Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Этот весенний, воздушно-солнечный экстаз был светлой стороной духовной жизни Тома. Но его горящие, всегда окруженные глубокими тенями глаза, бескровное лицо, тонкое и хрупкое тело ясно говорили тем, кто желал понять, что он боролся со своей теневой стороной и редко выходил победителем. Я был свидетелем этой сумеречной страсти один-единственный раз, но при незабываемых обстоятельствах. Дело было зимним вечером. Я попросил разрешения сходить в часовню, где забыл в своем шкафчике книгу. Я уже было побежал обратно, под сильным впечатлением от глубокого скудно освещенного свода, возвращавшего потрясающим эхом малейший из моих звуков. И тут я услышал всхлип, словно идущий из-под земли. И действительно, под землей кто-то плакал, потому что рыдания доносились из узкого отверстия, расположенного за хорами и ведущего обводной лестницей в склеп. Я был ни жив ни мертв и напуган, тем более что — как мне было доподлинно известно — ничто не смогло бы помешать

мне спуститься и посмотреть, что происходит в подземелье.

И я сошел туда. Склеп — насколько можно было судить по кровавому и трепещущему свету единственного фонаря — являл собой беспорядочное нагромождение парт, стульев, канделябров, молельных скамей, церковных налоев и прочих хоругвей, всю молельную рухлядь, божьи закопушки, громоздившиеся в запахе известки и стылого ладана. Но еще лежал на плитах Христос в натуральную величину, обычно стоявший в Фаворском саду, но в тот момент ему как раз заменяли прогнивший крест. Он был великолепно, атлетически сложен и наилучшим образом отлит из какого-то гладкого и скользкого материала, имел вид цветущий и приветливый, широко раскинутые руки, впалое, но мощно прорисованное чрево, и ноги, сплетенные в мускулистом извиве. Он лежал на полу, лишенный привычной одежды, в виде креста, и тем не менее распятый, потому что я вскоре различил лежавшего под ним Тома, повторявшего его позу и стонавшего под придавившей его тяжелой статуей.

Я убежал в ужасе от этой сцены, столь сильно сближавшей любовное совокупление и распятие, словно традиционное целомудрие Христа было лишь долгой и тайной подготовкой к бракосочетанию с крестом, как если бы предающийся любви мужчина оказывался некоторым образом пригвожден к своей возлюбленной. Во всяком случае, я узнал мрачную тайну Тома, его физическую, плотскую, чувственную любовь к Иисусу, и не сомневался, что эта темная страсть имела некоторое отношение, — но какое на самом деле? — к пресловутому Coup sec, или холостому выстрелу, чьим изобретателем он был и чем снискал необыкновенное уважение среди флеретов.

Coup sec, как достаточно ясно из его названия, это оргазм, доводимый до логического конца без какого-либо истекания спермы. Для этого следует совершить — самому или с чьей-то помощью — довольно сильное нажатие пальцем на самую дальнюю доступную точку семенного канала, то есть практически на передний край ануса. Ощущение от этого резче, неожиданней и обогащено нотой горечи и тревоги — наслаждение для одних, священный ужас (в значительной степени суеверный) — для других. Нервное потрясение сильнее, но поскольку запас спермы остается нетронутым, повтор более легок и волнующ. По правде говоря, холостой выстрел так и остался для меня любопытным курьезом, но без особого практического значения. Этот оргазм без эякуляции облекается в некую замкнутую цепь, в основе которой, по-моему, лежит отказ от партнера. Можно подумать, что любитель холостого выстрела, после первого порыва навстречу партнеру, внезапно осознает, что тот не представляет собой ни родственную душу, ни братское тело, и, охваченный сожалением, разрывает контакт и возвращается к себе, как море, в досаде на волнорез сглатывает волну обратной волной. Это реакция существа, совершившего глубинный выбор в пользу закрытой ячейки и двойственного заточения. Я далек — надо ли добавить «увы»? — от абсолютной пары, я слишком люблю других, одним словом, инстинктивно я слишком охотник, чтобы таким образом замыкаться в самом себе.

