Метро 2033: Слепая тропа
Шрифт:
– В мертвую. – Откинувшись на подушки, Мигель раскинул руки и посмотрел в потолок. – Даже не снится ничего.
– Совсем-совсем? – Одетая лишь в бесформенно свисавшую тельняшку Лера потерла одну босую ногу о другую.
– Как выключатель нажимают. – Рывком сев на кровати, Мигель быстро натянул штаны. – Проваливаюсь куда-то и все.
– Даже я? – понизив голос, лукаво поинтересовалась Лера, когда он подошел к ней и, обняв за талию, прильнул к губам долгим поцелуем. – Ну погоди, погоди. Я же разолью.
– Я соскучился.
– И я. – Лера нежно куснула его за губу. – Но сначала умываться и завтракать.
Прошлепав через кухню, Мигель распахнул дверь и поежился на утреннем воздухе.
– Что случилось? – прислушавшись к звукам, доносящимся из селения, поинтересовался он. – Неужели приехали?
– Да, ночью. А ты проспал.
– Как всегда.
– Не вводи в привычку.
Пока Мигель, фыркая, умывался в поставленном на табуретку тазу, Лера сбегала на задний двор и дернула в теплице луковицу и пару редисин. Едва они сели за яичницу, мужчина сразу же заглотил почти половину своей порции.
– Не торопись ты, подавишься, – с улыбкой следила Лера. – Выходной же. Я что, столько старалась, чтобы ты за три секунды все съел?
Мигель прожевал кусок и виновато на нее посмотрел.
– Вкусно хоть?
– Очень.
– Вот и растягивай.
Лера смотрела, как ест Мигель, и думала о том, как он изменился после женитьбы. Как они оба изменились. Раньше она относилась к нему как к другу, человеку, всегда готовому помочь советом. Они столько пережили вместе, и даже первая близость не внесла кардинальных перемен. Скорее это был определенный этап, после которого ей было необходимо время, чтобы разобраться в себе и своих чувствах. Она знала, что и ему тоже. Лера не боялась секса, но знала, что после этого отношения между ними уже не смогут быть прежними. Так и вышло. И если до этого Мигель был просто Мигелем из соседней каюты, священником с далекого края земли, то после он стал ее Мигелем. Мужчиной, которого она выбрала. И который стал ее мужем.
Поначалу она не знала, как у них все устроится, но тут помогла смена обстановки. Новая земля, свое жилье. Лера боялась, что наедине у них не останется никаких тем для разговоров, и первое время всячески старалась заполнить хоть чем-то любую возникавшую паузу. Но очень быстро поняла, что это и не требуется и с Мигелем ей интересно даже молчать. Просто сидеть или лежать рядышком, слушая его дыхание и думая о чем-то своем. Главное, знать, что он рядом.
Мигель по-прежнему оставался священником, но дома с ней становился совершенно другим. Ласковым, заботливым и внимательным. А еще веселым. Она обожала, когда он улыбался. И тогда в уголках его глаз собирались маленькие морщинки, а от взгляда кружилась голова.
Единственное, с чем Лера пока никак не могла смириться, так это с тем, что теперь все кликали ее не иначе как попадьей. Ну не нравилось, и хоть ты тресни. Она понимала, что это данность, в которой нет ничего плохого, но по первости новое «звание» до трясучки резало слух. Масла подливали постоянные подколы Батона и неиссякаемые шуточки Паштета с Треской, на все лады изгалявшиеся над бывшей помощницей с завидной изобретательностью. И ответить-то было нечем, весь запас колкостей давно сошел на нет, оставалось лишь огрызаться, что приводило поваров в еще больший восторг. Ничего, стерпится-слюбится, как говорила баба Дина. Привыкнет. И Лера старалась.
– Чем займемся? – спросил Мигель, когда они поели и девушка убрала тарелки в таз для мойки.
– Как чем, ярмарка же, – удивилась Лера.
