Меж двух мгновений Вечности (часть первая и вторая)
Шрифт:
– Товарищ старший лейтенант, оформите товарищу подполковнику допуски, - приказала Стрижич ледяным голосом, и повернулась к Кроту, - разрешите идти, товарищ подполковник?
– Идите, - ответил Крот, - и спросил у поникшей Марины почти по-дружески, - продолжим?
– Сначала допуски. Пойдемте к секретчику.
Секретный отдел, как и положено, находился за железной дверью без номера в малоприметном тупичке. Марина нажала кнопку на стене и произнесла в решетчатое отверстие:
– Кондрат Алексеевич, к вам можно?
Ответа не последовало,
– Вот, товарищ подполковник, получите и распишитесь...
Фразу можно было принять за шутку, но майор не улыбнулся, а протянул толстую амбарную книгу, открытую на середине. Вид этой книги Крота поразил. От нее веяло такой дремучей стариной, что он, помешкав, взглянул на майора выжидательно. Но тот, словно предвидя такую реакцию, утвердительно кивнул.
– Именно так.
Крот не удержался.
– Позвольте полюбопытствовать, не Можайский ли первым здесь расписался?
Майор взглянул на него с интересом, и вдруг неожиданно для Крота открыл первую страницу, склонился над ней и ответил с сожалением:
– Нет, там другая фамилия.
Марина прыснула. И это майора смутило. Он насупился, сказал обиженно, словно бы с укором:
– Я заблаговременно сделал все нужные запросы, чтобы оформить вам допуск. Поэтому всё без задержки. Осталось только голосовые пробы пройти.
Прозвучало это примерно так: "Я для вас расстарался, а вы насмешничаете". Кроту стало совестно. И ещё неловко от того, что разошёлся перед девчонкой и старик это понял. Поэтому он поблагодарил майора с особой сердечностью, а уж улыбнуться позволил себе, лишь когда они оказались в коридоре. Марина же веселилась от души.
– Надо было бы спросить, про братьев Райт!
– Это было бы нелогично. Немцы в этой книге расписаться никак не могли. Им бы не разрешили из соображений государственной безопасности.
В маленьком кабинетике с обитыми чем-то мягким и ребристым стенами девушка-сержант записала кодовую реплику.
– У нас все цитируют какую-нибудь стихотворную фразу, - перед тем, как они открыли дверь в радио-рубку, мягко проинструктировала его Марина, - традиция такая. Ну, конечно, если кто-то стихов не знает, можно и в прозу. Но вы ведь не такой?
– Только в неслужебное время, - сухо ответил он, давая ей понять, что она нарушает границы субординации. И проговорил невыразительно в микрофон привычное:
– У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том.
– А я думала вы на французском что-нибудь скажите...
– Мило улыбнулась Марина.
–
– А вы что побаиваетесь особиста?
– Зачем бы мне нужен был такой особист, которого не боятся?
– А, поняла, пример подаёте!
– засмеялась Марина и вдруг, погрустнев, не к месту сказала:
– Командир на нас рассердилась.
Это "на нас" прозвучало как-то очень естественно и легко, словно объединяли их уже не только служебные отношения. И оно, кажется, действительно было так. Крот сделал попытку увеличить расстояние.
– Это не в ее компетенции.
– Ответил он недовольным голосом, - майор Стрижич вам командир, на вас она и рассердилась. И, похоже, за дело. По отношению ко мне устав ей таких полномочий не дает...
Но Марина то ли не заметила его интонации, то ли умышленно её проигнорировала.
– Шутите...
– Сказала она грустно, - а я правду говорю. Я виновата, конечно. Надо было её предупредить, вызвать. Но она всю ночь была на пульте. Ушла часа за два до вашего прихода. Ей ведь тоже поспать надо, хоть она и железная.
– слово "железная" было сказано со смешанной уважительно-иронической интонацией, и чего в нем больше Крот не уловил.
– Вот и получу за это по полной. Тем более, что я и сама, - она вдруг посмотрела на него со смелым вызовом, - хотела вам расположение показать.
Слово "расположение" то ли вырвалось у нее нечаянно, то ли было заготовлено специально, однако его двузначность снова смутила Крота.
– Нам очень с девчонками хотелось на вас посмотреть.
– Продолжала Марина весело.
– О вас столько говорят.
Как-то не получалось у Крота держать дистанцию. Вот старший лейтенант, пусть и симпатичный старший лейтенант женского пола, разговаривает с ним, как с равным. Нет, все-таки не начальник он по натуре. Обычный рядовой, пусть очень хороший и везучий, волкодав. На черта он соглашался на это назначение? Сидел бы сейчас где-нибудь на Капри, или под Ржевом с удочкой в руках. И плевать бы ему было на всех этих бэров с их тарелками, водяными мостами. Только вот в последнее время беспокоила его мыслишка, а удалось ли бы ему отсидеться с удочкой на бережку?
– Товарищ подполковник...
– Да бросьте вы, Марина.
– Сказал он устало.
– Без посторонних зовите меня по имени-отчеству. Знаете как?
– Конечно! Кто же в ФОРСИС не знает, как зовут Крота?!
Они вышли на бетонированную пусковую площадку, остановились у стальной плиты, закрывающей выход из подземного ангара.
– Я вас к технике не поведу, - сказала она, - опуская глаза. Пускай Мона Ира сама показывает.
– Мона Ира?
– Майор Стрижич. Мы её так называем. Вот, если повезёт и увидите, как она улыбается, поймете почему. Правда, она редко улыбается, чаще всего своим мыслям. Ну, может быть, еще майору Седых.