Дикая набожность и мятежные открытия окружали Тома ореолом мрачного почета. Святые отцы были бы не прочь сбыть этого ученика — слишком одаренного, но, в конце концов, он делал им честь, и надо признать, что его экстравагантные выходки, в учреждении светском быстро исчерпавшие бы себя, находили в религиозном колледже благоприятный для расцвета климат. Куссек извратил смысл большинства молитв и церемоний, которыми нас пичкали, — но имели ли они сами по себе смысл, не ждали ли они, свободные и пустые, что нежный произвол гениального существа подчинит их своей системе. В пример этому приведу лишь 109 и 113 псалмы, которые мы пели каждое воскресенье на заутрене и которые словно были написаны специально для него, для нас. Доминировал горделивый клич Тома, а наши голоса только вторили его загадочному и гордому утверждению:

Господь сказал господину моему Сядь одесную И я принужду врагов Простереться перед тобой ниц.

И мы воображали его, положившим голову на грудь Иисуса, попирающим униженную ватагу учеников и святых отцов. Мы безоговорочно принимали на свой счет презрительные обвинения, которые 113 псалом выносит гетеросексуалам:

Имеют ноги, и не идут, имеют глаза, и не видят, имеют руки, и не трогают, имеют
ноздри, и ничего не обоняют!

Мы-то, ходившие, смотревшие, трогавшие и нюхавшие, скандировали это нахальное обвинение, лаская взглядами спины и ягодицы стоящих впереди товарищей, всех этих юных тельцов, взращенных для домашних работ, и, значит, парализованных, слепых, лишенных осязания и обоняния.

Рафаэль Ганеша, правду сказать, был довольно чужд мистическим тонкостям Тома Куссека. Он предпочитал традиционным образам Христа пышную и цветистую иконографию Востока. Он был обязан именем индусскому идолу, красочное изображение которого покрывало всю поверхность крышки его парты, — Ганешу, божеству с головой слона, четырьмя руками, томным подведенным взглядом, сыну Шивы и Парвати, постоянно сопровождаемому одним и тем же тотемным животным — крысой. Наивная пестрота красок, санскритский текст, огромные драгоценности, обременявшие идола, существовали только для того, чтобы окружать, пеленать, выставлять на обозрение гибкий благовонный хобот, раскачивавшийся с чувственной грацией. По крайней мере, так утверждал Рафаэль, видевший в Ганеше обожествление ласкаемого полового члена. Каждый юноша, по его мнению, имел право на существование только в качестве храма бога единого, скрытого в алтаре одежд, и которому он жаждал воздать славу. Что да тотема-крысы, то его значение оставалось загадкой даже для самых мудрых ориенталистов, и Рафаэль никогда бы не догадался, что раскроет этот секрет невзрачный Александр Сюрен по прозвищу Флеретта. Это наивное и неуклюжее идолопоклонство на восточный манер делало Рафаэля антитезой тонкому мистику Тома. Но я всегда думал, что Клинкам сильно повезло, что их вдохновляли и направляли два столь диаметрально противоположных главаря.

Из жестокого и страстного общества Клинков и наших поединков в фехтовальном зале я вынес любовь к стали. Но поскольку нынче уже не принято носить шпагу на боку, я составил себе коллекцию потайных клинков, набор шпаг-тростей. На сей день у меня их девяносто семь, и я твердо намерен на этом не останавливаться. Их ценность определяется тонкостью ножен и совершенством замка. Самые грубые клинки располагаются в огромных чехлах — настоящая жандармская селедка, — и они туда просто втиснуты. Но лучшие трости гибки, как лоза. Ничто не вызывает даже намека на то, что они скрывают треугольное, легкое, как перо, лезвие. Замок раскрывается либо нажатием указательного пальца на клапан, либо полуоборотом ручки. Рукоятка либо из резного черного дерева, либо кованого серебра, рога, слоновой кости, иногда с закрепленным на ней бронзовым изображением обнаженной женщины, головой птицы, собаки или коня. Самые усовершенствованные клинки высвобождают при вынимании из ножен две стальные пластинки, закрепленные перпендикулярно клинку, образуя, таким образом, элементарную гарду.

