Чтение онлайн

на главную

Жанры

Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун (сборник)
Шрифт:

Я, остолбенев, уставилась на него, удивляясь, что сон настолько конкретен, а Сяо Ло внезапно повысил голос:

– Понимаешь? Я уже пережил ужасную погибель…

Поскольку в завалах была щель, туда проникал воздух, поэтому жена и дочка так долго умирали, и весь этот процесс Сяо Ло, находясь в другом мире, переживал с ними, каждую минуту и каждую секунду. Внезапно он начинал задыхаться и только тогда просыпался в собственной постели весь в поту. Сяо Ло прикрыл глаза и сказал:

– Писательница, хочу, чтоб ты мне кое в чем помогла.

Через два дня, пятнадцатого числа седьмого лунного месяца [44] , по обычаям его родного уезда нужно было приносить жертву предкам. Поскольку полагалось запускать петарды и жечь жертвенные деньги, церемонию можно было проводить только в захолустных уголках, где мало кто живет. Сяо Ло попросил меня написать молитвенный текст для поминания покойных, но я никогда в жизни ничего подобного не писала. Колеблясь, я все же согласилась.

Все потому, что я вспомнила похожий эпизод в романе «Сон в красном тереме», когда Оугуань сжигала ритуальные деньги, принося жертву душе покойной Яогуань, и за этим занятием ее застала в саду пожилая служанка, а Баоюй, ставший свидетелем происходящего, заступился за девочку [45] . Я отлично понимала, что для поминовения покойных нужно подготовить довольно торжественный текст, многие люди опускают эту часть обряда, но в этот раз Сяо Ло непременно нужен был молитвенный текст, как же я могла его огорчить.

44

В этот день в Китае отмечается Праздник голодных духов.

45

Сцена из пятьдесят восьмой главы.

В тот день я пошла вместе с ним. Как только стемнело, мы отправились за стройплощадку неподалеку от подножья гор, где не было других жилых домов. Там нашлось место, где были свалены в кучу деревянные рейки и стальные балки. Сяо Ло поставил столик для курильницы, а на него два вида фруктов, рыбу и мясо. Разложил две маленькие пачки ароматной бумаги на земле, на которых я увидела напечатанные иероглифы «Упаковка загробных денег [46] на праздник Чжунъюань», а дальше приписку от руки: «Для покойной жены рода Ло». Сяо Ло разложил стопочки для жены и для дочки. Он сидел на корточках и с очень набожным видом перебирал бумагу, аккуратно и нежно. Должно быть, он принял душ, волосы были чистыми, а еще он надел белую футболку. Я практически чувствовала исходивший от Сяо Ло запах мыла. Он достал три курительных свечи, держа их вместе, поджег, затем встал на колени, несколько раз поклонился, воткнул свечи в грязь и поднялся. В этот раз мы не произнесли ни слова. Сяо Ло вытащил несколько петард, жестом велел мне отойти и не стоять слишком близко; я сделала два шага назад и закрыла руками уши. Прокатилась череда взрывов, по земле стелился густой дым от курительных свечей. Сяо Ло снова присел на корточки и начал жечь ритуальную бумагу. Я передала ему молитвенный текст. Когда Сяо Ло дочитал до слов «я бы страстно хотел отправиться за вами под землю, чтобы снова воссоединиться с семьей», то внезапно зарыдал. У меня тоже на глаза навернулись слезы. Пламя разгоралось. Сяо Ло, судорожно всхлипывая, дочитал текст, а потом бросил его в огонь.

46

Бумажные «деньги», стилизованные под настоящие банкноты, выпускаются для ритуальных целей, поскольку по китайской традиции родные передают деньги (путем их ритуального сжигания) родственникам в загробный мир, чтобы те пользовались там большими благами.

Я положила на землю красные кирпичи; мы сидели перед костром, пепел кружился в воздухе, оседая на волосах. Потихоньку огонь догорел, ритуальные деньги, потрескивая, съежились. Сяо Ло вдруг заговорил:

– Знаешь, почему я только что так громко рыдал?

