Месяц в демократической Германии

Ленч Леонид Сергеевич

Гитлер, бывший маляр, несостоявшийся художник, мог бы, наверное, оценить красоты Лейпцига, но не захотел: уж очень претили ему революционные традиции этого города. Сильная коммунистическая организация рабочего Лейпцига была бельмом на глазу у фашистского диктатора. Не случайно именно Лейпциг фашисты избрали местом, где был разыгран судебный фарс, вошедший в историю под названием процесса о поджоге рейхстага.

И как же жестоко посмеялась жизнь над бесноватым фюрером! В том самом Лейпциге, который он так не любил, в том самом здании, где происходил фашистский суд над Георгием Димитровым и его товарищами, открыт

музей памяти мужественного болгарского революционера-коммуниста! Та же дубовая скамья, где сидели подсудимые, стоит в зале, вернее, в комнате, где происходил суд, те же портреты императоров и королей в мундирах с лентами через плечо висят на стенах. Все уцелело, все оставлено так, как было тогда, при Гитлере. Но тут же висит и знаменитый сатирический антифашистский фотомонтаж: великан Димитров как бы нависает угрожающе-неотвратимо над широкозадым карликом Герингом в лакированных крагах.

Под стеклом хранятся любовно сохраненные реликвии: синий в белую полоску костюм Димитрова, в котором он был на суде, его расческа, табак, зубная паста. Документы, старые газеты, фотографии рассказывают о всей механике фашистской провокации и о мужестве Димитрова и его товарищей на суде.

Я сидел на скамейке в сквере, отдыхал после осмотра музея и думал, что если бы Гитлер каким-то чудом ожил и инкогнито попал бы наконец в Лейпциг, — он тут же окочурился бы вторично, заглянув в музей Димитрова. А если бы не окочурился здесь, то его доконал бы другой замечательный лейпцигский музей — мемориальный музей Ленина на Роза-Люксембургштрассе. Он расположен в бывшем здании издательства «Лейпцигер Фолькс-цейтунг». Здесь в феврале 1912 года после Пражской конференции Ленин совещался с членами нового ЦК и с членами большевистской фракции III Государственной думы.

В. И. Ленин был нелегально в Лейпциге и в 1914 году, в марте. В музее вы увидите обстановку комнаты, в которой жил Владимир Ильич, здесь же собраны все материалы, связанные с его пребыванием в Германии и в Лейпциге, показан жизненный путь вождя партии русских большевиков и мирового рабочего движения, создателя первого в мире рабоче-крестьянского государства.

Допустим, однако, что живучий призрак фюрера и тут не протянул бы ноги, но в Пробстхейде (район Лейпцига), на Руссенштрассе, 48, он получил бы третий и окончательный удар и принял бы вторую свою бесславную кончину.

Белый, скромный, одноэтажный домик. В далеких 1900—1901 годах в этом домике помещалась маленькая типография, принадлежавшая Герману Pay, человеку, связанному с немецкой социал-демократией, члену партии. Немецкие товарищи рекомендовали его Ленину как надежного и опытного конспиратора. В этой типографии был напечатан первый номер «Искры». Владимир Ильич приехал тогда в Лейпциг и прожил здесь с 13 по 22 декабря 1900 года, редактируя первые номера первой всероссийской марксистской газеты.

Немецкие и русские подпольщики-революционеры отсюда, из Лейпцига, направляли «Искру» в Россию.

Сильное волнение охватило нас, когда вместе с Максом Шульцем мы вошли в здание типографии, увидели старенькую скоропечатную машину, кассы с ручным набором, старинную мебель. Оно еще больше усилилось, когда в наших руках очутился первый номер «Искры» (его точная копия, конечно), помеченный декабрем 1900 года (число не указано), со знаменитой передовой статьей «Насущные задачи нашего движения»,

принадлежащей перу Ленина, кончающейся вещими словами, звучащими и сейчас, как набат:

«Перед нами стоит во всей своей силе неприятельская крепость, из которой осыпают нас тучи ядер и пуль, уносящие лучших борцов. Мы должны взять эту крепость и мы возьмем ее…»

11. Вкусные сухарики

Я сидел в помещении одной из городских избирательных комиссий в Лейпциге и смотрел, как немцы выбирают своих народных депутатов.

Церемониал выборов был очень похож на наш. По коридорам, в вестибюле — повсюду с ужасно озабоченными мордочками сновали чистенькие белобрысенькие немецкие юные пионеры и пионерки. Можно было подумать, что именно они несут ответственность за исход выборов. Они тоже очень напоминали наших мальчишек и девчонок.

В два часа дня два члена избирательной комиссии взяли урну и пошли на дом к какой-то ветхой старушке-избирательнице, которая по немощи своей не могла явиться сама на выборы.

Уходили члены избирательной комиссии к старушке торжественные, веселые, пошучивая и посмеиваясь, а вернулись через сорок минут такие смущенные, расстроенные и явно недовольные собой, что на них было жалко смотреть.

— Что случилось? — спросил председатель комиссии.

— Боже мой, как она нас ругала! — сказал один из членов избирательной комиссии.

— За что?!

— За то, что мы пришли к ней так поздно! Оказывается, она нас ждала с раннего утра, заварила кофе, испекла печенья. Я, говорит, хотела попить с вами кофе, поговорить с вами по-людски о политике, о том о сем, как полагается. А вы когда явились?! Я пять раз кофейник подогревала, у меня весь кофе выкипел. Уходите, видеть вас не хочу!

Председатель комиссии помрачнел.

— Не проголосовала?

— Потом отошла, проголосовала. И даже сунула каждому из нас в карман по сухарику.

Члены избирательной комиссии, как по команде, полезли в карманы своих пиджаков и достали старушкины сухарики.

— Мы получили хороший урок! — серьезно сказал председатель избирательной комиссии. — И мы его учтем на будущее. Дайте сюда печенье, вы его не заслужили.

Он взял у членов избирательной комиссии сухарики и отдал их мне — советскому гостю.

Сухарики обидчивой немецкой старушки оказались очень вкусными.

12. В сельскохозяйственном кооперативе

Крестьянские хозяйства ГДР кооперированы сейчас на сто процентов.

По степени кооперирования средств производства они разбиты на три группы.

Самое кооперирование, а также и перемещение из низшей кооперативной группы в более высокую происходило и происходит на началах абсолютной добровольности, в обстановке полной демократии, безо всяких административных нажимов и перегибов.

Да и нужды-то не было «нажимать» на крестьянство. Расчетливый немецкий крестьянин, прикинув и так и этак, решил, что коллективная дружная работа на полях и фермах — дело рентабельное и лично ему выгодное, ибо принцип материальной заинтересованности кооператора в ГДР осуществляется последовательно и во всем. Здесь применяется самое широкое премирование за повышение урожая, за рост поголовья скота и т. д.