Метро 2033. Сказки Апокалипсиса (антология)
Шрифт:
Отец рассказывал, что, пережив Рагнарёк, некоторые люди пытались вернуться в свои родные места, отыскать родичей… Они уходили из Леса, где укрылись от Судного Дня и его последствий участники Схода, уходили — чтобы через некоторое время вернуться… или не вернуться вовсе. Многие из тех, кто возвращался, потом умирали от непонятной хвори — умирали долго, мучительно, страшно… Именно они принесли в Лес вести о разрушенных городах, обугленных или рассыпавшихся в прах трупах их жителей, о царящем среди редких выживших ужасе, безумии и страшных в своём отчаянии и жестокости попытках выжить, выползти, выцарапаться…
На Большом Тинге, собранном вскоре после того, как были получены первые
Таких обычно встречали мечами, копьями, топорами и немногочисленным огнестрельным оружием, добытым смельчаками всё в тех же разрушенных поселениях. Огнестрела и припасов к нему было крайне мало, патроны берегли, поэтому воевали больше холодняком — как привыкли.
Шло время, в окрестностях Леса становилось всё спокойнее, и, наконец, на очередном Большом Тинге старейшины порешили: одной охотой и рыболовством не прожить и детей не вырастить, надо отыскать поблизости какую-нибудь уцелевшую деревеньку и переселяться туда. Заводить хозяйство, сеять хлеб, разводить скотину…
Так и сделали, заселив пустовавшую Осиновку. По первости много трудностей было — ведь многие ранее жили в городах, и о сельской жизни имели довольно слабое представление. Но потом потихоньку всё наладилось. Помогли оказавшиеся среди беженцев селяне, да и среди своих были люди, обладавшие хоть какими-то навыками работы на земле и с животными. Главное — что среди тех, кто приехал на тот Сход, были, помимо воинов, и кузнецы, и горшечники, и прочий ремесленный люд со всякими своими приспособами и инструментами! А далее — задружились с соседями из Буянова (которое тоже стало эдакой сборной общиной из немногочисленных местных и пришлых людей), начали общаться, помогать друг другу, новостями и товарами обмениваться…
Правда, буяновцы очень долго не могли привыкнуть к странному, на их взгляд, виду и обычаям соседей и поначалу дивились на их одежды — все эти холщовые и шерстяные рубахи и порты, понёвы, хангерки, плащи, женские повои и намитки, необычные бронзовые и серебряные украшения… На их оружие и кольчуги со шлемами… На высокий, из остро затёсанных брёвен, тын вокруг деревни… Но всё же привыкли, а после одного жаркого дела, когда осиновская дружина помогла буяновцам отбиться от появившейся в их краях шайки лиходеев, и вовсе перестали проезжаться на сей счёт.
Но, правда, прозвища «цивилы» и «ряженые», которыми поначалу, во времена знакомства и притирки наградили друг друга два поселения, никуда после того не делись. Более того — зацепились в местной речи, да так и остались.
Со временем к ним добавились ещё три слова: «эльфы», «кикиморы» и «лешие». Не все жители Леса согласились покинуть надёжную чащу и переселиться в дома. Часть осталась в землянках, часть перебралась в хижины, построенные в ветвях могучих, как-то уж слишком сильно пошедших после Рагнарёка в рост деревьев. Прошло двадцать лет, и постепенно жители Леса превратились для двух людских поселений во что-то вроде местной нелюди. Не сказать, чтобы сильно опасной, но которую лишний раз лучше не задевать. Даже на больших разгульных ярмарках в Буянове, куда стекались не только жители двух дружественных поселений, но и лесовики. Вооружённые длинными луками искусные стрелки и следопыты эльфы и одетые в странные, мохнатые, сливающиеся
На тропинку неторопливо выползла огромная, с ладонь величиной, бурая гусеница, покрытая длинными пушистыми волосками. Ребятишки ойкнули и зажали ладошками рты.
— Зубосчиталка! — испуганно пискнула сквозь пальцы Йоля.
Среди осиновской ребятни считалось, что если при виде этой похожей на щётку гусеницы «показать зубки», то они вскоре выпадут и больше не вырастут. Потому и береглись всякий раз при виде такой ползучей гадины.
Опасливо обойдя тварь стороной, дети пошли дальше. Тропинка вела их напрямик через покосный луг к лесу, срезая солидный угол, который наезженная дорога огибала широкой дугой.
Из Осиновки в Буяново и обратно можно было добраться двумя путями — по речке Пестрянке, в обход Леса, и лесной дорогой. По реке было ближе, но с тех пор, как на ней завелась ватага речных удальцов-ушкуйников, водный путь стал не очень-то удобным. Нет, ушкуйники, нападая, никого не убивали — ведь все они были местными осиновскими сорвиголовами, которые просто скучали без приключений и подвигов. Но кому охота быть выкупанным в речке, обсмеянным, да ещё и лишиться части своего скарба или — того хуже — товаров?
В Осиновке удалых ушкуйников называли викингами, а в Буянове — выкингами, недвусмысленно намекая на то, что родная община их как бы выкинула из привычного круга. Верховодил выкингами коренастый сивобородый Гуннар Петерссон. Это под его началом несколько осиновских парней и мужиков — из тех, кому в дальних краях мёдом было намазано — починили старый, ещё на тот незапамятный предрагнарёкский Альтинг привезённый, драккар и теперь ходили на нём по реке от осиновской мельничной запруды до буяновского моста и ниже, сея в обитаемой округе переполох и творя всяческие беспорядки. Озоровали, правда, выкинги большей частью в шутку и чаще всего донимали своих, осиновских. Куражиться над соседями их отучили суровые, не понимавшие специфических осиновских шуток буяновские мужики, однажды пригрозившие Гуннару, что не посмотрят там на их мечи и кольчуги и, если выпадет случай, пропишут берёзовой каши всей ватаге! Что, кстати, однажды и проделали над двумя не в меру загулявшими гуннаровыми удальцами, решившими по пьяни угнать единственную козу бабки Матрёны, самой старой жительницы Буянова. Козу бабке выкинги, конечно же, потом бы вернули — как возвращали большинство из награбленного у бондов и купцов добра, но буяновские мужики, как уже говорилось, подобных шуток не понимали.
Гуннару и его выкингам влетело от старейшин по первое число на первом же тинге, и с тех пор они, проходя мимо буяновских берегов на своём «Ярле Мурке», всегда делали вид, что собираются пристать для грабежа — к вящему пугливому восторгу стирающих на мостках местных баб, девок и крутящихся тут же ребятишек.
Но большей частью выкинги вели себя мирно. И, несмотря на свою разгвоздяистость, мужиками они были серьёзными и надёжными. Именно они, курсируя ежедневным дозором по реке ниже Буянова, некогда углядели в здешних местах ту самую шайку пришлых лиходеев, от которой потом оба поселения отбивались дружным скопом. Помогали выкинги и при перевозке людей и грузов. А в последнее время Гуннар всё носился с идеей дальнего похода. Пестрянка впадала в более широкую и глубокую реку, где-то далее протекавшую через небольшой городок, и выкингов всё тянуло посмотреть, кто живёт и что происходит спустя двадцать лет после Рагнарёка на тех далёких берегах.