Метро 2033. Цена свободы
Шрифт:
– Руку давай! – сказал Эстет, балансируя наверху. В этот момент в бетонные плиты ударил луч прожектора, осветив раскоряченного Леху. Нельзя было терять ни секунды.
– Миха, быстрее! – закричал Эстет. Парень вцепился в протянутую руку товарища и, упираясь ногами в выщерблины стены, вскарабкался на ограду.
– Прыгаем! – заорал Леха, и они полетели вниз. И вовремя. По плите забарабанили пули, сверху брызнула бетонная крошка, осыпая беглецов.
– Бежим! – крикнул Батя, увлекая парней за собой. И они рванули в неизвестность, прочь от ненавистной тюрьмы. Неслись как безумные,
– Не могу больше, – хрипя выдавил он. – Сейчас помру.
Остальные тоже опустились на траву, переводя дух. Михей задрал голову, посмотрел вверх. Только сейчас он заметил, что ночь пошла на убыль. В темном небе потускнели звезды. Близился рассвет.
Они сидели так несколько минут, жадно глотая воздух. Наконец, когда немного отдышались, Вячеслав велел «поднимать кости» и «дрыгать отсюда». Беглецы осторожно выбрались на дорогу. Впереди громоздились бесформенные кучи бетонных обломков. Темень редела, и в сизых утренних сумерках уже просматривались очертания зданий. Сзади трещали автоматные очереди, где-то орали дикари – они, похоже, побеждали.
– Кранты хозяевам, – сказал Эстет. – Эх, там такое месиво сейчас. Есть все-таки справедливость.
– Да чтоб их всех там порезали, тварей, – сплюнул бригадир, и Михей невольно поежился. Казалось, что невидимый поводок все еще держал его на привязи. Там остался Ромка, и Мишка не мог не думать о товарище. Парень вдруг замер посреди дороги. Эстет обернулся, глянул на него.
– Ты чего? – недоуменно спросил Леха. – Уходить надо. Батя же сказал, что знает, как к причалу пробраться.
Михей не шевелился. В душе его снова началась внутренняя борьба.
– Подожди! – ответил он, отпихивая вцепившегося в него Эстета.
– Да чего ты титьки мнешь? – рявкнул Батя. – Мишаня, а ну – бегом марш! Или пинка для скорости дать? Не спасешь ты его, понял.
Наконец разум возобладал, и беглецы снова дали деру. Через полминуты выбрались на асфальтированную дорогу, и Вячеслав повертел головой, прикидывая. Потом махнул рукой на восход.
– Туда! – крикнул он и, свернув на обочину, первым побежал вперед. Остальные ринулись за ним. Дорога разматывалась бесконечной лентой, уводя их все дальше от тюрьмы. За спиной, отдаляясь, стихали звуки боя. Небо над головами чуточку посветлело, и Михей видел, как по нему призраками скользили облака. Бригадир приметил тропку, идущую параллельно дороге, и свернул на нее. Теперь беглецы пробирались зарослями.
Мишка крался вслед за Батей, и ему до сих пор не верилось, что они вырвались из тюряги. Судьба дала им шанс, но расслабляться не следовало. Беглецы то переходили на бег трусцой, то снова останавливались и внимательно слушали, что творится вокруг. Мелькнули справа мрачные корпуса неизвестного завода, остался позади длинный огрызок трубы, воткнутый в серость утреннего неба. Миновали они и две громадные бочки градирен, каждая высотой с добротную многоэтажку. Утро было тревожным. Редеющая темнота, казалось, таила опасность. Сзади то и дело доносились отдаленные выстрелы и взрывы – осажденная крепость тюрьмы все еще не желала сдаваться.
Через полкилометра Вячеслав услышал неясный звук впереди и махнул рукой, приказывая свернуть с дороги. Сам бригадир замер и принялся внимательно слушать. Михей встал рядом, стараясь не дышать. Грохот нарастал, будто впереди по дороге катилось что-то массивное.
– Ну-ка, уходим, – шепнул Батя и первым свернул с обочины в кусты. Остальные последовали за ним. Полезли огородами, продираясь через колючие заросли. Отойдя от шоссе метров на пятьдесят, притаились.
– Идут, – сказал Вячеслав, вглядываясь в темноту.
Мимо по дороге тащилось что-то грузное. Скрипели деревянные колеса, лились разговоры дикарей на тарабарском языке. Только когда процессия растворилась в сумерках и звуки стихли, беглецы двинулись дальше.
– Внимательнее смотрите, – предупредил Батя. – Кто знает, сколько их тут по городу шляется.
– Хочешь пробраться к причалу? – тихо спросил Михей бригадира.
– Да, – кивнул тот. – У них там несколько катеров. Мы пару раз гоняли на «рабочку» туда – груза ворочать. Только они их пасут – будь здоров. Посмотрим, что выйдет. Сначала добраться надо.
Светало – за Амуром лениво занималась заря. За частным сектором дорога стала прямой и теперь вела через пустыри и промзоны. Видимо, они пробирались по окраинам города. Растительность здесь оказалась беднее – чахлые деревья да немощные кустарники торчали тут и там, добавляя унылости пейзажу. Вскоре Батя велел сделать привал. Устроились в углу бетонного забора, который теперь прикрывал их с двух сторон.
– Парни, бдим, – приказал бригадир.
И они сидели и слушали. Эстет волновался больше всего – Михей видел, как Леха нервно крутил головой, всматриваясь в редеющие сумерки. Батя был хмур и сосредоточен.
Десятиминутная передышка – и снова вперед. Вскоре беглецы пересекли железнодорожные пути и вошли в город. Дорога раздобрела и обзавелась «соседкой». По бокам шоссе уныло теснились темные туши домов. Откуда-то спереди ветер принес звук выстрела. Друзья старались не терять бдительности. Михей вдруг понял, как ему хочется жить, и все его чувства словно обострились до предела.
Опасность подкралась внезапно, когда ее совсем не ждали. Свистнула стрела, и зашипел от боли Эстет. Бригадир сориентировался вмиг – толкнул Михея под прикрытие ржавой «Газели», замершей посреди перекрестка. Остальные бросились следом. Леха тер оцарапанную стрелой щеку, руки его дрожали от нервного напряжения.
– Е-еще б-бы немного – и в-все, – мотал он головой, прижимаясь к кузову.
– Откуда? – быстро спросил Михей Вячеслава. Тот махнул рукой в сторону перекрестка.
– Двоих видел, – сказал он, хмурясь. – Может, и больше. Толком не разглядел.
В кузов «Газели» ударил тяжелый камень, а потом до слуха беглецов донесся злобный рык. Положение сложилось хуже некуда.
– Сдаваться предлагают? – предположил Михей.
– Хрен им на воротник, – сплюнул Батя. – Живым не дамся. Только вперед ногами вынесут, черти немытые.