Между адом и раем
Шрифт:
— А, — сказал Кастро, — трое маленьких мальчиков, убивших большого русского дипломата?
— Да, команданте, — улыбнулся Мансо. — Это было такое удовольствие. Тот человек был свиньей. Он прилюдно оскорбил мою мать.
— Поэтому вы отрезали ему голову и прислали в глиняном горшке в советское консульство? — проговорил Кастро, шагая вдоль стола.
Мансо напрягся. На них было нацелено оружие элитной охраны — значит, заключил он, их убьют прямо на месте. Умрем как мужчины, прошептал он своим братьям. Оставалось только ждать, когда полетят пули. Он видел, как умирают люди. Ему не хотелось умирать позорной смертью.
— Да, команданте. Я отрубил ему голову своим мачете. Одним ударом! Я мачетеро! И мои братья тоже. Мы гордые сыны Ориенте!
Кастро подошел вплотную к Мансо и уставился ему прямо в глаза. Затем его лицо расплылось в улыбке, и он обхватил юношу своими сильными руками.
Мансо был настолько поражен, что потерял дар речи.
— Того человека, которого ты убил, звали Дмитрий Гоков. Мы подозревали, что он является двойным агентом, работающим на американцев. Сегодня утром другой советский агент под пыткой сообщил, что Гоков действительно входил в организованную разведкой США группу по подготовке переворота в нашем революционном правительстве.
Кастро наградил Мансо должностью в военно-воздушных силах, а Хуанито и Карлоса — должностями в армии и флоте. Все трое показали свою инициативность и быстро поднялись до высоких рангов.
Карлитос, ставший морским офицером, и Хуанито, командующий Западной армией, снова начали тайно заниматься прибыльной наркоторговлей. Мансо боялся, что неутолимая любовь Карлитоса к наркотикам скоро приведет его к гибели.
Карлитос был нужен, но за ним требовался присмотр. Чтобы стравить младших братьев, Мансо взвалил эту ответственность на Хуанито.
Те, кто ближе стоял к вождю, пожинал больше благ. Как Фидель однажды выразился, «я купаюсь сам, но окатываю водой и тех, кто рядом». Ходили слухи о сотнях миллионов на счетах Кастро в швейцарских банках. Мансо стал настоящим мастером выкачивать свою долю.
Со временем все трое несказанно разбогатели, пользуясь различными источниками. Экспортировать «товар» в США с Кубы оказалось гораздо проще, чем из Колумбии. Хуанито проворачивал операции по транспортировке наркотиков с Экзум на Кубу. Мансо и Карлос перевозили их с Кубы в Соединенные Штаты. Конечно, стали расползаться слухи о наркотрафике в высших эшелонах вооруженных сил. Но служба безопасности Мансо помогала избавиться от лишнего шума.
Даже сам лидер, если и знал о тайном занятии братьев де Эррерас, никогда не говорил о нем — не хотел раздувать ненужную шумиху.
Сейчас он рассеянно смотрел на комманданте — краснолицего, потрясающего кулаками в порыве справедливого гнева. Мансо отхлебнул из кружки уже теплого лимонада и попытался расслабиться. Ему понадобится собрать всю свою смелость и силу воли, чтобы совершить задуманное.
Прошло уже целых полгода, как он в последний раз был на Telaraca. Теперь появляться там стало довольно небезопасно. Хуанито раз в неделю прилетал из Гаваны. Карлос отвечал за планирование и организацию. Также в его ведении находилась личная охрана Мансо. Кастро имел государственную охрану, насчитывавшую около десяти тысяч человек. Охрана Мансо, может быть, и не была такой огромной, но за последние месяцы увеличивалась чуть ли не в геометрической прогрессии.
Мансо не любил этого признавать, но его брат Карлос, занимавший один из ключевых постов в ВМФ, был самым умным среди них и лучше всех разбирался в политической обстановке. Кроме того, он был самым непредсказуемым. Зависимость от опиума и кокаина сделала его очень опасным.
Тем не менее именно в одурманенном мозгу Карлоса начало прорастать семя противостояния. Мансо, имея неограниченные финансовые возможности, обеспечивал этот крошечный проросток необходимыми влагой и светом.
Telaraca стала не просто дворцом развлечений в джунглях, как могло показаться стороннему наблюдателю. Приток многомиллионных средств превратил ее в мощную военную крепость, которая скоро станет местом рождения новой Кубы.
Мансо посмотрел на выпуклый золотой «Ролекс». Три пятнадцать. Кажется, речь подходит к концу. Хорошо. Они будут в воздухе минут через двадцать. Если Бог и правда на его стороне, до рождения новой Кубы осталось менее трех часов.
10
Она стояла в полумиле от фарватера бухты Стэниел-Кей. Ночью, освещенная огнями, она была прекрасна. Ее название, золотыми буквами выложенное на корме, гласило:
Яхта Хока, постройка которой была завершена в обстановке секретности двумя годами ранее на верфи Хуисман в Голландии, вызывала во всем мире, где бы ни появилась, необыкновенный ажиотаж. И мир, что очень льстило Хоку, не имел ни малейшего представления о том, насколько уникальна яхта. Семьдесят три метра в длину, она возвышалась над водой огромным силуэтом на фоне вечернего неба. Так как сегодня должны были прибыть гости, ее сверкающий черный корпус и надстройки были освещены галогенными лампами от носа до кормы. Экипаж, за исключением камбузных работников и команды катера, отдыхал.
Конгрив, который любил возиться на кухне, отпустил шеф-повара на берег. Сегодня он решил готовить сам и подать к столу лобстеров, свежую кукурузу и салат. А перед основными блюдами, из уважения к русским гостям, — водку и икру.
Сумерки сменились тьмой. Двое старых друзей беседовали под звездами, гости должны были прибыть приблизительно через полчаса. Они разговаривали на верхней палубе. Квик, облаченный в форму стюарда, подавал напитки и закуски.
Хок выпустил из клетки Снайпера, и большая черная птица по привычке уселась на плечо хозяина.
Конгрив пытался зажечь потухшую трубку. Они были где-то в пятнадцати метрах над водой, и палубу обдувал бриз.
— Еще «Парк-энд-сторми», Эмброуз? — спросил Хок, подавая Снайперу пятый комочек теплого сыра бри. «Парк-энд-сторми» был любимым коктейлем его друга — смесью из темного рома и имбирного эля.
— Нет, Алекс, благодарю. Я чувствую, что сегодняшний вечер затянется. Не хочу казаться слишком любопытным, но позволь все-таки спросить, какого черта ты собираешься делать с атомной подлодкой?