Метро 2035: Крыша мира
Шрифт:
Игнат сделал знак. Они остановились, прислушиваясь. Издалека доносился множественный звук шагов. Сместились в утопленную в бетон нишу. Замерли.
Шаги приближались дробным раскатом. Мимо прошел с десяток вооруженных фигур. Их вид поразил Змея: они были в белом. Когда шаги стихли за поворотом туннеля, посредник спросил:
– Что это у них за форма? Медицинская, что ли?
– С чего ты взял? – не понял Игнат. Затем кивнул. – Ты имеешь в виду – белая? Маскировка.
– Маскировка, – недоуменно повторил Змей. – Что к чему…
– Ну, снег белый, чудак ты, – усмехнулся Игнат. – Белое на белом не так заметно.
– Да это я понял. Маскироваться от кого они собрались?
– Ну… –
– Шутишь? Какие от меня теперь секреты? Или мы с закрытыми глазами на поверхность выйдем?
Игнат растерянно хмыкнул:
– Ну да, ты прав. Есть директива: не распространять среди гражданских неподтвержденные слухи. В смысле – ничего о том, что происходит снаружи.
– А разве там что-то происходит? Я думал, снаружи все вымерло.
На этот раз Игнат остался серьезен, только чуть поморщился:
– Лучше бы там и впрямь все вымерло.
Выбраться наружу оказалось не так просто, несмотря на путь, обозначенный Шайтаном. В какой-то момент Змей решил: связной действительно оказался полезен. Ведь он сам понятия не имел, что его ждет на границе подземного и внешнего мира.
А ждало немало неожиданного. Он как-то не задумывался – просто не было повода, – есть ли постоянная связь Карфагена с внешним видом. То есть понятно, что должны быть какие-то аварийные выходы, вентиляционные шахты, штольни для избавления от отходов и тому подобное. Просто в голову не приходило, что кто-то в здравом уме сам полезет туда, в радиоактивный ад. И вот, оказывается, есть не только довольно основательный выход, но еще вдобавок неплохо укрепленный.
Это они наблюдали из укрытия, добравшись до так называемой загрузочной рампы. Широкая полоса бетона проходила через огромный бетонированный ангар метров двадцать в высоту, а в ширину и того больше и упиралась в здоровенные бронированные створки с механическими приводом, щедро подсвеченные прожекторами. Но взгляд притягивал даже не скрытый за огромными воротами выход во внешний мир. За этими воротами имелись еще одни, так как все входы и выходы Карфагена представляли собой вариации на тему герметичных шлюзов. Куда больше впечатляло обилие военной техники, расставленной по ангару в некоем продуманном порядке, составляя, очевидно, эшелонированную оборону: стрелковые укрепления из мешков с песком на переднем фланге, пулеметные гнезда плюс четыре БМП ближе к центру и пара самых настоящих танков на задней линии.
– Что за черт… – глядя на все это с металлического «балкона» аварийной лестницы, протянул Змей. – Мы что же, ждем нападения?
– Надеюсь, что нет, – тихо отозвался Игнат. – Здесь все, как в последний день перед консервацией.
– Это когда «шкатулка» захлопнулась? – предположил Змей. – Почти не помню тот день. Маленький был, с матерью чудом пробились.
– Говорят, это свойство молодой психики – забывать пережитый ужас.
– Ужас? О чем ты?
– Этим оружием отбивались от тех, кому не хватило места. – Игнат указал в сторону аккуратно расставленного вооружения, возле которого копошились бойцы в зимнем камуфляже. – Створки уже начали закрываться, а люди все лезли и лезли, как фарш из мясорубки, под давлением тех, кто напирал сзади. Часть падала вовнутрь уже раздавленными насмерть, остальных добивали из пулеметов и пушек. До ядерного удара оставались считаные минуты, механизмы ворот еле справились с горой трупов, прежде чем запечатать убежище. Люди снаружи бесновались еще несколько минут, насмерть давя друг друга. Было даже опасение, что ворота не выдержат натиска, – за бортом осталось полмиллиона человек, которых Карфаген не смог бы вместить физически. Потом была вспышка – и движение по ту сторону прекратилось. Он замолчал. Молчал и Змей, не в силах вымолвить ни
Что-то щелкнуло в голове – и Змей вспомнил.
