Метаморфоз
Шрифт:
Ройбэ, прежде чем ответить, внимательно вгляделся в его лицо, потом покачал головой.
— Да знаешь, не так уж сильно. Если присмотреться, можно узнать. Понятно, что шрамы искажают, но общие черты узнаваемы.
Кэн едва не присвистнул от удивления. Похоже, Хэно очень постарался, когда работал над его лицом. Или старому другу просто очень хочется видеть знакомые черты? Впрочем, даже не это важно, важнее как-то оправдать изменение мелких привычек.
— Серьезно? А отец говорит, меня не узнать. Говорит, я даже веду себя совсем не так. А я даже не помню,
— Вообще, да, — согласился Ройбэ. — Что-то в тебе изменилось. И голос другой.
— Отец считает, это из-за того, что я столкнулся с эфиром так близко, как еще никто не сталкивался, — поспешно сказал Кэн. — А если сталкивался, то живым не возвращался. Кто его знает, что там со мной сделали.
— Ну ничего, — Ройбэ вдруг жизнерадостно улыбнулся. — Главное, что уцелел. Кто знает, может ты там приобрел такой опыт, что скоро всех переплюнешь. Вдруг сейчас как откроются способности, каких ни у кого нет.
— Хотелось бы, — рассмеялся Кэн. Он сразу почувствовал себя намного увереннее. Обман прошел, теперь этот парень готов принимать его таким, какой он есть. Может, иногда удивится поведению старого друга, но едва ли всерьез что-то заподозрит.
***
Лекционный зал был не такой большой, как обеденный, но тоже внушительный. Внизу располагалась кафедра и большая черная доска, а дальше забирались вверх полукруглые ступени с длинными столами на них. Учеников в группе было много, человек пятьдесят, но когда все расселись за столы, стало казаться, что их всего ничего. Кэн и Ройбэ забрались на самый верх и забились в уголок. Рядом с ними осталось еще множество пустых стульев.
Тут только Кэн понял, что у всех ребят с собой сумки, и что из этих сумок они вытащили тетради и перья, а у него совсем ничего нет. Кажется, и Хэно, и тот, по воспитательной работе, просто забыли об этом. Ройбэ выручил: нашел в сумке почти чистую тетрадь и запасное перо, а чернильницу придвинул поближе.
Потом появился и учитель, немолодой мужчина в темно-синем токо-нэ. Вид у него был самый строгий. Он грозно зыркнул на учеников, и тут же воцарилась тишина.
— Продолжим, — объявил он хорошо поставленным голосом. И тут же понес какую-то невнятную чушь.
Лекция по теории вычислительной магии оказалась жутко скучной и совершенно непонятной. Учитель вещал про какие-то потоки со странными именами и с чудовищной скоростью рисовал мелком на доске странные загогулины. Ройбэ старательно перерисовывал их в тетрадь, успевая еще и приписывать какие-то комментарии. Кэн попробовал тоже что-нибудь записать, но мигом убедился, насколько его рука к перу непривычна. Он срисовал еще только два значка, а учитель написал уже два десятка. К тому же никак не удавалось уловить смысл происходящего. Наверняка суть значков растолковали всем еще в первом классе, и теперь Кэн чувствовал, что для понимания ему не хватает огромного пласта знаний. Он еще срисовал несколько значков, потом вспомнил, что у него болит рука, и вовсе отложил перо.
Наконец объявили небольшой перерыв, и Кэн со стоном облегчения потянулся. Ройбэ оглянулся на него с тревогой.
— Ты ничего не записал?
— Пальцы плохо действуют, — виновато объяснил Кэн. — Не успеваю за ним.
В доказательство он еле пошевелил скрюченными пальцами. Чистое притворство, конечно, но в сочетании со шрамами выглядело убедительно.
— Ну ничего, — утешил его Ройбэ. — Я тебе дам свой конспект почитать.
— Ты настоящий друг! — заулыбался Кэн. — Слушай, может, объяснишь, что это все значит? Я как ни пытаюсь вспомнить, ничего не выходит.
— Да это просто! — воскликнул Ройбэ. — Самое сложное — выучить таблицу потоков. Вот она.
Он полез в сумку, выудил оттуда бумагу и принялся ее разворачивать. Лист занял весь стол перед парнями. Он был расчерчен мелкими квадратиками, и в каждом квадратике красовался заковыристый символ, вроде тех, которые учитель рисовал на доске. Впрочем, некоторые квадратики оказались пустыми, а несколько — вовсе перечеркнутыми.
— Вот, смотри. В верхней строке — стихии. А вот тут, в столбец, базовые действия. И вот на пересечении ищи потоки. Видишь? Ну давай для примера. Вот воздух. А вот — движение. На пересечении поток «ка». Это ветер. А можно взять закручивание. Тогда будет смерч. Ну, вспомнил?
Кэн следил за пальцем Ройбэ, уверенно бегающим по строкам. Загогулины, на которые он указывал, ничем не напоминали ни ветер, ни смерч.
— И что? — осторожно спросил Кэн. — Если нарисовать такой значок, начнется смерч?
Ройбэ посмотрел на него странно.
— Конечно, нет! Неужели ты даже этого не помнишь? Нарисовать формулу — половина дела. Потом нужно мысленно к ней обратиться и отправить запрос в эфир. Если бы достаточно было нарисовать, школу бы заново приходилось отстраивать после каждой лекции!
Кэн почесал макушку и принялся вдохновенно врать:
— Знаешь, я себя вообще теперь как-то странно чувствую. Как с неба упал. Вообще ничего не понимаю. Вот ты рассказал, и я сразу подумал: конечно, а как же иначе. А пока ты не рассказал, я никак не мог вспомнить. Как будто, знаешь, в стену упираюсь. Бац лбом — и никак.
— Даже представить не могу, — сокрушенно покачал головой Ройбэ. — Может, вспомнишь еще?
— Заново, наверное, придется учить, — вздохнул Кэн. Немного подумал и рискнул предположить: — А может, это наказание такое? Ну, чтоб больше не лез куда не надо.
— Думаешь? — недоверчиво протянул Ройбэ. — Вот будет обидно, если так! У тебя такой талант был...
— Но как тебе кажется, это возможно?
— Вообще... Думаю, да. Эфир, все же, пространство не мертвое. Кто-то там обитает, говорят. Демоны... У них может быть свое мнение, что магам положено, а что нет. Если ты кого-то обидел, вполне могли и наказать.
Кэн удовлетворенно кивнул. А у него неплохо получается! Ведь не знает ничегошеньки, сочиняет на ходу, а угадывает. Значит, этот мир магии не так уж безнадежно чужд, значит, в нем можно научиться ориентироваться, опираясь на обычную житейскую сметку. Тогда он не пропадет.