Метаморфозы сознания
Шрифт:
— Снежка! — донеслось из наушников. — Чт у тбя тм?
— Дерьмо, — прохрипела Снежана, выползая из плесневого ковра и пытаясь оторвать от комбеза лохмотья грибка. Ткань шипела в тех местах, где её коснулись сине-зелёные нити, а экран шлема помутнел и стал совершенно непрозрачным. — Йозеф! Йозеф, сука, отвечай!
— Я здесь, — хрипло донеслось из наушников. Кажется, кислота, или что там выделяла плесень, добралась до электроники шлема. — Снежка, т мня слшишь?
— Слышу как аутиста-паралитика. Эта дрянь разъедает мой комбез и шлем!
— Ты цла?
— Пока да.
—
Голос Йозефа заглох окончательно, и Снежана, ругаясь, сорвала с головы шлем. На прежде гладкой и блестящей поверхности появились уродливые тёмные пятна, а защитный экран и вовсе выглядел так, будто его передержали в микроволновке. Комбез тоже пострадал: тут и там виднелись прожжённые кислотой дыры, но на коже осталось лишь лёгкое покраснение.
Продолжая материться, Снежана подобрала банку и кое-как набила её плесенью. Затем, хромая, направилась к гидроциклу, и тут пришла боль. Поражённые места загорелись, словно их прижгли факелом, во рту появился привкус крови. Машинально Снежана коснулась панели управления медблоком на запястье, но тут же отдёрнула пальцы. Сверхразум его знает, что это такое попало в кровь. Лучше поостеречься.
— А, тёмная энергия, — выдохнула девушка, сталкивая гидроцикл в воду. Теперь, казалось, он весил не меньше центнера. Таким же тяжеленым грузом повис на поясе бесполезный пистолет, который она только что с удовольствием разглядывала.
Голова кружилась, Снежана сунула банку в багажный отдел и нащупала стартер. Краем глаза она заметила, что стекло банки тоже начало мутнеть.
— Что ж ты за штука такая? — сквозь зубы выдавила она, заводя мотор. Изъеденные плесенью колонны, конечно, придётся чинить, а вредителя уничтожать. Но Снежану сейчас занимал куда более важный вопрос: добраться до станции раньше, чем яд достигнет сердца.
Административный центр Мидгарда, 36 мая. Хелена Моргенсен
Это было самое высокое здание в городе. Двадцать пять этажей, не так уж много по земным меркам, но здесь Центр возвышался над городом, как цитадель замка. Когда-то на постройку таких тратили месяцы. Теперь — дни.
Хелена не впервые была в этом месте, но каждый раз поражалась, как быстро люди умеют строить. Ещё три месяца назад здесь не было ничего. А теперь в долине меж двух рек раскинулся целый город для двух тысяч человек — экипажа и пассажиров корабля, прилетевшего на Фрейю. Корабля, который изначально совсем не задумывался, как ковчег.
И если там, на улицах, трудно было оценить размеры грандиозной стройки, то из здания администрации открывался обширный вид. Кабинет Эдмунда Келлера, одного из членов Совета и начальника Биологической службы города, располагался не на самом верху, но и отсюда можно было увидеть весь Мидгард. Потом, конечно, вокруг начнут ставить жилые многоэтажки, появятся настоящие небоскрёбы, и город превратится в отвратительную копию земных мегаполисов. Но сейчас внизу лежали аккуратные, полные плавных изгибов белые домики, выглядевшие так, словно их нарисовал дизайнер-футуролог. Зрелище это каждый раз захватывало не привыкшую к высоте Хелену, пусть и ненадолго.
Здесь
Как, например, сейчас. Сперва с утра в кабинет заявился Драгомиров, в обычной для него хамской манере потребовав анализ по его проблеме. Потом, как оказалось, он переправил документ Келлеру, и уже через два часа Хелене поступил звонок с предложением посетить начальника. Вызов автоматического такси, десять минут езды по улицам Мидгарда, и вот они вдвоём входят в кабинет Келлера. Времени на то, чтобы посмотреть в окно, не остаётся.
— Садитесь, — советник приглашающим жестом указал на мягкие кресла. — Я прочитал ваш доклад, доктор Моргенсен. Признаться, меня он напугал.
Хелена слегка поморщилась. Ей не нравилось, когда её называли «доктор». В конце концов, ей всего двадцать два года — земных года — и в былые времена она только заканчивала бы университет. Конечно, Хелена отдавала себе отчёт, что она живёт не в двадцатом веке и сейчас дети в школу идут, едва достигнув четырёх лет, но такое обращение всё же что-то задевало в душе. Для Снежной королевы, как её вполне заслуженно звал Драгомиров, это было весьма редким явлением.
С другой стороны, Келлер был одним из немногих, кто относился к ней, как к человеку. Ему можно и простить.
— Понимаю, — ровным голосом сказала она.
— Вы не нашли подходящего животного среди известных нам и спрогнозировали его портрет. На основании каких данных?
— Ну... — ординатор запнулась. Как объяснить слепому, что такое красный цвет? — Я смоделировала ситуацию по отчёту доктора Драгомирова и выделила качества, которыми должен обладать убийца. Затем я перебрала возможные варианты реализации этих качеств в биологическом объекте и оставила наиболее вероятные варианты. Биохимия существ Фрейи очень похожа на нашу, так что точность прогноза...
— Так, — Эдмунд забарабанил пальцами по столу. Иван хранил гробовое молчание. — Значит, точность вы гарантируете?
— Девяносто пять сотых, что существо похоже на один из предложенных мною вариантов.
— Это уже достаточно много.
— Тебе бы в сценаристы ужастиков податься, с такой-то фантазией, — буркнул Драгомиров.
Фантазия у Хелены полностью отсутствовала, но, с другой стороны, может, так и пишутся книги? Моделируется ситуация, рассматриваются варианты, рассчитываются вероятности. Только Хелена делает это осознанно, а нормальные люди — нет.
Нормальные люди. Ну да. Тут и спорить не о чем. Она — ординатор. Среди ординаторов нормальных нет. Драгомиров ей каждый день об этом напоминает.
И ничего ужасного в своём выводе Хелена тоже не видела. Нечто вроде ядовитой мурены, нечто вроде осьминога с ядовитыми щупальцами, нечто вроде ракоскорпиона. Возможно, их и можно показать в каком-нибудь фильме. Но это ведь потенциально реальные существа, не больше того. Зачем снимать о них кино?
— Вы дадите санкцию на исследовательскую миссию? — подал голос Драгомиров. Он был мрачен и угрюм. Впрочем, он всегда был мрачен и угрюм, точно ему только что сообщили о смерти любимого хомячка. Другим Хелена его никогда не видела.