Толпы вопящих от ужаса людей, не столько уже боявшихся превратиться в ядерный пепел, сколько быть разорванными на куски озверевшей толпой. Завыла сирена – и ее звук словно спустил курок. Толпа обезумела и пошла на штурм. Он помнил, как хрустели ребра, как хрипели раздавленные, как шли по головам, как струилась под ногами кровь…
И гром… Тогда он думал, что это гром. А выходит, по ним стреляли.
И главное, не понятно, осуждать или одобрять действия начальства, ставшего впоследствии Директорией маленького нового мира. В конце концов, он сам выжил исключительно за счет тех, кто навсегда остался снаружи.
– Хватит об этом, – отрезал Змей. – Идем!
Их путь лежал, конечно, не к главному шлюзу, служившему когда-то для загрузки оборудования и припасов, а после – для массовой эвакуации. И даже не к служебному выходу, который использовали патрули. Да и невозможно было бы пробраться незаметно через посты и караулы.
Шайтан подсказал другой путь – через резервную систему фильтрации воздуха, которая никогда не работала, а потому использовалась для контрабанды запрещенных грузов «с той стороны». Собственно, все предметы из внешнего мира в Карфагене запрещены по причине возможного заражения. Но когда это смущало неприкасаемых? Они, конечно, проверяли контрабанду радиометрами, чтобы фонящая вещь не убила самого «несуна». На этом карантинные меры с их стороны ограничивались. Ведь деньги не пахнут, а снаружи, как ни крути, осталось больше всякой всячины, чем успели загрузить в Карфаген перед «закупоркой».
Система фильтрации представляла собой нагромождение сложных агрегатов, которые забирали воздух снаружи через замаскированные на местности штольни. Вообще-то, такие тайные лазы в подбрюшье Карфагена должны были охраняться с особой тщательностью. Но как водится, чем крупнее система, чем выше в ней вероятность разного рода сбоев, косяков и провалов. В данном случае это сыграло лазутчикам на руку.
Глядя в глубину покрытого изморозью узкого и низкого лаза, Змей напоминал себе ныряльщика в бездну. И хоть знал, что не будет первым, кто рискнул высунуть голову из этого муравейника, собрался с духом не сразу. Однако рядом был связной Директории, перед которым показать свою слабость нельзя было категорически.
– Ну ладно. – Змей сплюнул, зачем-то потер руки в перчатках. – Где наша не пропадала?
И нырнул в страшную ледяную нору.
Когда думаешь, что прошел через все и тебя уже ничем невозможно пронять, судьба неожиданно может ткнуть тебя носом в собственное самомнение. И тогда будешь осознавать себя растерянным и раздавленным – как чувствовал себя Змей посреди зловещей ледяной пустыни.
Первое ощущение – он просто не мог дышать. Большого труда стоило приноровиться к дыханию через шарф, назначения которого он поначалу просто не понимал. Холод пронизывал насквозь, лишая возможности нормально мыслить. Единственное, что стало ясно с первых секунд пребывания в этом новом мире, – здесь невозможна жизнь.
Это было что-то вроде другой планеты. На Луне или на Марсе условия, возможно, и отличаются, но они столь же убийственны для всего живого, как то, что окружало его теперь. И еще подташнивало от непривычных размеров окружающего. Боязнь открытого пространства – тоже неприятная фобия, особенно после долгих лет, проведенных в тесных, но надежных стенах.
– Дыши через нос и не очень глубоко – иначе обожжешь легкие, – посоветовал Игнат.
– Тебе-то почем знать? – хрипло отозвался Змей, наблюдая, как рассеивается перед его лицом облако пара.