Между адом и раем
Шрифт:
— Как ты смотришь на то, чтобы заткнуть свой чертов рот, пока мы изучаем твои бумаги?
Эти двое позвонили ему сразу же, едва он вернулся на базу после случившегося в «Мао-Мао». Перед тем как уехать из Гаваны, он еще раз сходил в больницу и попрощался с матерью. Когда выходил из палаты, она стонала от мучительной боли. Он немедля умчался домой, в Гитмо.
Мать умерла через час после его ухода из больницы — так сказала Рита, когда он вошел.
Его охватила апатия, кроме того, беспокоили болезненные порезы на руке, но все это затмевал чертов страх перед огромным долгом в сто кусков — ну где он их возьмет? Хотя, с другой стороны, что они могли ему сделать? При условии, что он почти не покидает своей базы, как они его достанут? Но они не заставили себя долго ждать.
Они позвонили домой. Как раз той ночью он вернулся из Гаваны. Сидел на кухне и пил пиво «Будвайзер». Всплакнул, думая о матери. Дети спали, а жена смотрела наверху какой-то тупой фильм. И тут звонят эти двое. Они хотели узнать, нашел ли он деньги и когда собирается навестить свою тетушку Нину?
Просто невероятно, черт подери!
Они знали имя и адрес его тети! Сказали, что слышали о нем много хорошего и хотели бы повидаться с ним еще до истечения срока.
Он сказал им, что нет денег. И что он не видит никакой перспективы получить такую сумму в течение одной недели. Может быть, сказал он, срок выплаты можно отсрочить? В Майами у него были друзья. До службы во флоте он приторговывал кое-чем. Может, он смог бы провернуть что-нибудь с одним из своих старинных приятелей. Пока он все это говорил, видел перед собой лишь бесцветные глаза Родриго. Поэтому не скупился на обещания.
Как будто у него и впрямь был шанс собрать сто тысяч за три дня. Да на это ушли бы три его жизни, думал он.
И вот произошло чудо. Чем дольше он говорил с ними, тем больше убеждался, что они не собираются прикончить его из-за этих проклятых ста кусков. У них было какое-то деловое предложение. Сделка, которая не только поможет ему избавиться от гнетущего гаванского долга, но и разбогатеть!
Они сказали, что хотят встретиться в Майами. Они были уверены, что он проявит интерес к их предложению.
— Миллион баксов породит в тебе неподдельный интерес? — спросили они.
— Миллион? — повторил он, чуть не задохнувшись от произнесенной цифры. — Да, несомненно породит.
Он тщательно прислушивался к их словам. Кажется, это не было какой-нибудь уловкой, чтобы выманить его с базы, а потом прикончить. Он разбирался в психологии людей, поэтому решил, что эти ребята говорят правду.
Ну и вот, он пришел в это кафе «Сан-Кристобаль», готовый к любому заданию. Миллион баксов? Да за такие деньги он был готов встретиться с кем угодно. Даже с Адольфом и Гитлером или с Фрэнком и Синатрой, черт бы их побрал, не говоря уж о каких-то Хулио и Иглесиасе.
Кто хочет стать миллионером? Старшина третьего класса Рафаэль Гомес, вот кто.
Он уже начал думать, что та случайная встреча с Лин-Лин была счастливой вехой в его жизни и означала поворот к лучшему. И это лучшее, кажется, не заставило себя долго ждать. Таким счастливым он не чувствовал себя со школы, если уж говорить начистоту.
Эти двое так и не захотели представиться. Они ведь знали его настоящее имя. Гомеса это немного тревожило. Хотя, может быть, так и надо. Чем меньше он будет знать, когда и где дерьмо попадет в вентилятор, тем лучше. Но все же…
— Может, прекратим бесполезный бег и сразу придем к финишу? — сказал Гомес. — Что же нужно сделать такому парню, как я, чтобы получить миллион баксов? Каков ваш план, парни? И, раз уж мы собираемся сотрудничать, давайте без этого дерьма. У вас есть имена, настоящие имена?
— Я Хулио, — повторил Высокий. — Я ведь, кажется, уже говорил, амиго.
— А я Иглесиас, — сказал Здоровяк.
Гомес посмотрел на них, покачав головой.
— Ну да, Хулио и Иглесиас. А я — Элвис и Пресли. У меня раздвоение личности. Может быть, хотя бы растолкуете мне свой большой план? Вы, ребята, все увиливали от темы тогда, по телефону, разве нет? Хулио?
— Конечно. План очень прост, сеньор Элвис, — улыбнулся Хулио. Один из передних зубов у него был золотым, и на нем играли блики утреннего солнца, заглянувшего в окна. Зуб мешал сконцентрироваться на его словах. Зуб и мысль о том, что в потрепанном чемодане может быть миллион баксов.
— Если прост, это хорошо, — сказал Гомес, чувствуя, как колотится его сердце. Его снова начало трясти, но теперь изнутри. Ему что, нужно кого-то прикончить? Сделает ли он это за миллион? Может быть.
Однажды он убил человека. Случайно. Столкнул в ров с аллигаторами на чертовой Тамиами-трейл. Никто об этом не знал.
— Черт, здесь так жарко. Может, пивка? — спросил Гомес. Они отрицательно покачали головами. — Нет? А я бы опрокинул стакан. Пиво — это завтрак чемпионов, ребята. Так-то.
Чего нет у этих парней, так это чувства юмора, подумал он.
— Все, что вам нужно сделать, сеньор Пресли, — доставить этот багаж завтра в Гуантанамо. — Тип поднял чемодан и положил его на стол.
— И все?
— И все.
— Вы, ребята, наверное, не поверите, — сказал Гомес, — но у меня есть точно такой же чемодан. Точно такой же.
— Может быть, это и есть ваш чемодан, сеньор, — ответил Хулио.
— Что? Ни в коем случае. Мой чемодан лежит под кроватью, у тетушки дома.
— Вот как? Вероятно, раньше лежал.
Гомес глянул на чемодан, увидел на нем старые наклейки. Вот дьявольщина — это был его чемодан!
— А что в чемодане, если не секрет?
— Сложно объяснить, сеньор, — сказал Иглесиас. — Вы когда-нибудь слышали о тараканьем мотеле?
— Да. Это когда тараканы селятся, а выселяться не желают.
— Ну вот, внутри что-то типа тараканьего мотеля, только наоборот, — сказал Хулио.
— Точно, — вмешался Иглесиас. — В этом мотеле тараканы уже живут, но мечтают выбраться. Выбраться и дать по заднице гринго.
— Но вот что самое интересное, — добавил Хулио. — Тараканы эти в данном случае не тараканы, а бактерии — так, ерунда, но сами они содержат новый нервно-паралитический яд. Смертельный.
— О чем вы говорите? — сказал Гомес. Его снова начало трясти. Но он знал наверняка, если хочет когда-нибудь увидеть этот чертов миллион своим, ему нужно быть предельно хладнокровным.