Шрифт:
========== Пролог. Непокорная ==========
Ярость. Торопливо наматывая конец проволоки на последнюю злосчастную стрелу, оставшуюся в моем колчане, и закрепляя ее хитроумным узелком, которому меня научил Финник во время совместной тренировки, я не задумываюсь над тем, что произойдет дальше. Что случится после того, как я прицелюсь и выпущу ее в иссиня-черное небо с россыпью блестящих звезд, так похожих на настоящие, что при виде их сердце начинает болезненно щемить, тоскуя по дому. Я только знаю, что больше не увижу неба — ни белоснежного рассвета, ни нежно-оранжевого заката — и, наводя лук на силовое поле в поисках мерцающего квадратика, той самой трещинки, о которой говорили Вайресс и Бити, пытаюсь навсегда сохранить в памяти и унести с собой
Разжимая пальцы и отпуская стрелу в стремительный полет, я гоню прочь ставшие бесполезными мысли о том, что все могло бы быть по-другому. Единственное, что мне остается — изо всех сил удерживать перед глазами образ врага — настоящего, виновного во всех несчастьях — моих и дорогих мне людей — а не того, кого мне навязали Голодные Игры. Он разрушил все, что имело для меня хоть какой-то смысл, и я хочу сделать то же самое в ответ. Сломать систему, на создание которой он потратил всю свою жизнь. Нарушить баланс в его идеально-гармоничном мире. Отомстить. За себя, свою семью и друзей.
Прости меня, Пит. Я не в силах спасти тебя, но, может быть, моя стрела хотя бы дарует всем нам быструю смерть, избавив от дальнейших мучений. Организаторы Игр будут в ярости от моей выходки и, скорее всего, убьют всех оставшихся в живых трибутов. В третьей Квартальной Бойне нет и не могло быть Победителя — нас бросили сюда, чтобы уничтожить, не более. На этот раз Капитолий обойдется без показного великодушия. Нет, я не думаю о последствиях. Наше время истекло, для нас больше не существует причинно-следственных связей.
Вспышка света. Взрыв боли. Глухой удар о землю и обрушивающийся на Арену дождь из обломков разрушенного силового поля. Огонь охватывает все вокруг. Неестественно длинные языки красно-синего пламени поднимаются от земли к небу, окутывая черные деревья и ярко-зеленые лианы. Арена превращается в огромное минное поле: тут и там слышатся взрывы, разрывающие останки до мелочей продуманных Организаторами Игр.
Дыра в щите, разделявшем два мира — настоящий и искусственный, — все растет. Белый свет струится через нее, проникает сквозь густую листву деревьев, заливая все внутреннее пространство, и ослепляет меня. Я словно стою на границе между жизнью и смертью — органы чувств собирают информацию, но не успевают донести ее до мозга. Не могу пошевелиться. Рядом со мной, буквально в двух шагах, падает железный обломок какой-то неизвестной конструкции, но я не в силах даже отползти. Раскаленные частицы плавно опускаются на мое тело, прожигая одежду. Я чувствую страшную боль от множащихся ожогов, но не двигаюсь с места. Даже сердце бьется медленно, будто каждую секунду собирается замереть.
На землю падает громадная тень, закрывая клочок живого мира, которым я обещаю себе любоваться до тех пор, пока сознание не покинет меня. Планолет. Я умерла? В грохоте взрывов я не смогла уловить выстрела пушки, извещающей трибутов о гибели одного из соперников. Гигантские челюсти выпадают из нижнего отсека летательной машины и, опустившись за какие-то доли секунды, замирают прямо перед моим обожженным лицом. Металлические когти бесцеремонно сгребают меня в охапку. Трос медленно натягивается и поднимается обратно, все глубже заманивая жертву в логово охотника.
Раскинув руки в стороны и свесив голову с железной перекладины, я приоткрываю глаза, бросаю последний короткий взгляд вверх, на небо, и теряю сознание. Мне не страшно. Те, кто дожидается меня в планолете, немного опоздали. Я уже мертва.
========== Глава 1. Слепая ==========
Безумие.
