Метка смерти
Шрифт:
Снейдер приподнял одну бровь.
– Я так и думала, что вас это заинтересует. Ходили слухи, – продолжила Сабина, – будто в определенном флигеле монастыря – интернате – молодые монашки на протяжении многих лет регулярно подвергались насилию.
– Со стороны Граймса?
Сабина помотала головой.
– Якобы нет. Он не имел к этому отношения. Я разговаривала с бургомистром и секретаршей муниципалитета Браунау. Согласно слухам, никто из немногих мужчин, работавших в монастыре, – электрик, плотник или повар, – тоже не был к этому причастен. Жители деревни рассказывали друг другу, что монашек продавали. Разные мужчины платили
– И кто же называл этих женщин шлюхами Сатаны?
– Тогдашняя настоятельница монастыря, которая была известна своим религиозным фанатизмом.
– Wat in gods naam! [9] – вырвалось у Снейдера. – Но она же могла предотвратить насилие. Это не имеет смысла!
Сабина пожала плечами, и они молчали некоторое время. Наконец Снейдер открыл какую-то папку на своем ноутбуке. Это были фотографии монашки, сделанные камерами наблюдения. Снейдер приблизил два изображения – шрамы на шее, запястьях и тыльной стороне кистей. Он подвинул ноутбук к Сабине и Тине.
9
Какого черта! (нидерл.).
– Что вы об этом думаете?
– Я немного разбираюсь в татуировках, клеймении и шрамах, – пробормотала Тина. – Не похоже, чтобы кто-то нанес ей эти шрамы.
Снейдер кивнул, соглашаясь.
– Угол порезов?
– Именно, – подтвердила Тина. – И слева шрамы глубже и шире, что указывает на правшу. Предположительно, она сама себя порезала. Судя по сетке шрамов, несколько десятилетий назад. Но почему?
– Чтобы сделать себя непривлекательной для насильников или наказать за что-то? – предположил Снейдер. – Или потому, что пыталась лишить себя жизни? – Он захлопнул ноутбук и поднялся. – Пришло время поговорить с Магдаленой Энгельман.
Глава 11
Первое, что почувствовала Сабина, когда одна вошла в комнату для допросов 2B, – запах мятного масла испарился. Несмотря на работающий кондиционер, внутри пахло застоявшимся воздухом. Но еще больше ее поразило другое: хотя монашка по-прежнему была в своем черном одеянии, головное покрывало она сняла. Ее густые длинные седые волосы были собраны в пучок. Кроме того, с нее сняли наручники, потому что она все равно находилась под постоянным наблюдением.
Сабина села за стол напротив монахини.
– Доброе утро.
Монахиня удивленно взглянула на настенные часы. Было половина десятого.
– Доброе утро, дорогая. Уже поздно. Я рассчитывала увидеть вас гораздо раньше. Вы плохо спали?
Сейчас тебе будет не до подколок, – подумала Сабина, но ничего не сказала.
В следующий момент дверь опять открылась, и вошел Снейдер. Сабина не обернулась, а наблюдала за реакцией монахини. Правда, та ничуть не удивилась, только довольно заулыбалась. Сабина задавалась вопросом, сохранит ли женщина эту загадочную улыбку еще шесть дней. Потому что она знала – терпение Снейдера подобно наполовину сгоревшему фитилю на бочке с порохом, которая стоит рядом с контейнером, наполненным нитроглицерином.
– Как я вижу, вы аннулировали свое заявление об увольнении, – заключила монахиня. – Это смерть Вальтера Граймса заставила вас передумать?
Снейдер
– Паршивый пес не заслужил ничего иного, как быть медленно разъеденным кислотой, после всего, что он вам причинил, – холодно произнес он.
– О, он ничего мне не сделал, – возразила Магдалена.
Снейдер посмотрел на Сабину с многозначительным видом.
– Тогда почему он должен был умереть?
– Этого я не могу вам сказать.
Опять началось это дерьмо, – выругалась про себя Сабина, беспокойно качая ногой под столом.
Магдалена больше ничего не сказала, и Снейдер тоже никак не отреагировал. Так как в комнате было только два стула, Снейдеру пришлось стоять. Правда, он этим ловко воспользовался и прислонился к большому зеркалу на стене. Поэтому монашка была вынуждена смотреть в сторону стекла, если хотела с ним говорить. И камера снимала ее реакции крупным планом. Если Снейдер не будет уверен, правильно ли истолковал ее мимику или жесты, он сможет еще раз посмотреть видеоматериалы.
– Почему вы стали монахиней? – спросил он.
– Проверьте, Гермия, свои желанья, – торжественно произнесла она с высоко поднятой головой. – Внемлите юности, спросите кровь: посильно ль вам… покровами монахини облечься…
Это звучало как цитата.
– Шекспир, – словно между делом пробормотал Снейдер, будто всю жизнь ничего не делал, а только и читал сочинения Шекспира. – Значит, вы носите монашеские одежды, потому что все остальное вам непосильно, – заключил он. – Что именно вам не по силам?
Она снисходительно улыбнулась.
– Бог запретил мне говорить об этом. Вы должны сами выяснить. Это ваша задача. У вас есть еще шесть дней.
Если у вас не получится, то каждый вечер будет умирать по одному человеку.
– Если не получится что? – уточнил Снейдер.
– Если вы не выясните взаимосвязи.
– И вы не можете мне в этом помочь?
– Я инструмент Бога, я сдвинула дело с мертвой точки, остальное в Его руках.
Снейдер задумался, его взгляд расфокусировался. На лице отражалась работа, кипящая в мозгу. Но какая? По прошествии всех этих лет Сабина все еще не знала, что именно происходит в голове этого человека. Снейдер обожал загадки и охоту на убийц. Это единственное, что он действительно хорошо умел делать. И подтверждение тому высокий процент раскрываемости преступлений. Только он умел – если самоотверженно выкуривал необходимое количество косячков – с помощью самостоятельно разработанного метода «визионерского видения» проникать в мозг убийц. Но сейчас был другой случай. На этот раз они уже знали, кто убийца. И доступ к мыслям монахини был словно перекрыт для Снейдера непроницаемым брандмауэром.
Наконец его взгляд прояснился.
– Какие ваши требования?
Очевидно, это был решающий вопрос, потому что монашка засучила рукава и перегнулась через стол.
– Каждый день вы будете получать от меня одну ключевую подсказку. Но за это я хочу, чтобы вы также ежедневно информировали прессу о событиях и о том, как продвигается ваше расследование. А на седьмой, и последний, день – день, когда Бог отдыхал, потому что завершил свой труд, – я хочу большую пресс-конференцию.