Месяц за Рубиконом
Шрифт:
Я разжал губы, выталкивая землю и траву, которые грыз в беспамятстве, и плюнул девушке в лицо слюной из добавочных желез.
Коллоидная кислота пробила лобную кость и вспухла облаком пены, мгновенно выжигая лавли мозг.
Скорее всего, она не успела уйти в Мир. В стабильном коллективе лавли образовалась новая свободная ниша.
Я привстал, разрывая гибкие лианы, которыми были связаны руки и ноги.
Вокруг меня сидели кружком с десяток лавли – все юные, красивые и безнадёжно медленные для Защитника, созданного вторым Призывом.
Живот ныл, организм вопил, требуя пищи – волновая печать произвела Изменение, но боевые органы пришлось создавать из моих же человеческих.
У меня не было другого выхода, и я постарался не думать о том, что делаю.
Через тридцать секунд я выпрямился, чувствуя, как организм восстанавливает повреждённые ткани. Над пригорком звенели свирели, я чувствовал, как затихают четыре мелодии… вот одна из них смолкла и раздался звенящий смех.
Только бы не Ана!
У меня не было времени разбираться, я видел четыре группы лавли, над одной из которых зависли в воздухе клочья комбинезона стражи и кровавые фрагменты её тела.
Поэтому я побежал к ближайшей группе, чей пленник ещё жил.
Они и так-то были быстрыми, а когда поняли, что происходит, смогли ускориться ещё больше. Но всё-таки недостаточно. Мир связал их в единую сеть, но, кажется, их Мир тоже растерялся и не знал, что делать.
А с оторванными головами лавли жить не умели.
К последней группе я шёл уже медленнее, старшая стража, которую я освободил первой, даже успела встать и срывала с рук путы.
Лавли попытались убежать.
Я не позволил.
Последнего я остановил, дёрнул к себе и снизил скорость восприятия мира до доступной ему. Это был длинноволосый тонколицый юноша, по которому на Земле девчонки сохли бы толпами. В облике Защитника я нависал над ним, как оживший кошмар.
– Я хочу, чтобы ты понял, – сказал я. – Понял и запомнил.
Кажется, он очень удивился тому, что останется жив.
В их сумасшествии оставалось очень много здравого рассудка.
– Теряя смыслы – теряешь себя, – сказал я. – На самом деле я ещё не до конца с ними разобрался. Но разберусь. Вы хотели спрятать то, что было вам дорого, и отравить врага тем, что вам отвратительно. Но вы отравили только себя.
Я взял его ладонь и медленно, один за другим, сломал пальцы.
Он даже не закричал. Просто смотрел на меня, остолбенев.
– Я знаю один смысл, – сказал я. – Он прост. Никогда нельзя убивать свои смыслы.
Только в этом обличье я смог увидеть, как рождается кристалл. Прямо перед моими глазами, в фокусе взгляда, будто сотканный из воздуха невидимым принтером.
Я подставил свободную руку и поймал его.
Кристалл был красно-синий, тонкий и острый, как игла.
Я вложил его лавли в искалеченную кисть, сжал ладонь, потом развернул – и дал хорошего пинка по голому заду.
Лавли бежал до самых руин, споткнувшись и упав только один раз.
Повернувшись, я увидел Ану, старшую стражу и единственную уцелевшую стражу. Они были избиты, окровавлены, но живы.
Изменённые очень прочные.
Они смотрели на меня. Они были в моём темпе, значит, видели и слышали финал побоища.
Первой прижала руку к левому, человеческому, сердцу старшая стража. Склонила голову и встала на одно колено.
За ней Ана и стража.
– Не надо, – сказал я. – Я этого… всего… вовсе не хотел.
Тело подёргивалось, медленно сбрасывая облик Защитника. Сквозь кожу стала сочиться клеточная жидкость, комбинезон намок в попытках отвести её.
– Никто из нас не хотел, Порождающий Смыслы, – ответил Ана.
Серьёзно сказал. Без паясничанья.
Глава восьмая
Бюрократ ждал нас в куполе, в помещении, откуда экран вёл на Шогар. Сюда притащили его кресло и стол, за которым он в ожидании нас работал. Когда я первым шагнул сквозь экран, он подпрыгнул, будто пружиной подброшенный.
– Наконец-то!
Вышедший следом Ана замер. Недоумённо сказал:
– Мы на восемь часов раньше срока.
– Неважно, неважно! – учётчик уже подскочил к нам и теперь отряхивал меня, будто желая удостовериться, что я настоящий.
От него сильно пахло сыром, луком и чесноком. Чипсы, что ли, снова лопал?
– Знаешь, как мне влетело? Высшая срочность, его ждут!
Мы с Аной переглянулись.
Когда мы возвращались за ограду гарнизона, Ана поговорил с уцелевшими стражами, и те не стали рассказывать детали случившегося. Просто столкновение с лавли и гибель одной из стражей… событие печальное, но обычное для этого мира. Я думаю, они сказали бы всё, что я попросил, – так их потрясло увиденное.
Мы отдохнули и перекусили. Меня мутило, но я заставил себя поесть и даже подремал – хотя телу Изменённого требовалось гораздо меньше времени для сна.
Если Ана и хотел устроить мне несколько вылазок наружу, то побоище заставило его изменить планы. Мы вернулись на Саельм в полной уверенности, что времени у нас ещё много.
Но судя по суете Валь – ему и впрямь влетело.
– Никогда такого не было, – проворчал Ана.
Бюрократ на миг застыл, глядя на него. Потом укоризненно сказал:
– Со мной связывался внутренний тактик! Понимаешь?
Кажется, Ана растерялся.
– Максу всё равно надо готовиться к миссии…
– Не наше дело, – отрезал Валь. – Тактик!
Тон был такой, словно с ним лично Господь поговорил.
– Как прошла тренировка? – прекратив, наконец, суетиться, спросил бюрократ. Снял у меня с пояса рипер, положил на свой стол. Мне показалось, что оружие он взял в руки с некоторой брезгливостью.
Бывают ли Изменённые-пацифисты?
А почему бы нет. Им тоже найдётся работа.