Между черным и белым. Эссе и поэзия провинции Гуандун (сборник)
Шрифт:
Я тогда не испытывала ничего, кроме холода, а когда прижалась к плите в столовой, почувствовала тепло. Так приятно! Прямо у плиты я постепенно проваливалась в забытье. Я видела сон. Мне снились огромные огненные шары, которые полыхали так жарко, что мне не хватало воздуха, а потом снова стало холодно, да так холодно, будто я провалилась в ледяной погреб.
Очнулась я уже на больничной койке в частной клинике.
Я заболела тифом. Провалялась с высокой температурой несколько дней подряд, не приходя в себя.
В это состояние я впала, сидя рядом с плитой. После работы мама на руках отнесла меня домой. Мое маленькое тельце стало мягким, как тряпочка. Вечерело. Мама испугалась и, придя домой, сразу же побежала за соседкой,
Тетушка Кун многое повидала на своем веку, приобрела немалый опыт и умела справляться со всякими житейскими неурядицами, именно поэтому мама и отправилась к ней. Тетушка Кун была уроженкой провинции Аньхой, ее супруг много лет назад служил старшиной в Национально-революционной армии [20] . Сразу после Освобождения [21] солдаты военной части, в которой служил дядюшка Кун, единодушно подняли восстание, и поэтому дядюшка Кун остался у нас в Кайфэне и стал работать директором овощного магазина. Тетушка Кун считалась красавицей: белокожая пышечка с нежным румянцем, завитые черные волосы, алые губы и белоснежные мелкие зубки, похожие на зерна клейкого риса. Она мне всегда симпатизировала, брала меня на прогулки, все думали, что я ее дочка, нахваливали – мол, я на нее похожа, а тетушка Кун не возражала и с довольным видом соглашалась. Людей связывает судьба – пусть даже это взрослая женщина и ребенок, – и с некоторыми возникает необъяснимая близость, а с другими, напротив, отчуждение.
20
Вооруженные силы гоминьдановского правительства.
21
Речь о победе сил Коммунистической партии Китая в 1949 г.
Тетушка Кун пришла к нам домой, положила руку мне на лоб, а потом сообщила матери:
– У девочки жар. Раз температура такая высокая, значит, что-то серьезное.
Мама растерялась:
– Сестрица Кун, что же делать?
Та подумала немного и ответила:
– Есть у меня один земляк, врач по фамилии Гай, он открыл свой медицинский кабинет, надо немедленно обратиться к нему. Ты посмотри, она уже три дня не ест и не пьет, да еще и температура не сбивается, вся обмякла – раз такое дело, дальше откладывать нельзя.
Сказав это, тетушка Кун взвалила меня на спину, перешла через переулок Хошэньмяо, где мы жили, повернула в хутун [22] Хоуцзя, пересекла проулок Шуанлун и добралась до частной клиники, выходившей на восточную сторону улицы Юсыгуань. Тетушка Кун откинула белую занавеску на входе и сказала врачу в белом халате, который занимался пациентом:
– Доктор Гай, девчушка сильно заболела. Скорее осмотри ее!
Доктор Гай был земляком тетушки Кун, и они приятельствовали. Он попросил пациента, которому выписывал рецепт, подождать немного, забрал меня у тетушки Кун, положил на кушетку, измерил температуру, послушал легкие с помощью стетоскопа, а потом сообщил:
22
Хутун – традиционный переулок с малоэтажной застройкой.
– У ребенка тиф, если не начать лечить прямо сегодня вечером, то, боюсь, завтра уже будет не спасти.
Мама рыдала рядом со мной. Она причитала:
– Доктор Гай, у меня и денег-то при себе нет.
Врач успокоил:
– Деньги потом вернете, сейчас важно начать лечение малышки.
Только когда выросла, я узнала, что доктор Гай раньше служил с дядюшкой Куном в войсках Гоминьдана. Он окончил медицинский факультет императорского университета в Токио, служил врачом в войсках Гоминьдана, а потом присоединился к
Я смутно помню, что тогда было – лишь то, что доктор Гай был высоким и очень благовоспитанным. Я легла на кушетку, а он сделал мне укол, приговаривая:
– Девчушке повезло, температура уже сорок один, как она еще дотянула, другой бы ребенок на ее месте давно уже того.
Что было потом, я не знаю.
Я провалялась в забытьи, наверное, неделю. Придя в себя, съела чашку самой вкусной на свете лапши из ячменной муки с привкусом жареного лука. Вкус обжаренного в масле лука врезался в память и остался на всю жизнь.
Тетушка Кун, увидев, что я пришла в себя, тоже обрадовалась, а мать сказала ей:
– Сестрица Кун, вы спасли мою малышку, пусть она будет вашей названой дочерью!
Тетушка Кун больше всего любила слушать похвалы и лесть. Такой она человек: если вы ее уважаете и выказываете это уважение, то она всегда отвечает добром и готова вам отдать свое сердце; но если вы перед ней провинитесь, то она покажет весь свой норов, не успокоится, пока не выведет вас из себя. Тетушка Кун говорила с сильным аньхойским акцентом, и во дворе соседки за глаза прозвали ее «южной невежей», а вообще-то она носила в девичестве фамилию Сюй, и звали ее Хуэйжу – очень красивое имя.
Услышав слова матери, тетушка Кун ответила:
– Согласна, признаю ее названой дочерью.
У тетушки Кун был единственный сын по имени Кун Линь. Соседи поговаривали, что тетушка не может родить, а Кун Линь и вовсе приемыш. Тетушка Кун была женщиной суровой, и никто не осмеливался перечить ей. Она-то надеялась на дочку, но только на настоящую.
С тех пор отношения у тетушки Кун с моей мамой стали довольно близкими. Даже если тетушка Кун демонстрировала свой дурной характер, мама никогда с ней не спорила. Мама искренне заботилась о тетушке Кун, никогда не забывая, что та спасла мне жизнь.
Много лет спустя я все думала, что если бы тогда тетушка Кун не отволокла меня на спине к доктору Гаю, если бы опытный доктор Гай сразу не распознал, что у меня за болезнь, и не сделал бы укол, чтобы остановить развитие заболевания, то, боюсь, я отправилась бы в мир иной прямо тем же осенним днем.
Разумеется, нельзя делать таких предположений, особенно если беда обошла стороной. Из-за этого испытываешь запоздалый страх. Но если человеку в последний момент удалось проскочить мимо дверей ада, то он действительно получил благословение. Впредь такой человек должен ценить свое счастье и всегда быть преисполненным благодарности к этому миру.
Дальше я валялась в кровати.
Я балансировала на грани сна и яви, порой приходила в себя, и пока бодрствовала, то думала над тем, что было до болезни.
Детство мое как раз пришлось на «три горьких года» [23] . Я только и помню, что голод.
Однажды днем я сидела рядом с печкой, беспомощно глядя на белый пар, расползавшийся во все стороны от решетки для варки пампушек. Мать налепила пампушки из кукурузной и картофельной муки, а я так проголодалась, что начала суетиться и постоянно теребила мать, чтобы та открыла крышку, так мне хотелось съесть пампушку. Своими приставаниями я надоела матери, которая рядом раскатывала тесто для лапши, и она ударила меня скалкой, попав по лбу с левой стороны, почти у глаза. У меня перед глазами все потемнело, я потеряла сознание, но через пару секунд очнулась.
23
Период с 1959 по 1961 г., когда от массового голода в Китайской Народной Республике только по правительственным данным погибло около 15 миллионов человек.