Меткий стрелок
Шрифт:
— И что же тебя так рассмешило? — продолжил допрос здоровяк.
— Да твоя глупость. Решил поиграть в ковбоя, Сашок?
— Решил продырявить тебе мозги, — ответил Сашок. — Догадываешься за что?
Шустов кивнул:
— Вполне. Какие-то злые языки натрепали тебе о том, что Доли Гордину убили по моему приказу. Ведь так?
— Догадливый, — усмехнулся здоровяк.
— А ты, дурья башка, и поверил, — продолжил Шустов. — Правду говорят: сила есть, ума не надо.
— Ты это о чем? — насторожился здоровяк.
— А о том, что слух у тебя хороший, любую сплетню ловишь, а вот подумать своей головой — это для тебя всегда было проблемой. Как только ты управляешься со своей фирмой, ума не приложу?
— А вот так же, как сейчас управлюсь с тобой, — ответил здоровяк, снимая пушку с предохранителя.
— Оно и видно, — поддакнул Шустов. — Нет человека — нет проблемы. Тут, Сашок, главное что? Не ошибиться с человеком — вот что главное. А то шлепнешь ты меня сейчас, а проблема как была, так и останется… Потому что нужен тебе не я.
— Чего ты мне тут лепишь, Шустов? «Человек», «проблема»… Да все знают, что Доли убили по твоему приказу. Ты задолжал ей деньги, так же как и мне. Только я парень послушный, мне сказали успокоиться, я и успокоился. Доли была не такая, она стала угрожать тебе прокурором. Вот ты и решил от нее избавиться, пока не поздно.
— Дурак ты, Житинский. Стал бы я впутываться в мокрое дело из-за каких-то паршивых денег?
— Паршивых, говоришь? — Здоровяк ухмыльнулся. — Ты должен был Гординой «лимон» баксов. За такие деньги можно пол-Москвы перестрелять.
— Да, — кивнул Шустов, зыркая по туалету глазами. — Но ты забыл, какова была моя доля. Стал бы я пачкаться из-за миллиона, имея в двадцать раз больше?
— Стал бы, Зелек, стал… Все деньги были в обороте. А изъять их тебе не позволили бы твои дружки из органов. Так?
— Чепуха, — отмахнулся Шустов. — Ты, конечно, можешь меня сейчас шлепнуть… Я знаю, что возмездия ты не боишься…
— Это ты про ментов? — осклабился здоровяк Житинский. — Тут ты прав. Ментов я не боюсь. За такую шваль, как ты, много мне не дадут. Отсижу пару лет, но зато душу отведу. Тем более я такого им про тебя понарассказываю.
Шустов нервно облизнул губы.
— А как же Божий суд? А, Сашок? Что, если ты отправишь на тот свет невинного человека?
— Бог меня поймет, — угрюмо ответил Житинский. — Ладно. Хватит трепаться. Ты поднял руку на беззащитную женщину. Ты не мужчина. Ты даже не человек. Совесть меня мучить не будет. Пошли.
Свободной рукой здоровяк подхватил сидевшего на полу Шустова за шиворот и поволок его к крайней кабинке.
— Стой! Стой! — кричал Зелек Александрович, отчаянно упираясь и пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. — Если ты меня убьешь, тебе тоже не жить! Я приказал убрать всех свидетелей! Только я могу тебя спасти!.. Помогите! Помогите! Кто-нибудь!
Здоровяк развернулся и коротко и хлестко ударил Шустова рукоятью револьвера по голове.
Глава шестьдесят шестая
Крик оборвался. Голова Шустова безвольно свесилась на грудь.
«Пожалуй, пора», — подумал Сева Голованов.
Он беззвучно распахнул дверцу кабинки и выскользнул наружу.
Житинский заметил краем глаза движение, дернул в сторону Севы головой и поднял револьвер, однако воспользоваться им не успел. Молниеносным ударом ноги Голованов выбил из руки здоровяка оружие, и в следующее мгновение его кулак с размаху врезался в огромный живот Житинского. Тот громко охнул, выпучил глаза и медленно согнулся пополам.
Сева подобрал с пола револьвер и спрятал его за брючный ремень. Подошел к Житинскому и положил ему руку на плечо:
— Ну как, бугай, тебе получше?
— С-сволочь, — пробормотал Житинский, хватая воздух ртом.
— Ну зачем же так грубо, — усмехнулся Голованов. — Смотри, какой большой вырос, а вежливости тебя так никто и не научил.
— Уйди, — прорычал здоровяк.
Лицо его стало наливаться багровой краской.
— Ну вот, — одобрил Сева. — Вижу, тебе полегчало. Ты вот что, приятель… Давай-ка без эксцессов. А то ведь ты парень здоровый. Двинешь невзначай рукой и сломаешь мне что-нибудь. Смотри, какие у меня тонкие ручки.
Голованов вытянул смуглую мускулистую руку.
— Видишь? Так что будь со мной, пожалуйста, чуточку нежнее. По крайней мере нежнее, чем с ним.
Житинский наконец отдышался. Он глянул на Севу злобно прищуренными глазами и спросил:
— Кто ты?
— Я? А ты сам как думаешь?
Сева нагнулся к распростертому на полу Шустову и приложил к его шее палец.
— С ним все нормально, не беспокойся, — рыкнул Житинский. — Я не хотел его убивать. Только немного проучить.
— С помощью револьвера? — усмехнулся Голованов.
Житинский посмотрел на Шустова и брезгливо поморщился.
— Он не заряжен. Можешь сам проверить.
Сева выпрямился, вытащил из-за ремня револьвер здоровяка и проверил барабан.
— Ты смотри. Действительно, не заряжен. Ну, стало быть, будем считать, что инцидент исчерпан. И давай-ка отсюда убираться. Удивляюсь, как это до сих пор никто не взломал дверь? У вас что, так принято — во время ланча в туалет не ходить?
— Следующая по коридору дверь ведет в пиццерию, — хмуро отозвался Житинский. — Там тоже есть туалет. Намного чище и приличней этого.
— Вот как. — Сева хмыкнул. — Что ж, буду знать. Ладно. Пошли.
— А что с этим? — Житинский показал толстым пальцем на Шустова.
— А, пусть лежит, — махнул рукой Сева. — Не «скорую» же ему вызывать. Минуты через три придет в себя.
Голованов подошел к двери и отомкнул задвижку. Здоровяк двинулся за ним.
Подойдя к барной стойке, Сева попросил у крутящегося здесь же официанта счет. Кинул на стойку несколько купюр и повернулся к Житинскому:
— А вы платить не собираетесь?