Методом исключения
Шрифт:
— Как вы узнали фамилию Петрякова?
— Нинка сказала, подруга Оли. Смелякова. Она в курсе была. Я пятого к ней ходил. Думал, может, она что знает…
Морозов помотал опущенной головой.
— Я думаю, что и у Петрякова ее нет, — высказал он предположение. — Не могла она так: взять и не ходить целую неделю на работу. Что-то, видать, случилось…
— Уехать из города она не могла? — спросил Бородин.
Морозов опять покачал головой и, выпрямившись вдруг на стуле, посмотрел на опера мокрыми красными
— Не могла она так — вот взять и бросить работу!
— Почему вы так думаете?
— Потому что добросовестная! Уж насчет этого будьте уверены! — выпалил Морозов с неожиданной горячностью. Словно оттого, поверит ему сейчас опер или нет, зависела судьба его жены. — С температурой бывало встанет и начнет собираться, — уже спокойнее пояснил он. — Я-то вижу: кидает ее из стороны в сторону, предлагаю врача домой вызвать. «Нет, не надо!» — говорит.
— Родители есть у нее? Братья, сестры?
— Один брат, старше ее, в Алма-Ате живет. Родители здесь, в Алапаевском районе.
— Вы у них не справлялись?
— Нет. Говорю: не могла она никуда надолго уехать!
Сцепив пальцы у лба, Бородин задумчиво разглядывал фотографию под стеклом: жена и двое сыновей-погодков в обнимку с Чарли, серым спаниелем. Глянув на Морозова в упор, спросил:
— Где ж все-таки может находиться ваша жена?
Морозов вяло пошевелил большими красивыми пальцами рук.
— Если б знать. Зачем бы тогда я к вам пришел?
— И догадок нет?
— Уж все перебрал. Одна только и остается, да боюсь об этом и думать… — и быстро, скороговоркой, с отчаянием: — Завел куда-нибудь в лес и там прикончил!
— О ком вы? — спросил Бородин.
— Да о нем, о Петрякове!
— Какие у него могли быть для этого мотивы?
— Его и спрашивайте!
— Хорошо, Петрякова мы спросим, — пообещал Бородин. — А вы мне еще вот что скажите. Такие разговоры у вас с женой, как в последний вечер, давно начались? Вы с ней почти три года состоите в браке, поди не всегда так было? Надо думать, любили друг друга?
— Я-то ее всегда любил! — проговорил Морозов и страдальчески сморщился, однако тут же взял себя в руки и продолжил: — Первое время мы хорошо с ней жили, дружно. Пока не случился выкидыш. Из-за него она стала нервная. Покрикивать стала на меня, чего до этого никогда не бывало. Ну, может, когда и за дело, а больше так… Очень уж ей ребеночка хотелось…
— Давно это случилось у нее?
— В марте прошлого года.
— А с Петряковым когда она познакомилась?
— Я так понимаю, в середине ноября.
— До ее признания у вас были на этот счет подозрения?
— Нет, не было.
— Она что, не отлучалась тогда из дома?
— Нет. С работы возвращалась в обычное время.
— А в выходные не уходила?
— Нет. Они познакомились, а потом долго не встречались. Когда опять
— И как вы отнеслись к ее признанию?
— Переживал, ясное дело. И стыдил ее.
— Как Ольга Степановна реагировала на ваши увещевания?
— Сам, дескать, виноват. Не захотел понять. А Петряков, дескать, понял… Ну ясно, как… понял…
— Она что, все это время, до исчезновения, ходила к нему?
— Ну да!
— И вытерпели?
— А что я мог? Делал вид, что ничего не замечаю.
— Это как же так? — удивился Бородин. — Ваша жена возвращается Бог знает когда от любовника, а вы делаете вид…
— Когда и вовсе ночевать не приходила, — Морозов тяжело вздохнул.
— И вы ничего?
— Нет.
— Да как же так?! Почему?
— А что бы это изменило?
— Спали-то как? Вместе?
— Нет.
— Стирка, готовка?
— Когда бывала дома, то и постирает. И приготовит.
— Это у вас который брак?
— Второй.
— Дети от первого брака были?
— Сын и дочь.
Страничка «Дети» в паспорте Морозовой была чистой.
— А Ольга Степановна раньше была замужем?
— Нет.
Бородин перечитал запись беседы, которая вся уместилась на полутора страницах. Одну фразу, морща лоб, перечитывал особенно долго. Запоздало вспомнил, спохватился:
— Что за разговоры были у вас с женой перед тем, как она сообщила вам о своей связи с Петряковым?
Морозов насупил брови:
— Я уже не помню в точности…
С каждой фразой допроса Сергея не покидало чувство, что он беседует не с земным человеком, а с инопланетянином, у которого и кровь другая, и чувства, совсем не похожие на наши, земные. Он не знал, какой вопрос задать, о чем спросить своего собеседника. «Черт его знает, чурка какая-то, а не человек!» Но не мог, не имел права сказать вот так прямо, в лоб. Поэтому, вчитавшись в протокол допроса, спросил:
— Вот я записал с ваших слов:
«Может, она так, с досады. Перед тем были всякие разговоры…»
Когда Бородин произнес эти слова и оторвал глаза от листа бумаги, то заметил, что Морозов со своего места внимательно и настороженно вглядывается в протокол.
— Не знаю, зачем это все записывать, — хмурясь, проговорил Морозов. — Вы со своей женой, что ли, никогда не ссорились?
— Но ведь не моя, а ваша жена пропала! — строго поглядел на него Сергей.
— Так ведь она к Петрякову ушла и от него не вернулась! — проговорил с обидой в голосе Морозов. — А то, что когда-то мы с ней ругались… С кем не бывает! У нас все больше по пустякам. Только бы нашлась голубка! Все простил бы, забыл. Только найдите мне ее! Вам не со мной надо, с Петряковым…