же уродливым, как и вся фигура, но находилось именно там, где и должно было находиться — на том самом «утолщении вверху ствола». Дракин просто подошел к этому… этому… со спины. А теперь он отчетливо видел раззявленный в безмолвном крике рот с растрескавшимися губами, крючковатый нос, черные ямы глаз в густой сетке глубоких морщин…
Статуя, мелькнула спасительно-рациональная мысль. Кто-то, попавший сюда, увидел дерево, похожее на человека, и решил довести сходство до логического конца…
Ледяная пустота страха наполняла живот, но Евгений заставил себя вновь подойти к тому, что стояло на путях, вплотную и посветил экранчиком на лицо.
Сразу стало ясно, что никакой резец скульптора, даже если понимать под таковым простой перочинный нож, здесь не прикасался. Рот оказался небольшим дуплом, из которого тянуло сырой гнилью, нос — наростом на коре, лишенным, естественно, ноздрей, глаза — двумя сучками, которые, должно быть, отвалились давным-давно, оставив окруженные валиками коры впадины. Все-таки просто дерево. Причудливая игра природы и не более чем. Плюс скудость освещения и соответствующий психологический настрой… днем это, наверное, выглядит не столь впечатляюще…
Чтобы окончательно в этом удостовериться, Евгений хотел было сунуть пальцы в дупло, но нечто удержало его от этой идеи. «Кто знает, что там за дрянь внутри, — разумно сказал он себе, — дохлая белка какая-нибудь… запах вполне подходящий… или просто руку занозить можно…» Вместо этого он подошел к одной из распростертых «рук». Хм, все-таки забавно — веток-«пальцев» на ее конце ровно пять. И на второй «руке», кстати, тоже, хотя она растет несимметрично — чуть ниже, более сдвинута вперед, да и в длину короче. К тому же обе ветви выкручены и изогнуты так, как никогда не смогли бы настоящие руки, если только не переломать в них все кости…