Метка рода
Шрифт:
— Это я тебя убью, пёс, на лоскуты порежу.
Кровь из пореза полилась густо за ворот, окрашивая тканину. Полянин сглотнул, по скуле прошлась судорога, он сощурил глаза зло.
— Прошу! Прошу милуй его, — взвилась Миронега, очнувшись будто только. — Верлог я сама, сама осталась! — вскликнула и завыла тихо в плаче.
— Слышал, что девка твоя сказала? Не хочет с тобой, ты понял это? — цедил гневно слова.
Полянич повернул голову, озираясь бешеным ошалелым взглядом, лицо его перекосило, с глаза всё больше марь сходила, и теперь страх появился в них за свою шкуру, и от лихости следа теперь
— Живи, пёс, на третий раз, если встретишься мне на пути — голову отсеку.
Тамир убрал нож, пихнув полянина, его тут же скрутили и поволокли прочь.
Глава 54
— Батар, подожди, — остановил он ближника, который уже подхватил девку, чтобы увести.
Тамир воткнул окровавленный нож в деревянную ось, приблизился к ним, смотря в замутнённые слезами покрасневшие глаза Миронеги. След на щеке от пятерни заметно багровел — крепко приложился.
— Кто позволял тебе врываться в шатёр?
— Прости, прости, каган, — дрожащим голосом забормотала сбивчиво она, — не знала, прости, никого не было, вот и вошла.
Тамир на Батара глянул. А тот негодующе качнул головой, мол, недоглядел. В самом деле, не наказывать же её, как дитя неразумное, сующее нос куда не надо. И как сошёл первый пыл, выдохнул — ведь не просто так здесь оказалась.
— Зачем пришла?
Девка дёрнулась, да крепкие медвежьи руки Батара не позволили. Тамир кивнул, чтобы выпустил её. Миронега на колени перед хазаричем бросилась, зарыдала.
— Просить тебя хочу, чтобы с тобой уйти, не гони, каган, не гони, буду в услужении, коли хочешь! Только не гони!
— Или подстилкой для воинов моих, — оборвал он её сумасбродство.
Миронега смолкла резко, казалось, воздух застрял в горле, а потом накрыла лицо ладонями, вздрогнули её плечи в немом рыдании. Никогда Тамира так не выводили бабские слёзы, как сейчас. Стерпеть невозможно. Он смотрел на неё спокойно, но всё же дёргались напряжённо желваки, а внутри пламенела ярость.
— Если бы не лезла, куда тебе не место, может, и осталось бы, — гаркнул на неё, чтоб затихла.
И что за напасть такая испытывает его терпение? Не переговоры ведёт, за которыми приехала, а с юбками бабскими возится, слёзы на их смотрит, будто других забот у него нет.
— Позор мне, не жить, утоплюсь в реке, если прогонишь.
— Батар, позови Итлара, — пора было решать с этим что-то.
Тот кивнул и вышел быстро, оставляя девку сидеть на полу. Тамир оглядывал её и думал о другой, что осталась в майхане одна сейчас. И только тут понял, как сдерживает себя всеми силами, чтобы к ней не приближаться, к пустельге, рядом с которой терял покой. Себя терял. И одному Тенгри известно, что сделает, если рядом и также близко окажется.
Батар вернулся быстро. Итлар чуть удивлённо на полянку посмотрел, вопрошая.
— По нраву тебе эта полянка, Итлар? — спросил намеренно по-руси, чтобы девка подняла, что её ждёт. Другого Тамир для неё и не мог сейчас дать — или она принадлежит одному, или всем.
Друг в недоумении глаза выпучил, глянув вниз. Миронега повернула голову, оглядывая молодого воина, затихла вовсе. Молчала — согласна была сейчас на всё.
Итлар кивнул, от щедрого такого подарка не отказываясь.
— Бери тогда.
Глава 55
Тамир смотрел на Миронегу, та поднялась с пола, пригибая голову.
— Спасибо, — прошептала одними губами.
— Старайся так, чтобы ты ему не опостылела, а если по нраву придёшься, станешь первой его хатан.
Миронега заморгала рассеянно.
— Иди, — отпустил Тамир.
Опуская взгляд, очнувшись, пошла из майхана. Батар проводил её тяжёлым взглядом.
— Так что, пойдёшь к старосте? — спросил Итлар, подбоченившись, явно оставаясь довольным таким исходом. — Нехорошо отказываться, почтение нужно проявить должное.
Тамир вернулся к лежанке, выдернув нож из дерева, вернул в ножны.
— Они не шибко его оказывают.
Итлар ещё не знал, что здесь только что произошло. Никуда не хотелось идти, даже к костру, а заглянуть к своей птичке — слаще желания и не было. Думал, что передумает она, где-нибудь останется по пути в какой-нибудь веси, но нет. Упёртая. И это нравилось Тамиру.
Переговорил с ближниками о том, чтобы дозор выставить — кто знает, что ещё можно ждать от ревнивцев здешних: и добро подпалить могут, и коней потравить в отместку, а каждая на счету. Лошадь ещё можно в любой веси купить, а вот укрытие надёжное — нигде не возьмёшь. Тамир остался в майхане, порываясь много раз позвать к себе пустельгу. Только что сказать ей? Как же увидеть её хотел, услышать голос нежный, ровный, как слова выговаривает на своём языке, и как льются из её уст сладко — слушал бы всю ночь. Тамир опрокинулся на постель, и не хотелось выходить, даже есть не хотелось. С мыслями о ней расставаться ни на миг. Глянул в дымник. Клочок неба холодный виднелся в нём, далёкий, как сейчас пустельга, так близко и далеко одновременно. Тамир улыбнулся, давя в себе желание шальное самому к ней отправиться. Но пугать её не хотел, а хотел чтоб осталась сама.
Слушая, как всё шумней становится в лагере и глуше вечер, закрыл глаза. Скромная птичка. Не выдержит вот так перекочёвывать с места на место, назад попросится, и почему-то от этой мысли кровь в жилах застывала на миг. Тамир приподнялся, стянув с себя кафтан и сапоги, вновь раскинулся на шкурах удобнее, в мысли топкие всё больше погружался и не заметил, как уснул.
Проснулся уже на рассвете, слыша сквозь сон голоса дозорных, пробиравшиеся через полог. Перевернулся на другой бок, не торопясь вставать в рань такую — ещё кутался зыбкий сумрак по углам. Но шаги у самого порога заставили всё же подняться. Гулкие голоса раздались у входа — узнал Тугуркана. Был бы Итлар или другой кто из ближников, Тамира бы это не взволновало, но Тугуркан за Вейей смотрел. Схватив кафтан, сам вышел из майхана, не дожидаясь, пока войдут. В полумраке лицо Тугуркана таким смуглым было, что только белки глаз и видно.
— Что у тебя? — спросил на ходу, запахивая кафтан.
— Да вот… — начал батыр, поворачивая чуть голову к плечу. И только тут Тамир заметил за его широкой спиной кутавшую шерстяную в накидку Унэг.
Огнедара посмотрела на него виновато и растерянно.
— Иди, Тугуркан.
Батыр отступил, широким шагом пошёл к кострам, что горели всю ночь для дозорных.
— Не смогла остаться, знаю, что должна, но… — Огнедара замолкла, сглатывая ком.
— Тебе всё равно, — Тамир выдохнул, — придётся, когда отправимся на зимовье.