«Это революция», — говорят они. «А ты — Сойка-Пересмешница», — эхом отдается в голове. Вот так просто. Народ поднимает восстание, а юная мисс Эвердин — их лидер. Об этом знали все, кроме меня. Никто не готовил Китнисс к этой роли, как бы необходимо это ни было — ведь здесь все будет совсем не так,
Всего несколько простых и понятных слов вызывают целую гамму эмоций, дремавших где-то глубоко внутри. Во время Игр я приложила огромное количество усилий, чтобы абстрагироваться от зова сердца и слышать лишь голос разума. Там, на Арене, это было довольно легко: когда на твоих глазах проливаются реки крови и гибнут живые, ни в чем не повинные дети, тебе не остается ничего, кроме как сосредоточиться на основных инстинктах и просто пытаться выжить. День за днем, ночь за ночью. Сейчас притупившиеся было чувства просыпаются. Однако даже та буря эмоций ничего не значит до того момента, когда я узнаю о судьбе моего напарника. Хеймитч осторожно, поминутно запинаясь, говорит, что Пит в Капитолии, и глухое раздражение перерастает в ярость. Захлестнувшая меня горячая волна гнева поднимается к горлу. Издав крик смертельно раненого зверя, я как на крыльях подлетаю к бывшему ментору и стремительно замахиваюсь. Кажется, звон от той пощечины разносится далеко за пределы отсека, в котором мы находимся. Эбернети даже не сопротивляется: то ли опешил от неожиданности, то ли и сам чувствует вину за нарушенное обещание, данное мне под покровом той по-зимнему холодной, пьяной ночи. Однако стоит мне поднять руку во второй раз, и он, будто очнувшись, останавливает меня, перехватив отведенную ладонь. Я как могу сопротивляюсь его хватке: в ход идут зубы и ногти.
Неистовый гнев уступает меня горькой обиде. Я верила ему. Я думала, что мы в одной лодке. Думала, что знаю этого мужчину. Надеялась, что время, проведенное вместе, и пережитые испытания сильно сблизили нас — если даже не сделали одним целым, единым организмом, сопротивляющимся насильно введенному в его вены смертельно опасному яду. Как видно, я жестоко ошибалась.
Все было зря. Все мои планы, надежды, усилия — все напрасно. Они обыграли меня. Я верила, что у меня лишь один враг, что я сражаюсь против одной стороны, а оказалось — против двух. Противник под номером один хочет отнять у меня тех, ради кого я готова жить и драться до последнего вздоха. Противник под номером два не прочь пожертвовать жизнью дорогих мне людей, чтобы оставить в живых меня — средство, с помощью которого он надеется достичь конечной — самой важной — цели. И пока удача явно на его стороне. На этот раз ему удалось одержать победу — пусть не во всей войне, но в одной из множества предстоящих нам битв. В операции под названием «спасти Китнисс» вместо запланированного мной спасения Пита ценой жизни всех брошенных на Арену людей — даже моей.
Я не успеваю додумать последнюю мысль: в лопатку впивается комар, и все мысли покидают мгновенно отяжелевшую голову. Я сползаю на пол, закатив глаза и продолжая бормотать ругательства в адрес Хеймитча и компании. Только оскорбления звучат уже не так грубо, страшно и обидно, когда у тебя заплетается язык. Мужчины едва успевают удержать меня, прежде чем я ударюсь головой о пол планолета. Сердце бьется все медленнее и наконец замирает. И, знаете, что? Я даже рада окутывающей меня тьме. Провалиться в пропасть забытья. Сбежать от всего мира. От своих врагов — тех, кто с самого начала не скрывал враждебных намерений, и тех, кто до последнего прикидывался моим верным союзником. Ненавижу.
— Эй, Кискисс … — вдруг раздается в кромешной тьме. У меня уходит немало времени и сил только на то, чтобы открыть глаза и сфокусировать взгляд. Еще больше минут я трачу, пытаясь узнать в сидящем рядом со мной на узкой койке незнакомом мужчине своего старого друга. Гейл. Я не верю своим глазам, а из груди вырывается вздох то ли облегчения, то ли ужаса. Рассеченная бровь, запекшаяся кровь в уголках губ, кровоподтек под глазом, ссадины на руках, — парень выглядит намного хуже, чем после той памятной встречи с плетью нового главы миротворцев на Главной Площади.