– А может, останемся дома, вдвоем? – предложил Мигель, обнимая девушку сзади, пока она раскладывала посуду, и зарываясь лицом в ее волосы.
– Нетушки. Не сработает. – Перехватив его руки, она развернулась к нему лицом, заглядывая в глаза.
– Хочешь пойти?
– Конечно! Они же привезли столько всего интересного! Целый автобус. И с ними еще музыканты. Неужели тебе не хочется посмотреть?
– Хочется, – вздохнул Мигель и улыбнулся.
Ну вот опять. Какой же он…
– Тогда одеваемся.
– А Чучундра?
– И ее возьмем! – отозвалась из комнаты Лера, стягивая тельняшку. – Блин, джинсы не отмокли. А, ладно. Эти возьму.
– Что, гулянки? – Мигель посмотрел на устроившуюся на столе мышь. Та встала на задние лапки и одобрительно пошевелила усами.
Когда они вышли из дома, односельчане уже кто парами, кто поодиночке, вовсю стягивались на площадь, где установили два шатра – давно, еще до войны они были завезены в Торсхавн с большой земли, когда на Фарерах, помимо стандартной туристической программы, пытались наладить парк развлечений. Но от затеи быстро отказались ввиду небольшого притока иностранцев, изменчивого климата и затрат. В относительно сытой столице развлекательный инвентарь был мало востребован, и хозяйственному Туронтуру еще в первые годы после Катастрофы удалось выторговать шатры себе на аукционном соревновании среди островов.
Возле первого шатра уже был припаркован автобус, один борт которого опустили, и из салона грузчики переносили внутрь разнокалиберные ящики, содержимое которых выкладывалось на расставленных кругом столах.
В соседнем деловито сновали готовящиеся к торговле обитатели «Братства».
– Эй, Александровна! – окликнули Леру и Мигеля, и из толпы вынырнул Витька Боровиков под руку с женой Лизой, ходившей на сносях. Располневшая девица, некогда бывшая фавориткой в обширном гареме отпрыска свергнутого главы Совета, кривила мордочку, догрызая какой-то корешок. – Здорово, попадья! Ваше Преосвященство!
– Не юродствуй, – огрызнулась Лера.
– Ни в коем разе. Негоже подшучивать над благочестивой семьей. – Лера сжала кулак, сдерживаясь, чтобы не впечатать его в ненавистную рожу. Мигель легонько взял ее локоть. – Выбрались на прогулку? Мы тоже. Как быт, семья? Обживаетесь?
После того как Боровикова-старшего выгнали из руководства еще в Пионерске, и без того распоясанный Витька совсем обнаглел, затаив злобу за обиду отца. Здесь, на Фарерах, у некогда пользовавшегося авторитетом семейства не осталось привилегий – жили как все, но Витька все-таки завязал некоторые полезные, на свой взгляд, знакомства среди местной «золотой молодежи». Будучи белоручкой на стройку не ходил, для вида копаясь в парнике и отбрехиваясь тем, что не может надолго оставлять в одиночестве беременную жену, которой требовалась забота. Как будто в селении сиделок и подруг не хватало. Но друзей у гнилой парочки действительно было мало. Поразбежались после переезда, занятые собственными проблемами. Общались, конечно, но уже не так бурно, как дома, чужая земля все-таки. У многих адаптация протекала болезненно.
– Не жалуемся. Вас, я вижу, можно поздравить. – Лера указала на живот Лизки, которую практически не видела с приезда в Пионерск.
– Да, Бог послал. – Боровиков с гаденькой улыбочкой погладил женин живот. – Ждем не дождемся. А вы пока не надумали? Дополнить идиллию, так сказать.
– Да чем ей рожать-то, – дожевав корешок, хрюкнула Лизка. – Вон, одна кожа да кости, небось с постов не слезает. Или вообще, того. – Она ткнула пальцем в Чучундру, сидевшую у Леры на плече. – Антисанитария.