Метро 2033: TOD MIT UNS
Шрифт:
Шквал огня из четырех стволов «Шилки» буквально срезал вершину холма с остатками противника на ней. Когда же боевая машина заехала за холм, к двум пораженным БТРам, она принялась просто выкашивать лес впереди себя вместе с теми, кто там был. Последний в этом бою выстрел из фаустпатрона перебил «Шилке» гусеницу и остановил машину, однако не остановил огонь. Видимо, средства борьбы с бронетехникой у врага иссякли, поскольку один из отчаянных солдат противника подполз к «Шилке», оказавшись недосягаемым для четырех скорострельных пушек «Амур». Он привстал прямо перед машиной, пытаясь забросить
— Гвардия! — заорал, сорвав с себя противогаз Колесников. — За мной! В атаку!
Со стороны холма раздалось громогласное «Ур-р-ра!», и вся рота, что держала оборону, двинулась добивать агрессора, ведомая Стечкиным и Колесниковым и прикрываемая двумя уцелевшими бронетранспортерами.
Глава 5
ЕСЛИ ДОЛГО ВСМАТРИВАТЬСЯ В БЕЗДНУ
— Да ты садись, подкрепись с дороги. Чего сопишь-то, как лошадь загнанная? — Самохин указал на стул и миску с мелкими картофелинами, источающими пар и аромат. — Хочешь, шила налью?
— Некогда нам, товарищ майор! — отрезал гвардии старший сержант Андрей Михеев.
Свой ОЗК и противогаз, как и оружие, он оставил на первом внутреннем посту пятого форта и теперь стоял в кабинете главы общины в комбинезоне песочного цвета с черным ромбом и изображенным в нем танком на груди. — Нам помощь нужна!
Майор уставился в низкий сводчатый потолок из красного кирпича и, вздохнув, покрутил пальцами пропитанную копотью стеклянную колбу настольной керосиновой лампы, разглядывая зловещую тень от своей руки на потолке.
— Слушай, а у вас там на складе электрокабелей нет хороших? До сих пор электричество к себе в кабинет провести не могу. Несолидно как-то… — Самохин, прищурившись, усмехнулся.
— Товарищ майор, да вы что, не слушали меня, что ли?! — воскликнул сорокалетний коротко стриженный Михеев.
— Ты чего голос повышаешь, сержант? — комендант форта слегка нахмурился. — Я все прекрасно слышал. А чего Стечкин сам не приехал?
— Так он обороной командует!
— Ну да, ну да. — Самохин покачал головой и съел картофелину. — Напали, значит, на вас…
— У нас уже потери есть! Лейтенант Скворцов, который со мной сюда ехал! На засаду напоролся…
— Да ты говорил. Ага, — тот снова покачал головой, изображая наигранное участие. — А все началось с того, что Стечкин кого-то на пляже застрелил. Да?
— Так он первый огонь открыл…
— Да это понятно… И вы, значит, просите десяток стрелков?
— Хотелось бы и больше, но один бэтээр вернулся на базу. А еще тяжелую технику. У вас же есть оставшиеся от седьмого полка два танка Т-72 и БМП.
— Вот как? Хм. А топливо? У них на один марш горючки. Дефицит, знаешь ли. Вот я про кабель и спрашиваю. Сколько можно топливо керосинками жечь? А мои разведчики только короткие куски все находят. Толку от этих скруток…
— Да возместим мы вам топливо! С лихвой!
— Ну, сам понимаешь, такие вопросы с кондачка не решаются. Все-таки боевые действия. Кому помирать охота, когда такое пережили?
— Так ведь общая угроза…
— Ой ли? — усмехнулся Самохин. — Мы ведь никого на пляже не убивали.
— Что вы этим хотите сказать? — насторожился Михеев.
— Да ничего. Я говорю, надо совет общины собрать. Я же не могу единолично принимать решения. Это только в красноторовской колонии за всех думает Стечкин, а тут — хренова демократия, знаешь ли.
— Я что-то не понял…
— Да ты просто устал с дороги и от перенапряжения, — улыбнулся Самохин, вставая. — Ты пойди, мой адъютант тебя и водилу твоего на отдых определит. А мы тут решим. Не бойся, затягивать с ответом не будем.
Майор выдвинул ящик стола, извлек оттуда колокольчик и потряс им несколько раз. Дверь приоткрылась, и в проеме показалось рыжее, почти без бровей, лицо Борщова.
— Проводи товарища и его мехвода на отдых. Покорми. Умыться им воды дай.
— Понял, товарищ майор, — кивнул Борщов.
Загорский все-таки дошел до этого места. Причем — один. Сжимая всю волю в кулак и отгоняя чертов страх перед темнотой и подземельем, который поселился в его душе в тот последний поход с друзьями. Посветил кругом фонариком. Да. Тот же бетонный прямой коридор шириной около трех метров и высотой всего два, либо чуть больше. Крепления для кабеля в левом углу. Справа — широкий проем и площадка парапета. Винтовая лестница из ниоткуда в никуда. Вода в колодце. Вот и окурок самокрутки с желтым мхом, что курили Чел и Марля.
Александр извлек из рюкзака и поставил на пол лампу-коптилку, сделанную из 23-миллиметровой гильзы и подаренную когда-то Тиграном. Поджег промасленный фитиль, зажатый в ней. Благо, соседство и добрые отношения с разведчиком позволяли ему не только заиметь такой светильник, но и регулярно пополнять свои запасы топлива для горелки. Тигран мог прийти с похода на поверхность ни с чем, но обязательно приносил слитое с какой-нибудь разбитой машины в городе топливо либо масло. А еще он обязательно нес из своего рейда красивую открытку. Даже самый бесплодный поход не огорчал его, если он приносил открытку с цветами или красивыми пейзажами, или умиляющими своим видом зверушками. Иногда казалось, что на самом деле у него где-то в жилище тайник с сотнями или даже тысячами этих открыток, и он достает по одной на выход, выдавая за найденную в городе. Может, так оно и было. Недаром ведь про Тиграна в общине в шутку говорили: «Кто хитрее из армян? Это братец Баграмян». Открытки он приносил соседке, обаятельной брюнетке Рите Гжель. Она являлась врачом общины. Не единственным, но одним из самых опытных. Училась ведь своему врачебному ремеслу не здесь, в так называемой провинции, а в престижном училище города Москвы, откуда и была родом, оказавшись в Калининграде прямо накануне всемирного апокалипсиса.