Метод супружества
Шрифт:
Кип вздыхает, на его лице появляется выражение вины.
— Мне жаль…
Машу рукой.
— Понимаю, что тебе жаль, но я сейчас не в настроении выслушивать еще одни извинения, — говорю я, не грубо, но, возможно, из меня вырывается немного негодования. — Я тут часто, — обвожу помещение рукой вокруг. — Но это сканирование серьезное. Там могут обнаружить серьезное дерьмо. Мне делали обычные анализы, но есть вещи и похуже, — разглагольствую я. — И поскольку я не могла спать в эти дни, проводила все время, просматривая форумы для мам и читая страшные истории о детях с половиной мозга,
Кип откладывает фигурку на стол. Он преодолевает расстояние между нами, и я напрягаюсь, давая понять, как не хочу, чтобы он прикасался ко мне.
Он понимает намек, останавливается. Хотя теперь он достаточно близко, чтобы я могла почувствовать его запах.
— Я понимаю, — говорит Кип спокойным и рассудительным тоном. — И виноват, что меня не было рядом, чтобы пережить все это безумие.
Мои глаза сужаются.
— Назвать беременную женщину безумной — интересный выбор слов.
Он ухмыляется.
— Зато ты теперь злишься на меня, и уже не волнуешься из-за ультразвука, не так ли?
Я моргаю.
Мудак.
Он тянется, чтобы схватить меня за руку, несмотря на предупреждающий язык моего тела.
— Я не могу обещать тебе, что там не произойдет ничего плохого, как бы мне этого ни хотелось, — говорит он мне трезво. — Но я думаю, что шансы в нашу пользу. Не только потому, что верю, что моя сперма самая охрененная.
Сердито смотрю на него.
— Но потому, что ты одна из самых крутых, самых приводящих в бешенство женщин, которых я знаю, и этот ребенок — часть тебя, и он чертовски силен, — его большой палец гладит мою руку. — И, если случится худшее, я никуда не уйду. Не брошу тебя.
Хотя я правда хочу защитить себя, свое сердце и своего ребенка, я не могу не поверить ему.
Глава 18
«Книги о сексе и ребенке»
— Вы хотите узнать пол? — спрашивает меня специалист по УЗИ.
Мы пробыли в палате полчаса, мое сердцебиение отдается глухим ревом в ушах, а рука Кипа крепко сжимает мою.
Пока что у нашего ребенка цельный мозг, нормальное, здоровое сердце, а все остальные органы находятся на тех местах, где им положено быть.
Это чуть расслабило мои напряженные мышцы.
Я все еще жду, что откуда-нибудь выскочит лишняя конечность или лицо женщины изменится с доброго на серьезное.
— Да, — запоздало отвечаю я.
Рука Кипа сжимает мою, и я вспоминаю, что он здесь. Смотрю на него, размышляя, стоит ли мне спросить, хочет ли он знать пол.
Потом вспоминаю месяцы одиночества.
— Да, — произношу увереннее, оглядываясь на сонографиста. — Мы хотим знать пол.
Кип, к его чести, кажется достаточно сообразительным, чтобы держать язык за зубами, когда я сказала королевское «мы». Хотя он почти ничего не говорит, кроме «нихрена себе», с благоговейным выражением лица и отвисшей челюстью, глаза его прикованы к большому экрану, на котором изображен, казалось бы, здоровый и активный ребенок.
Но у меня нет ученой степени в области
У меня была возможность выяснить пол гораздо раньше. Сначала с помощью генетических анализов крови, затем с помощью различных ультразвуковых исследований. Я не из тех, кто любит сюрпризы — была уверена, что новорожденный ребенок преподнесет мне их в избытке, — но по какой-то причине не хотела знать, кто у меня в животе.
Конечно, не потому, что без Кипа это казалось неправильным. Я собиралась пройти это без него.
И тем не менее…
Я согласилась тогда, когда он сидит рядом.
— Это малышка, — говорит она с улыбкой. — Поздравляю.
— Девочка? — ошеломленно переспрашивает Кип.
Смотрю на него. Он бледен, глаза широко раскрыты, в потрясении и благоговении.
Девочка.
Точно такая же, как та, которую он потерял.
Не задумываясь, я сжимаю его руку.
Он вздрагивает, глядя на меня со слезами на глазах. Затем его губы растягиваются в самой красивой улыбке, которую я когда-либо видела.
— У нас будет доченька, — шепчет он.
И поскольку я беременна, глядя на свою здоровую малышку и самого горячего папочку на планете Земля, отвечаю:
— Да, у нас будет доченька.
***
Мы не разговариваем по дороге домой. Кип задумчив. Но не замкнут. Он помог мне подняться с кушетки в кабинете УЗИ, и с тех пор его руки остаются на мне. Он ведет одной рукой, другая твердо лежит на моем бедре, двигаясь вверх, потирая мой живот.
Информация про пол могла отбросить его назад. Даже несмотря на мою неприязнь к этому человеку, я могу это понять. Сопереживать. Я испытываю собственные противоречивые гребаные эмоции. Конечно, я испытала облегчение от того, что с малышкой все в порядке. «Идеальная» — вот слово, которое использовал мой акушер. Это здорово.
И пугающе. Моя идеальная малышка расцветает внутри меня. Двигается. Растет.
И я привязываюсь к ней. К предстоящей жизни с ней.
Значит, если с ней что-то случится, это будет просто ужасно. Да, сейчас шансы в нашу пользу. Шансы потерять ее катастрофически малы. Но я уже была в меньшинстве, поэтому знала, что не защищена процентами.
Предполагаю, что Кип, возможно, думает о чем-то подобном. Он столкнулся с аномалией, которую большинство людей видели лишь в новостях, но никак не могли предположить, чтобы с ними случилось нечто подобное.
Есть мрачная ирония в том, что мы были двумя глубоко испорченными людьми, которые потеряли самое ценное. И теперь мы состоим в фиктивном браке, который каким-то образом стал чертовски реальным.
Когда мы приезжаем домой, Кип говорит, что ему нужно идти на работу, чтобы «разобраться с кое-каким дерьмом». Его голос звучит отстраненно, и я думаю о том, не собирается ли он снова сбежать.
Эта мысль пугает меня.
Всего один день с ним, притворяющимся мужем и отцом, и перспектива будущего без него стала более чем пугающей. Я думаю об этом только из-за травмы последних нескольких дней, вот и все.