Метро 2035: Питер. Война
Шрифт:
Это всего лишь паника, сказал он себе.
– Господин! Что с вами? – слуга, старый Мустафа, бросился к нему. Ахмет оттолкнул его, выпрямился. Старик посмотрел на молодого хозяина, губы дрожали от обиды.
– Автомат! – приказал Ахмет резко. Мустафа зашаркал к оружейному шкафу.
Опять война, подумал Ахмет. В прошлый раз он взял отцовский «макаров» и под молчаливым руководством Рамиля показал, кто хозяин на Восстании и Маяке. Тогда он лично казнил четверых. Рамиль убил больше, намного больше. А люди Рамиля, верные только
Он, Ахмет Второй, казнил и миловал собственной рукой. Он держал потертый «макар» горящей от пороховых газов ладонью, и ему казалось, что сквозь пальцы струится черная, жирная как нефть, отцовская тень. Накрывает все. И люди снова, как и раньше, живут в непроглядной, словно сгусток мрака, тени Ахмета Первого… и единственного.
Вставай, царь. Ахмет словно наяву услышал голос Рамиля. Пришло время царских решений.
Он снова почувствовал кислый привкус железа на языке.
Власть.
Она не дается просто так.
– Царь? – Мустафа с ломким стариковским поклоном подал «калаш». Деревянные приклад и цевье покрывала тончайшая резьба, на металле ствольной коробки неведомый мастер вытравил суру из Корана. Аль-Мульк. «Благославен Тот, в Чьей Руке власть, Кто способен на всякую вещь». Ахмет взвесил оружие в руках. Наконец-то приличное оружие.
– Царь, вам нужно бежать. Спасаться.
– Это Веган? – Ахмет выпрямился. Шелк рубашки холодил шею. По затылку прошла сладкая дрожь предвкушения. Похоже, вот он, момент, когда все меняется. Плохое время… для приморцев.
Пусть все рушится, но они – они! – ничего не получат.
Ахмет помотал головой. Все еще висит на волоске.
– Зови Рустема, – велел он Мустафе. – И Юру.
БУМММ. С потолка опять посыпалась пыль. Далекие автоматные очереди. Резкие команды. Топот ног. Похоже, приморцы действуют лучше, чем его люди. Недаром они притащили на станцию столько своих солдат. Надменные сукины дети.
Когда телохранители вошли, склонили головы – Ахмет выпрямился.
Рустем и Юра, два верных нукера, два товарища по детским играм. Теперь же – телохранители. Крупный, огромный Рустем и гибкий, жилистый, невысокий – ростом с Ахмета – Юра. Оба в настоящих шелковых рубашках – как их господин.
– Вы знаете, что будет. Вы со мной? – спросил Ахмет.
– Мы умрем за тебя, царь, – Юра всегда соображал быстрее друга.
– Несите саквояж, – приказал Ахмет. – Мы уходим. Сейчас!
– За мной, – велел он телохранителям. – Не отставать.
Коридоры, коридоры. Платформа Восстания тускло освещена редкими фонарями. Люди проснулись. Желтоватые пятна лиц плавали в полутьме вокруг идущего царя. Ахмет стремительно шагал, не оглядываясь. Он слышал тяжелое дыхание телохранителя за спиной. Рустему не мешало бы подтянуть живот, впрочем, ему в любом случае пришлось бы нелегко. Саквояж весит немало. Юра шагал бесшумно.
Знакомая дверь с надписью «КПК-ИП». Пришли.
Ахмет кивнул. Юра, верный нукер, шагнул вперед и аккуратно постучал в дверь служебки. Затем отступил на шаг.
Через некоторое время внутри зашелестели, вздохнули, протопали к двери. Щелчок взводимого курка.
– Кто там? – спросили глухо. Ахмет холодно улыбнулся. Кто-то боится, похоже?
– Это Ахмет.
Через долгую паузу дверь скрипнула, отворилась.
На пороге стоял Геращенко, представитель приморцев. Халат был запахнут в спешке. Глаза красные. В руке пистолет. Посол оглядел компанию, стоящую за спиной Ахмета. При виде оружия брови его на мгновение вздернулись вверх.
– Царь? – посол выпрямился, опустил пистолет. – Почему вы здесь?
Ахмет улыбнулся. Лицо приморца застыло. Губы побелели. В следующее мгновение Ахмет вскинул «макаров» и наставил послу между глаз.
– Я… – начал посол. – Вы не смеете…
Б-бах!
Вспышка. Отдача толкнулась в ладонь. Ахмет моргнул, когда обжигающая кровь брызнула ему в лицо. Перед глазами оплыли черные пятна.
Тело посла повалилось назад. Глухо ударилось об пол. Металлически звякнул выпавший пистолет. Вот и все.
– Здесь я царь, – сообщил Ахмет мертвецу. Ладонь ныла от отдачи. И не только это…
Знакомое ощущение. Черная, густая как нефть, отцовская власть заполняла каморку, изливалась в вентиляционные трубы, ползла по перекрытиям. В каждый крысиный ход проталкивались черные вязкие щупальца отцовской тени. Ахмет стоял, чувствуя, как высыхает на лбу кровь приморца и стягивает кожу. Площадь Восстания, Маяковская – все это накрывало черным пятном.
Ахмет чувствовал себя центром этого пятна. Пауком, вбирающим в себя колебания паутины и жизни сотен мух.
Он повернулся к нукерам. Теперь они становились его личной армией.
В глазах телохранителей Ахмет увидел уважение и страх. И еще – знакомый огонек. Жирный черный отблеск отцовской власти.
Я знаю, как надо.
– За мной, – велел Ахмет. Нукеры, зачарованные жирным блеском власти, последовали за ним без колебаний. Повинуясь сигналу, оттащили тело посла к стене – на полу остался кровавый след. Мустафа закрыл дверь. Теперь, кажется, все. Он выдохнул.
– Тебя будут искать, царь, – напомнил Мустафа. Дыхание его прерывалось, он еле успевал за молодым хозяином. Но старик был прав. Ахмет поднял брови:
– Верно.
Старик кивнул и отступил назад. Поклонился.
Что хорошо в старых слугах – они всегда знают свое место. Ахмет выпрямил спину.
– Мы поступим так, – он поднял отцовский «макаров». Большим пальцем взвел курок. Щелк.
– Что?.. – Рустем замолчал, когда Ахмет повернулся.
Телохранители попятились. Пока еще сами не понимая, почему. Почувствовали, что происходит что-то неправильное. Люди всегда чувствуют. Ахмет сделал шаг вперед, к нукерам. Поднял пистолет…