Я с недоумением уставилась на него: неужели не от горя? Ло повернулся ко мне лицом и продолжил:

– В прошлый раз я рассказал тебе о своем сне, но на самом деле это еще не все. – Он снова не выдержал и заплакал. – Когда я просовываю ладонь в ту щель, то чувствую, что меня тянет вниз какая-то сила, и тут я наталкиваюсь на холодную как лед руку. И во мне бьется одна только мысль: я не хочу умирать вместе с ними! Я хочу убежать, не хочу умирать! Я тут же отдергиваю руку. Но… Почему даже во сне я раз за разом не могу притвориться, что хочу пойти вместе с ними? Этот сон каждый день мучает меня, мне стыдно жить, симулируя горе от утраты жены и дочери. Чтобы поверить в себя, я даже несколько раз забирался на крышу… Но я по-прежнему хочу жить…

Вот он, настоящий источник боли. Я понимала этого мужчину, устраивавшего пробежки посреди ночи. Это жизненное противоречие ранило его. Нельзя испытывать натуру перед лицом катастроф и смерти. Когда он успокоился и привел мысли в порядок, то столкнулся с упреками и позором, которым сам себя и подверг. Бег – это своего рода герметичная анестезия, кратковременная ссылка, а сон после физического измождения давал передышку и его душе.

Так что излишне было волноваться о Сяо Ло, врожденные инстинкты велели ему жить дальше, пусть даже всю жизнь неся на своих плечах тени ушедших близких, хотя лично я верила, что рано или поздно и для Сяо Ло наступит весна, снова пробьются свежие ростки, снова расцветут яркие цветы.

Я все реже видела Сяо Ло на баскетбольной площадке. Однако мой случай, очевидно, куда безнадежнее. Я не могу объяснить, почему я, в жизни не испытавшая настоящей боли, ощущала ее разлитой вокруг себя.

4

Осенью прошлого года я брала интервью у одного чудака из Дунгуаня. Звали его Сюэ Цзюнь, и работал он на обувной фабрике. В 2012 году он стартовал из города Жуйцзинь в провинции Цзянси и за сто сорок один день пробежал двадцать пять тысяч ли [47] , которые преодолела Красная армия во время Великого похода [48] через луга и пять заснеженных гор. СМИ тут же раздули эту новость. Меня вообще не особо интересовали постоянные сообщения в прессе, а уж ярлыки, которые навешивали журналисты, вроде «китайский Форрест Гамп» или «маньяк-марафонец» и вовсе, как мне казалось, заслоняли истинную природу вещей. Этот человек заинтересовал меня только из-за бега. Я смутно ощущала, что у нас с ним найдутся какие-то тайные точки соприкосновения, должно быть что-то общее. Во время интервью он сказал: «Я бежал как безумец по дороге, а народ бросался врассыпную, поскольку меня считали сумасшедшим…» Этот низкорослый уроженец провинции Хэнань, от которого веяло крестьянским духом, оказался очень словоохотлив. Он без конца говорил со мной о гордости, решимости и воле, но я все это не слишком воспринимала, пока он не упомянул, что его тело словно охвачено огнем, и с каждым днем этот огонь разгорается все сильнее. Это была единственная наша общая черта, которую я уловила в ходе интервью – огонь внутри.

47

Ли – китайская мера длины, равная половине километра.

48

Легендарный поход 1934–1934 гг. армии китайских коммунистов из южного Китая через труднодоступные горные районы в Яньаньский округ провинции Шэньси.

– Если б я не бегал, то был бы простым крестьянином.

Услышав это признание, я рассмеялась. Сай Жэнь, если бы ты не писала, то с помощью чего подтверждала бы собственное существование? Однако Сюэ Цзюнь стал героем, ему казалось, что в остальном жизнь лишена смысла. Он бежал к успеху. Бег – это его своеобразный бизнес. Я отличаюсь от него тем, что даже если бы не превратилась в Сай Жэнь, то существование Хун по-прежнему казалось бы мне чрезвычайно значимым и состоятельным.

Однажды во время литературного салона ко мне подошел незнакомец и спросил, не доводилось ли мне жить в уезде Лунмэнь. Я, кивнув, ответила, что прожила там два года. Он представился, сказал, что увлекается фотографией и хотел бы подарить мне несколько снимков. Он передал мне пачку фотографий, и когда я перебирала их по одной, то на глаза навернулись слезы. Сняты они были, вероятно, году в 2006, я тогда как раз жила в Лунмэне. На снимках я посреди ночи бегу по площади, закусив губу, с маленьким надутым личиком, такая недовольная, а красный свет уличных фонарей бьет в глаза. Я похожа на дикого зверька, столь же свирепая и злая. На мне облегающая футболка, но нет лифчика; грудь, увенчанная двумя выпуклыми точками, гневно выставлена и вызывающе вздымается, почти вырываясь из-под одежды. Да, вот она, убегающая Сай Жэнь: дикая, необузданная, а внутри тела – мотор. Она мчится в темноте, пробудившись в бесконечном одиночестве, плотно сжимает кулаки, бежит в сторону двери, которая принадлежит ей.

