Мэтры глубин. Человек познаёт глубины Океана. От парусно-парового корвета «Челленджер» до глубоководных обитаемых аппаратов
Шрифт:
Осуществилось это потому, что люди, работавшие на Косинском озере, – и Л.А. Зенкевич, и А.А. Шорыгин, и Л.Л. Россолимо, и молодежь: А.Д. Старостин и В.А. Броцкая – были не только фантазерами, но и учеными, увлеченными и преданными делу. Людьми, глубоко убежденными в том, что это серьезное дело необходимо молодой стране для развития экономики ее северных морей. И еще потому, что вожаком этих мечтателей и энтузиастов был самый большой мечтатель и энтузиаст Иван Илларионович Месяцев – человек больших организаторских способностей, неукротимой энергии, непреклонной воли и настойчивости».
Позже станция перешла в ведение Московского общества испытателей природы, с 1930 года – Гидрометеорологического комитета, а в 1940 году она была ликвидирована. В наши дни Новокосино – один из районов Москвы, станция метро Выхино расположена неподалеку от озёр Черное и Белое,
Летом 1917 года И.И. Месяцев при содействии Г.А. Кожевникова организует и проводит Байкальскую экспедицию Зоологического музея, его спутниками в ней становятся сверхштатный ассистент Л.А. Зенкевич и Л.Л. Россолимо, окончившие университет в 1916 году. Работы производились в Чивыдкуйском заливе, на восточной стороне Байкала и в Малом море. Арендовали весельную лодку с характерными обводами – высоко приподнятыми над водой носом и кормой и приступили к изучению биоценотического распределения донной фауны по грунтам. Материал промывали на круглых ситах с веревочными ручками, разбирали в основном при помощи невооруженного глаза и пинцета, фиксировали в стеклянных банках с высокими пробками, с гордостью фотографировались рядом с разобранными пробами. Помимо общего научного дела появились и «личные привязанности»: у Л.Л. Россолимо – простейшие, у Л.А. Зенкевича – коловратки, многощетинковый червь манаюнкия, у И.И. Месяцева – паразитические веслоногие раки.
Вернувшись с Байкала, И.И. Месяцев продолжал преподавательскую работу в университете, много времени отдавал Косинской биологической станции, но мысли его были устремлены к созданию Плавучего морского биологического института при Народном комиссариате просвещения. Между тем норвежцы и англичане, пользуясь отсутствием российского флага в акватории Баренцева моря, стали поставлять товары на Новую Землю и вывозить оттуда продукцию промысла, расширять добычу рыбы и морского зверя. Издавна посещавшийся русскими остров Медвежий вдруг оказался закрытым для русского присутствия, там же норвежцы организовали угольные разработки. Необходимо было начинать всесторонне и планомерно исследовать «фасад России», чтобы приступить к его хозяйственному освоению. Был принят декрет № 644 от 10 марта 1921 года, подписанный Председателем Совета народных комиссаров В.И. Ульяновым (Лениным) и 16 марта опубликованный в «Известиях». Декрет предписывал учредить Плавучий морской научный институт с четырьмя отделениями: биологическим (реорганизовать в него Плавучий морской биологический институт), гидрологическим, метеорологическим и геологическо-минералогическим. Предписывалось также: районом деятельности Института определить Северный Ледовитый океан; поручить соответствующим учреждениям снабжение Института; Комиссии по снабжению установить нормы снабжения продовольствием.
Штабом будущих экспедиций с 1920 года стал кабинет И.И. Месяцева, располагавшийся в комнате № 7 в Зоологическом музее университета. В наши дни это помещение занимает Московское общество испытателей природы, а 80 лет назад вдоль стен высились до потолка грубо сколоченные стеллажи с разнообразными предметами и материалами, необходимыми в экспедициях: брюками, ватниками, кожаными куртками, меховыми шапками, часами-ходиками, плетеными канадскими лыжами, стеклянными банками с деревянными сапожными гвоздями, ведрами, полными чая и душистого перца, сапогами и другими совершенно дефицитными вещами. Только перед широким окном стоял большой лабораторный стол с микроскопом и прочими аксессуарами научной деятельности. Вот как В.А. Васнецов описывает И.И. Месяцева в этом интерьере: «На профессоре был очень поношенный костюм неопределенного песочно-коричневого цвета. Модная по тем временам серая сорочка, называвшаяся «смерть прачкам», была повязана галстуком-бабочкой такого же неопределенного цвета, как и костюм. Брюки, сильно потертые и вытянутые на коленях, внизу заметно обтрепанные, были подшиты через край, видимо, «своею собственной рукой». Ботинки очень поношенные с заплатами.
Лицо и голова его были чисто выбриты. Нос с горбинкой, очень резко очерченный, немного выдающийся вперед подбородок, светлые глаза, смотрящие проницательно, но не жестко. Тонкие губы, резкие складки от щек к уголкам рта. Лицом он очень походил на индейского вождя из какого-нибудь куперовского романа».
