Между адом и раем
Шрифт:
Затем он свернул лист в трубочку и вложил в корпус подзорной трубы. Идеальный тайник и единственно возможный в его положении. В дверь камеры еще раз постучали, и он крикнул:
— Убирайтесь, кто бы там ни был! Капитан Блэкхок нынче не принимает!
Когда он наконец вкрутил окуляр на место, массивная дверь отворилась. Это был всего лишь пастор, принесший бутыль тюремного грога.
— Мой добрый пастор! — воскликнул Блэкхок. — Неужели дражайший монарх решил смилостивиться надо мной?
Блэкхок сидел у окна, разглядывая сквозь прутья решетки нависшие над землей облака. Хорошо, подумал он. Письма не было видно внутри корпуса. Сейчас, с помощью пастора, можно как-нибудь отправить трубу жене.
Пастор подошел и отдал бутыль Блэкхоку, который немедля сделал большой глоток.
— Ну, что нового? Скажите же.
— Люди короля уже во дворе, — сказал пастор. — Пока мы разговариваем, в повозки уже запрягают лошадей. Лишь одного члена вашего экипажа оправдали. Некоего мистера Мэйнуоринга, которому в конце концов удалось привести убедительные доказательства своей невиновности.
Старый пират снова опустился на лежанку, пробормотав лишь одно слово:
— Кончено.
12
— Великолепный рассказ! — воскликнул Конгрив, когда вооруженный до зубов стюард приблизился к Хоку. — Ради бога, не останавливайся!
— Извините, что перебил, сэр, — сказал Томми Квик. — Дежурный на корме сообщил, что катер с гостями уже направляется к нашей яхте.
— Спасибо, Томми.
Эмброуз восхищенно хлопнул по коленке:
— Изумительно! Просто изумительно!
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, я имею в виду твой рассказ — даже мурашки по коже побежали. «Раскроил черепа лопатой» — каково? То, что надо, обожаю такие рассказы. Ведра крови, гром и молния…
Хок улыбнулся в ответ. Надо признать, он чересчур увлекся повествованием.
— Ну и что же было дальше, старина? — спросил Эмброуз. — Ты определенно взбудоражил мое воображение.
— Продолжу позже, если так настаиваешь. Я не особенно хороший рассказчик, но от дедушки слышал это сотни раз. Как только мы оказались в этих местах, мне вдруг захотелось и показать тебе карту, и рассказать об этих событиях, но все-таки постарайся настроиться на обдумывание текущих дел. Я всю свою сознательную жизнь бился над этой картой и кое-что узнал, но все-таки крайне мало.
— Все равно восхитительно. Изучив документ более подробно, я сопоставлю его со старыми картами из судовой библиотеки. По крайней мере, завтра… о Господи! Время! Надо поспешать на кухню — там меня уже заждались несколько непоседливых ракообразных. Пора устроить им горячую ванну.
Конгрив встал.
— Опять за свое, Констебль? Сколько раз тебе повторять, что на флоте кухня называется камбузом!
— По мне кухня всегда остается кухней.
— Ладно, сдаюсь, — сказал Хок, поднимая бокал. — Иди, задай этим лобстерам.
— Разделавшись с лобстерами, присоединюсь к тебе и твоим собратьям по оружию, — ответил Конгрив, удаляясь. В одной руке он держал коктейль, а в зубах у него дымилась трубка.
Хок заметил, что Квик поднимается по ступенькам с бутылкой «Шато Монтраше», опущенной в лед.
— Плесни мне, Том, — сказал он.
— С удовольствием, — ответил Том, налив в бокал вина.
— Эти двое, что придут на ужин, — начал Хок, — оба торговцы оружием. Я им очень не доверяю. Сазерленд предупредил команду о соблюдении мер предосторожности?
— Да, сэр.
— Вообще-то, я не жду неприятностей. Довольно жалкая пара. Но все-таки держи ухо востро, Том. Ты здорово смахиваешь на стюарда. Оружие-то у тебя есть?
Квик распахнул накрахмаленный пиджак, и под ним Хок увидел две кобуры на ремнях, перехлестнутых на груди. В каждой кобуре было по девятимиллиметровому пистолету-пулемету.
— Мне проводить гостей наверх, когда они прибудут?
— Да. И еще окажи мне маленькую услугу, ладно? — спросил Хок, набирая код, чтобы шкатулка затворилась. — Верни, пожалуйста, ее в библиотеку. И еще… там же стоит большой черный саквояж.
— Да, сэр, знаю.
— Принеси этот саквояж туда, где Конгрив усадит нас за стол. И сделай так, чтобы его никто не заметил.
— Да, сэр. Вы будете ужинать в малой столовой рядом с библиотекой, — сказал Квик и собрался уходить, но еще раз обернулся. — Извините, стюард спросил, что за вино вы будете пить за столом?
— У нас еще есть «Монтраше» 1964 года?
— Спрошу у стюарда, сэр.
— Хорошо. Ненавижу тратить хорошее вино на плохую компанию, но, может быть, оно развяжет им языки.
— В той комнате есть звукозаписывающая система, сэр.
— Вот и замечательно. Внимательно следи за этими красноперыми птичками, Томми, когда они запорхнут на борт. Не хочу, чтобы они разгуливали по яхте без присмотра. Даже если им понадобится в гальюн, кто-то должен стоять за дверью.
— Да, сэр.
Внезапно Хок почувствовал, что его глаза наполнились слезами. Что за чепуха? Он был не из тех, кто готов расплакаться из-за романтического зрелища или из-за женщины. Тряхнув головой, Алекс попытался отвлечься. Что-то навело его на…
Он обернулся и собрался было уходить, когда по телу пробежал холодок, а затем охватила дрожь, от которой заломило в костях. Он пошатнулся и, задыхаясь, вцепился в поручни леера обеими руками. У него закружилась голова. Заметив, как побелели у него костяшки, он понял, что борется за жизнь. Он что, потерял сознание?
Сделав несколько глубоких медленных вдохов, он, кажется, немного пришел в себя. Но сердце все еще бешено колотилось в груди. Это что, приступ? Удар? Но с чего бы, ему ведь всего тридцать семь! Он курил лишь изредка, выпивал не более двух коктейлей в день. Да, он любил хорошее вино, но не настолько. Он доплелся до стула и медленно опустился на него.