Меж двух миров
Шрифт:
— Ну вот, — сокрушенно сказала Майра. — Все стараются. И ты находишь, что мне пойдет глухое, закрытое платье? Да к тому же еще и белое? Ведь все прекрасно знают, что невеста не… — Она смолкла и опустила голову. — Все будут смеяться.
— Майра, ты будешь выглядеть чудесно, — утешал ее Хорес. — Никто не будет смеяться!
— Нет, так выходить замуж я не согласна! — воскликнула Майра, и глаза ее наполнились слезами. — Я хочу надеть то розовое платье, которое сшили к моей свадьбе девушки из салуна. Всю мою жизнь мне приходилось делать то, что велели другие. Хэнк распоряжался мной, как хотел! В конце концов, могу я начать новую жизнь так, как нравится мне? Или уж тогда давай все отменим!
Она вскочила и, всхлипывая, выбежала вон.
— Хм! — Мэтью смущенно вздохнул, а Хорес как громом пораженный опустился на свой табурет. Судя по выражению его лица, он никак не ожидал от своей невесты такого проявления темперамента. — Я считаю, что Майра права. Стоит только представить, что нам с Ингрид тоже придется подстраиваться под всех…
Но телеграфист покорно пожал плечами:
— Но не можем же мы отталкивать людей! Если бы не упрямство Майры!
И он уронил голову, беспомощно качая ею из стороны в сторону.
Ночью головные боли Салли усилились. Он до утра ворочался и метался рядом с Микаэлой, и ей было ясно, что он ни на минуту не сомкнул глаз. Но она уже не знала, что делать. Все предписания научной медицины она выполнила, и они не принесли больному облегчения.
С утра ей вспомнились слова Танцующего Облака о том, что следует лечить человека в целом, и она уже не могла отделаться от этой мысли. Ах, знать бы еще средство для такого лечения!
— Салли, а как тебе помогал Танцующее Облако, когда боли обострялись?
— Он устраивал мне потогонное лечение, — ответил больной.
— Тогда мы так и сделаем, — решила Микаэла. — Ложись в вигваме. А я буду носить тебе горячие камни.
Микаэла орудовала двумя деревянными палками, как щипцами. Она наносила от костра горячих камней, расположила их в вигваме в виде круга и полила водой, принесенной из близлежащего ручья. Камни зашипели, и вигвам наполнился горячим паром. Эту процедуру Микаэла повторила несколько раз, а потом ушла, оставив Салли одного в парном тепле.
Неподалеку треснула ветка, Микаэла вздрогнула, и ей показалось, что она чувствует на себе чей-то взгляд. Но она подавила в себе желание оглянуться и поискать наблюдателя. Да кто во всем свете мог бы подсматривать за нею в этой глуши? Кого она могла интересовать? Просто даже смешно подумать. Она при всем желании не могла бы назвать никого, кто имел бы хоть какой-то повод шпионить за ней. Ни среди жителей города, ни среди чужих, и уж никак это не мог быть Эндрю Стросс. Но почему присутствие этого человека или даже просто мысль о нем всегда ввергали Микаэлу в бесплодные раздумья?
— Микаэла! Микаэла! — Внезапно раздавшийся оклик Салли вернул ее к действительности. Она не могла бы сказать, сколько времени просидела у костра, но он почти догорел.
Она вскочила и побежала к вигваму. В воздухе, насыщенном паром и запахом горячих камней, казалось, сгустилось напряжение. Салли сидел на своем ложе выпрямившись, глаза в ужасе расширились. Спутанные волосы слипшимися прядями ниспадали на мускулистые плечи, а на лбу застыли капли холодного пота.
— Микаэла, — прошептал он, протягивая к ней руку. — Где ты была? Пожалуйста, не уходи!
Доктор Куин взяла его ладони в свои. Несмотря на жару в вигваме, они были холодные и вместе с тем влажные от пота.
— Но я и не уходила. Я все время была здесь, рядом, — ответила она.
— Не уходи, прошу тебя, — снова взмолился он, и по телу его пробежала судорога. — Ты мне так нужна!
Его черты, обычно такие мужественные, вдруг исказились в почти детском испуге.
— Но ведь я с тобой, — успокаивала его Микаэла. Что же с ним случилось? Эта внезапная перемена, произошедшая с ним, и испугала ее, и в то же время пробудила в ней нежное стремление к этому человеку и страх, что эта минута их трогательного сближения минет и снова возобладает реальность, вынуждающая их держать дистанцию по отношению друг к другу.
Салли охватил ладони Микаэлы своими. Во взгляде его вдруг установился полный покой и уверенность.
— Микаэла, — прошептал он, — я буду любить тебя всю жизнь. Хочешь стать моей женой?
Земля зашаталась под ногами Микаэлы. Счастливая дрожь пробежала по всему телу.
— Да, Салли, хочу! — ответила она.
Не напрасно Микаэла так полагалась на своих детей. Все в доме и в больнице шло своим привычным, налаженным ходом, и когда спустя несколько дней доктор Куин вернулась домой, ей не пришлось заново восстанавливать нарушенный порядок.
С одной стороны, это обстоятельство наполнило ее законной гордостью за детей, но с другой — она почувствовала укол ревности оттого, что они прекрасно обходятся и без нее. Как для всякой матери, для нее важно было ощущение своей необходимости.
Но она взяла реванш вечером, приготовив ужин, который действительно удался ей на славу. Салли тоже явился к ужину и ел с большим аппетитом.
Микаэле казалось, что его болезнь сблизила их окончательно, устранив последние преграды, которые еще стояли между ними. Глядя теперь на этого сильного человека, она с трудом могла поверить, что это тот же самый мужчина, которого она видела таким беспомощным и слабым всего несколько дней назад.
После того как посуда была убрана, каждый принялся за свои обычные вечерние занятия. Колин уже раскрыла книгу и собиралась углубиться в нее, но приемная мать окликнула девушку.
Микаэла взглянула на Салли, ища поддержки в трудный для нее момент.
— Гм… дети, подойдите все сюда, — сказала она и сама заметила, как нервно звучит ее голос— Мы с Салли… э…
Она беспомощно смолкла, и дети смотрели на нее с недоуменнным ожиданием.
— Я хочу вас кое о чем спросить, — перехватил инициативу Салли. — То есть попросить… Я прошу вашего разрешения жениться на вашей маме, — быстро довел он фразу до конца.