Комната № 7 со времен Г.А. Кожевникова и вплоть до переезда в 1950-х годах в новое здание Биолого-почвенного факультета на Ленинских горах принадлежала Кафедре зоологии беспозвоночных, на которой автор обучался с 1952 года. Родное для автора место. Сюда он пришел школьником в день открытых дверей в 1951 году и здесь впервые увидел соратника И.И. Месяцева – Л.А. Зенкевича, у которого впоследствии учился в университете и аспирантуре Института океанологии Академии наук. Доводится бывать на старой кафедре и теперь, и всегда здесь вспоминаются те великие дела, которые в этих стенах начинались И.И. Месяцевым.
Для первой экспедиции Плавморнина Центральное управление морского транспорта предоставило пароход ледокольного типа «Малыгин» (построен в 1912 году в Англии, прежние названия – «Брюс» и «Соловей Будимирович»), названный в честь капитана-командора Степана Гавриловича Малыгина, участника второй Камчатской экспедиции (1736–1737), автора первого руководства на русском языке по навигации (1733). Водоизмещение 3200 тонн, длина 78,9 метра, мощность паровой машины 2060 кВт, скорость до 15 узлов (27,5 километра в час). Один из четырех котлов из-за поломки не задействовался, на судне трудно было ликвидировать крен. Ящики со снаряжением экспедиции из Зоологического музея на конных подводах отправили на Ярославскую железную дорогу. Володя Голицын покрикивал: «Веселее, веселее, пошевеливайтесь, крючники, поторапливайтесь, капитан даст на водку!» Среди «крючников» были И.И. Месяцев, Л.А. Зенкевич (заместитель начальника экспедиции), В.А. Яшнов (ученый секретарь), А.А. Шорыгин, В.В. Алпатов, В.А. Васнецов, И.С. Розанов. В Архангельске к ним присоединились химик С.В. Бруевич, зоолог С.А. Зернов, художник В.А. Ватагин, зоолог В.А. Броцкая и др. 11 августа 1921 года в море вышло 86 человек, из них 53 человека из состава судовой команды, капитан – Степан Михайлович Карамышев.
Из Архангельска пошли к западному берегу Новой Земли, зашли в становище Ольгинское губы Крестовой, на севере Новой Земли встретили льды и выйти в Карское море, обогнув мыс Желания, не смогли, поэтому пришлось повернуть назад и войти в Карское море через пролив Карские ворота. Далее направились на северо-восток к острову Белому и вновь уперлись в льды. У острова Вилькицкого встретились с пароходами Сибирской хлебной экспедиции (одна из задач экспедиции) и караваном двинулись на запад. В пути – через 12 минут после столкновения с льдиной – затонул пароход «Енисей». (Капитан «Енисея» Н.М. Сахаров за девять лет до этого события участвовал в экспедиции Г.Я. Седова на «Святом Фоке» сначала как старший штурман, а после первой зимовки – как капитан. В Сибирской хлебной экспедиции участвовал в качестве «ледового лоцмана» и капитан нансеновского «Фрама» Отто Свердруп.) Люди с «Енисея» успели перебраться на подошедший вплотную «Сибиряков», так что жертв не было, но на дно ушли 2240 тонн сибирского хлеба. В море перегрузили зерно с «Оби» на другие пароходы, а судно бросили на плаву в море. На «Малыгине» скопилось более 80 человек с погибших кораблей. Никаких научных работ на обратном пути не выполняли, в Архангельск прибыли 27 сентября, пройдя 3000 миль и выполнив 60 станций. И.И. Месяцеву стало ясно, что Плавморнину для исследований нужно иметь свое собственное судно, и теперь он знал, каким это судно должно быть, оставалось «только» в охваченной разрухой стране это судно построить. Меньше чем за два года он решил и эту задачу.
Еще до отхода «Малыгина» в море 30 июля 1921 года И.И. Месяцев с группой энтузиастов на буксире «Меркурий» сходил в один из рукавов дельты Северной Двины – в речку Лаю (Лайский док), где стояло недостроенное судно «Персей». Его деревянный корпус, заложенный мурманским рыбопромышленником Е.В. Могучим в городе Онеге юго-западнее Архангельска, строился по норвежским чертежам зверобойных судов и предназначался для зверобойных промыслов в районе Земли Франца Иосифа. Оснастку и установку механизмов предполагалось произвести в Норвегии, но в 1920 году недостроенное судно национализировали и передали сначала Северной научно-промысловой экспедиции, а затем 10 января 1922 года постановлением Совета труда и обороны – Плавморнину. В тот памятный июльский день 1921 года «Персей» был пришвартован ржавыми тросами и обтрепанными канатами к сваям, вбитым в дно реки, вдоль ватерлинии длинными космами колыхались обросшие его зеленые водоросли. Позже В.М. Голицын в свойственной ему шаржевой манере изобразил первые посещения «Персея» на «Меркурии» и «Монете»: с «Монеты» по переброшенной на «Персей» длинной лестнице будущие участники многочисленных экспедиций вскарабкивались на его палубу.
Конец ознакомительного фрагмента.