Мои трости-шпаги — это мои дочери, мой собственный девственный легион, потому что ни одна из них еще никогда не убивала, по крайней мере, на службе у меня. Я не хранил бы их у себя, если бы не был убежден, что случай представится, что наступит необходимость свершить акт любви и смерти, объединяющий одну шпагу и двух мужчин. А потому я неизменно верен ритуалу длительного выбора спутницы перед выходом на ночную охоту. Мою любимицу зовут Флеретта — как меня во времена Фавора, — и ее клинок из синей дамасской стали с тройной канавкой — тонок, как жало. Я веду ее под руку, как невесту, только в те дни, что омрачены каким-нибудь предчувствием. Когда настанет ночь испытаний, она будет моей единственной союзницей, единственной подругой, и я погибну не раньше, чем она усеет мостовую телами моих врагов.

ГЛАВА III

Холм блаженных

За те двадцать лет, что сестра Беатриса руководила монастырем Святой Бригитты, она перестала разделять религиозное поприще со служением слабоумным. Втайне ее всегда удивляла и даже коробила мысль о том, что можно подходить к детям иначе, чем в духе Евангелия. Как можно уважать и любить их должным образом, не зная о том, что именно нищим духом открыл Господь те истины, которые он сокрыл от хитрых и даже мудрых? В сравнении с Божьим разумом, так ли уж значительна разница между нашим скудным разумом и интеллектом микроцефала? Беатриса полагала, что всякий прогресс в состоянии умственно отсталых безусловно проходит прямо или косвенно через приобретения религиозного порядка. Наибольшим недугом ее подопечных было одиночество, неспособность завязать с другим человеком — пусть даже таким же увечным, как они сами, — отношения, приводящие к взаимному обогащению. Она придумала игры, хороводы, сценки, заставлявшие каждого ребенка включаться в группу, выстраивать свое поведение относительно поведения соседей, — предприятие трудоемкое, требующее бесконечного терпения, потому что единственным принимаемым ими человеческим общением было общение с ней, сестрой Беатрисой, — так что ее присутствие постоянно разрывало ту цепь, которую она изо всех сил старалась установить между детьми.

Поделиться:
Популярные книги

Искушение генерала драконов

Лунёва Мария
2. Генералы драконов
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Искушение генерала драконов

Купеческая дочь замуж не желает

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
6.89
рейтинг книги
Купеческая дочь замуж не желает

Измена. Свадьба дракона

Белова Екатерина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Измена. Свадьба дракона

Расческа для лысого

Зайцева Мария
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.52
рейтинг книги
Расческа для лысого

Пустоши

Сай Ярослав
1. Медорфенов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Пустоши

Гром над Империей. Часть 2

Машуков Тимур
6. Гром над миром
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.25
рейтинг книги
Гром над Империей. Часть 2

Князь

Шмаков Алексей Семенович
5. Светлая Тьма
Фантастика:
юмористическое фэнтези
городское фэнтези
аниме
сказочная фантастика
5.00
рейтинг книги
Князь

Газлайтер. Том 4

Володин Григорий
4. История Телепата
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Газлайтер. Том 4

Инквизитор Тьмы 2

Шмаков Алексей Семенович
2. Инквизитор Тьмы
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Инквизитор Тьмы 2

Черный дембель. Часть 1

Федин Андрей Анатольевич
1. Черный дембель
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Черный дембель. Часть 1

Школа Семи Камней

Жгулёв Пётр Николаевич
10. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Школа Семи Камней

Ваше Сиятельство 3

Моури Эрли
3. Ваше Сиятельство
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 3

Последний попаданец 5

Зубов Константин
5. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 5

Под маской моего мужа

Рам Янка
Любовные романы:
современные любовные романы
5.67
рейтинг книги
Под маской моего мужа