Ли Ланьни. В пустоши никого. История болезни одного пациента с депрессией

В пустоши никого. Твое тело, душа, твои составляющие хунь и лин [49] расходятся и блуждают в долине, покрытой мраком смерти. Эта пустошь не имеет ни границ, ни предела, в ней нет счета дням и месяцам, и ты находишься не в реальном мире – ты в этой пустоши. У тебя есть глаза, но они не видят, есть уши, но они не слышат, есть рот, но он безмолвен. Ты передвигаешься на ощупь, ползком. Ты касался лица смерти и знаешь, что это лицо имеет точёные черты, оно свежее, гладкое, здоровое, юное, с ощутимыми контурами улыбки.

49

По представлениям китайцев, человек состоит из нескольких иньских и янских душ, одними из которых являются души хунь (ответственная за эмоции и ментальные процессы) и лин (жизненное начало как таковое).

Раковую опухоль оперировали три раза, провели пять курсов лечения. С апреля 2003 года и вплоть до сего дня нужно постоянно принимать антидепрессанты: сероксат, буспирон, тафил. Каждый день на ум приходит мысль – жить тяжелее, чем умереть.

И каждый день ты должен стирать из своей памяти эту постоянно возникающую фразу.

Люди часто спрашивают:

– Что ты сейчас пишешь?

Ничего не пишу.

– Тогда чем же ты занимаешься?

Я мысленно отвечаю: изо всех сил стараюсь жить!

Так как же я заболела депрессией?

То, что я вошла в кабинет врача-специалиста по психогигиене в больнице Пекинского университета в городе Шэньчжэнь, было совершенной случайностью. В регистратуре отдела специальной медицины маленькая медсестра с маленькими глазами и маленьким лицом сказала, что в больнице недавно появилось правило: чтобы получить рецепт на снотворное, необходимо посетить врача.

Ли Ланьни стояла перед психиатром, табличка в регистратуре свидетельствовала о том, что он имел степень доктора наук.

Поделиться:
Популярные книги

Рядовой. Назад в СССР. Книга 1

Гаусс Максим
1. Второй шанс
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Рядовой. Назад в СССР. Книга 1

Смерть может танцевать 4

Вальтер Макс
4. Безликий
Фантастика:
боевая фантастика
5.85
рейтинг книги
Смерть может танцевать 4

Попытка возврата. Тетралогия

Конюшевский Владислав Николаевич
Попытка возврата
Фантастика:
альтернативная история
9.26
рейтинг книги
Попытка возврата. Тетралогия

Энфис 3

Кронос Александр
3. Эрра
Фантастика:
героическая фантастика
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Энфис 3

Восход. Солнцев. Книга V

Скабер Артемий
5. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга V

Старатель

Лей Влад
1. Старатели
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
5.00
рейтинг книги
Старатель

Восход. Солнцев. Книга I

Скабер Артемий
1. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга I

Холодный ветер перемен

Иванов Дмитрий
7. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Холодный ветер перемен

Безымянный раб [Другая редакция]

Зыков Виталий Валерьевич
1. Дорога домой
Фантастика:
боевая фантастика
9.41
рейтинг книги
Безымянный раб [Другая редакция]

Брак по-драконьи

Ардова Алиса
Фантастика:
фэнтези
8.60
рейтинг книги
Брак по-драконьи

На границе империй. Том 8

INDIGO
12. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 8

Паладин из прошлого тысячелетия

Еслер Андрей
1. Соприкосновение миров
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
6.25
рейтинг книги
Паладин из прошлого тысячелетия

На границе империй. Том 5

INDIGO
5. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
7.50
рейтинг книги
На границе империй. Том 5

Серые сутки

Сай Ярослав
4. Медорфенов
Фантастика:
фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Серые сутки