Метка смерти
Шрифт:
Лори молча слушала ее и про себя внушала мисс Диксон, чтобы та заканчивала эту пустую болтовню и просто сообщила результаты анализа. Резко откинувшись назад, она скрестила руки на груди, убеждая себя в том, что нельзя винить гонца за дурные вести. Лори взглянула вдруг на коробку с салфетками и подумала, что, вполне возможно, эта Диксон предусмотрела ее эмоциональный взрыв. Зная себя, Лори не могла исключать и такой возможности.
— Итак… — Мисс Диксон вновь заглянула в свои записи, отчего Лори почувствовала себя словно на отрепетированной презентации. — Вам полезно будет кое-что узнать о генетике как науке и насколько велики изменения
Лори нетерпеливо кивнула. Она невольно подумала, насколько в действительности ее собеседница разбиралась в том, о чем с такой легкостью говорила.
Диксон продолжала рассуждать о законах Менделя, сформулированных в девятнадцатом веке в результате проведенных в монастырском саду опытов на горохе. Лори с трудом сдерживалась, однако не прерывала собеседницу и не делала попыток напомнить ей, что она разговаривает с врачом, имевшим возможность узнать что-то о трудах Менделя из курса биологии.
Лори терпеливо молчала, пока женщина разглагольствовала о генах, наследуемых целыми поколениями.
В какой-то момент Лори даже умудрилась отключиться, полностью сосредоточившись на ее тиках — помимо того, что Диксон все время убирала волосы за уши, она еще и часто моргала.
Будто не замечая настроения пациентки и вновь сверившись со своими записями, мисс Диксон продолжила монолог спокойным, чуть гнусавым голосом. Внезапно Лори почувствовала, что больше не выдержит — ее терпению пришел конец. Она подняла правую руку, призывая Диксон замолчать. Заметив жест, та остановилась на полуслове и вопросительно посмотрела на Лори.
— При всем моем уважении, — начала Лори, стараясь совладать со своим голосом и казаться спокойной, — хочу вам напомнить об одной немаловажной детали, которую вы либо упустили, либо не знали о ней: я сама врач. Я весьма признательна вам за эту вводную часть, однако, как предполагаю, настоящей причиной моего прихода сюда стали результаты моего анализа. И я хочу знать, каковы они. Так что, пожалуйста, давайте перейдем непосредственно к этому.
Несколько смутившись, Диксон вновь заглянула в записи. Когда она подняла глаза, ее моргание стало еще заметнее.
— Я знала, что вы доктор, но, думала, в этой области не особенно сведущи…
— Ничего страшного. Так результат моего анализа положительный?
— Мы же еще не говорили о том, что из этого следует.
— Я знаю, что из этого следует, и все остальные интересующие меня вопросы задам своему онкологу.
— Я понимаю, — ответила мисс Диксон, опять бросив взгляд в свои записи, словно там можно было прочесть, как найти выход из создавшейся неловкой ситуации.
— Не хочу показаться вам грубой, — продолжала Лори, — однако мне просто надо знать.
— Да, конечно. — Оставаясь в кресле, Диксон выпрямилась и посмотрела Лори прямо в глаза. — У вас действительно положительный результат на маркер BRCA 1, что было подтверждено секвенированием гена. Сожалею.
Закусив нижнюю губу, Лори невидящим взглядом посмотрела в сторону. Хотя она и была готова услышать именно это, все равно чувствовала, что вот-вот разрыдается. Сна отчаянно крепилась, принципиально не желая воспользоваться салфетками из коробки.
— Понятно, — словно со стороны услышала Лери свой голос. Она также слышала, как Диксон начала что-то говорить в ответ, однако ее это уже не интересовало. Обычно Лора проявляла чуткость по отношению
Лори встала и, вымученно улыбнувшись, направилась к двери. Чувствуя, как повлажнели ее ладони, она не решилась попрощаться с девушкой рукопожатием. Она слышала, как та, последовав за ней, окликнула ее по имени, но даже не обернулась. Миновав приемную, она вышла в больничный коридор.
На первом этаже больницы, оказавшись в оживленной суете среди толпы, Лори почувствовала облегчение. Возле информационной стойки стояла скамейка, и Лори захотелось на минуту присесть. Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох. Ей надо было собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Она обещала Сью сразу же записаться на прием к онкологу, но сейчас ей нужно поговорить с более близким человеком. Она вспомнила о Роджере.
Административное крыло находилось рядом, и как только тяжелая дверь закрылась за Лори, она поняла, что тишина для нее теперь предпочтительнее шумной суеты приемного отделения больницы. Она ступала по ковру практически беззвучно. Стараясь не думать о часовом механизме генетической бомбы, таящейся в ее клетках, она прошла в ту часть здания, где располагался офис Роджера. Одна из секретарш узнала се.
— Доктор Руссо сейчас у себя, — сказала она, глядя поверх монитора.
Кивнув, Лори подошла к двери. Она была приоткрыта. Роджер сидел за рабочим столом. Лори постучала по косяку двери, и он поднял глаза. Как обычно, он был в свежей белоснежной рубашке. Золотистый шелковый галстук и тканью, и цветом выгодно контрастировал с его грубоватым, смуглым от загара лицом.
— Боже мой! — воскликнул он, вскакивая при появлении Лори. — Я всего лишь пару секунд назад оставил тебе сообщение. Надо же — какое совпадение!
Выйдя из-за стола, он закрыл дверь. Затем, повернувшись к Лори, приобнял за плечи и поцеловал в лоб, не придавая значения тому, что ее руки остались безвольно висеть, никак не отреагировав на его приветствие.
— Я так рад, что ты здесь. Мне нужно о многом с тобой поговорить.
Развернув два стула, он жестом пригласил Лори сесть и затем сел сам.
— Ты не можешь себе представить, что у меня было за утро, — выпалил Роджер. — Минувшей ночью умерли еще два послеоперационных пациента — точно так же, как и предыдущие четверо: оба были молоды и здоровы.
— Я знаю, — тихим голосом ответила Лори. — Я уже провела их вскрытие. Именно поэтому я тебе звонила.
— Ты что-нибудь обнаружила?
— Ничего, никакой патологии, — по-прежнему тихо произнесла Лори. — Все то же самое.
— Я так и знал! — воскликнул Роджер, сделав резкое движение кулаком, словно ударяя пустоту. Он встал и заходил взад-вперед по своему крошечному кабинету. — Сегодня утром я срочно созвал комиссию, несмотря на то что мы встречались всего два дня назад. Эти два случая я представил как свидетельство того, что минувшие пять недель оказались всего лишь затишьем. Я пытался доказать, что с этим надо что-то делать. Но в ответ услышал: «Не надо раскачивать лодку, а то пресса решит, что поднимается буря». У меня даже мелькнула мысль сделать анонимный звонок куда-нибудь в СМИ, но, разумеется, я не стану этого делать. После заседания комиссии я не поленился пойти в офис к главному, чтобы убедить его поменять точку зрения, но разозлил его настолько, что он обозвал мое рвение тупым ослиным упорством.