Между двух миров
Шрифт:
— Я уверенна, потому что в этом мире мне не на кого опереться. Не завидуй по пустому. Тебя твой Васька любит. Зачем тебе ещё что-то нужно?
Алёна поступила так, как сделала бы любая нормальная женщина здесь: привычно опустила глаза и устыдилась. И это правильно. Оксане тоже стоит научиться правильному поведению. Хоть чуть-чуть. Похоже, она в этом дурацком средневековье надолго.
За домашними хлопотами наступил вечер. Мирослав вернулся домой и ни словом, ни взглядом не выдал их вчерашнего разговора ночью. Оксана не настаивала. Она понимала, ради кого весь этот спектакль и послушно
Он разбудил девушку ночью, когда Алёна сладко посапывала, и взял за руку.
— Ещё не передумала, красавица?
Оксана могла поклясться, что в темноте разглядела шальную улыбку Мирослава. И зачем спрашивает? Девушка легко соскочила с кровати и накинула на плечи платок. Июньская ночь встретила их прохладой и свежестью. До нужной двери идти от силы шагов двадцать. За это время остатки сна ушли и голова у Оксаны стала ясной.
Кузница встретила гостей холодно и мрачно. Помещение было открытым и ветер бряцал железяками нагнетая и так неприятную атмосферу. Самое то, для свидания с девушкой-готом, коей Оксана не являлась. Девушка прошла вглубь. Жаровня, бесконечные стенды с заготовками под мечи, подковы и прочее, бочка с водой, грубо сделанные табуреты и огромная наковальня.
— Ты хочешь взять меня прямо здесь?
Оксана беспомощно огляделась, словно достчатый пол образумится и на нём каким-то образом появится хотя бы шкура.
— Нет. Здесь есть закуток. Пойдём покажу.
Суетливые движения выдавали взволнованность мужчины. В два широких шага он дошёл до неприметной двери и потянул её на себя. Узкая лавка, маленький стол и окно. И как такой огромный мужчина помещается в этой коморке?
— Нужно убрать отсюда лавку и подстелить что-то. — Оксана излучала спокойствие и уверенность, словно была хозяйкой этой крошечной коморки. Она развернулась на каблуках и посмотрела Мирославу в глаза. — Нужна кровать. К следующему разу сделаешь вот такую.
Стук каблучков отмерял шаги по досчатому полу. Кузнец смотрел внимательно и запоминал, казалось, не только размеры будущей кровати, но и каждое движение девушки. Девушка это чувствовала кожей, знала такой скользящий взгляд и позволяла мужчине эту маленькую вольность. Пусть. Это часть игры.
— И как мы будем тут… ну… если уберём кровать? — И взглядом показал на лавку.
О мой Бог… Кровать!
— Сегодня мы займёмся сексом на столе. Раздень меня.
Оксана не юлила и называла вещи своими именами. От этого кадык Мирослава дёрнулся вверх.
— Только на Ладу свою не смотри таким голодным взглядом. Девчушка испугается. — Она всё равно в свете лучины не увидит. Оксана провела кончиками пальцев по каменному бицепсу. — Мы всегда чувствуем взгляд, направленный на нас. Всё дело в уверенности. Если её нет, сложно вынести его. Мирослав потянулся к запязкам сарафана и распустил лиф. Ткань упала к босым ногам соблазнительницы. Юноша замер, любуясь голой девушкой.
— А на тебя смотреть можно?
Девушка обвила сильную шею мужчины своими руками и поцеловала его. Девственник как есть. Толком и целоваться не умел, хотя очень старался. И Оксана направляла его, учила быть чутким и чуть менее напористым. Бесполезно. Руки нетерпеливо впечатали девушку с каменное
— На меня можно не только смотреть, но и трахать.
Нежный девичий шёпот утопил кузнеца в огне страсти. С первобытным рыком он подхватил девушку под попку и посадил на стол. Его язык таранил рот девушки, когда она почувствовала голую плоть прямо возле входа в девичье лоно. Не было никаких ласк, Мирослав вошёл одним мощным толчком и сразу же задвигал бёдрами беря своё. Грубо и нетерпеливо.
— Дааа…
Девушка откинула голову, подставляя ищущим губам свою беззащитную шею, пока её тело таранил член мужчины. Он был как дикарь: всасывал и покусывал нежкую кожу, оттягивал за волосы голову, чтобы добраться зубами до уха. Оксана Держалась за сильные плечи Мирослава, как за спасительный круг и стонала во всё горло. Божечки, как же он горяч! Время как будто замерло. Оба не думали ни о чем, расстворяясь в огне их жаркой похоти.
В какой-то момент чувственность и похоть переполнили Оксану. Она вцепилась ногтями в шлечи и протяжно вскрикнула. Лоно пульсировало в такт наслаждения и неги, что разливалось по телу. Мирославсмотрел шальными глазами на то, как напряжение спадает и девушка расслабляется в его руках.
— Рано.
Он отцепил пальцы от своей рубашки и перевернул девушку лицом в стол. Белоснежная кожа округлой попки манила к себе. Он потёрся стояком о влажную, подрагивающую щёлочку и вновь толкнулся в жар её бёдер.
— Ах…
Оксана всхлипнула, принимая в себя жёсткую плоть. Мирослав притянул округлые бёдра к своему паху и начал размеренно и глубоко вколачиваться в девушку. Ножки стола стали ехать вперёд, но Оксане не было больно, хоть острый край и впивался в косточки. Все неприятные ощущения смыла эйфория. Они слились вместе — Оксана и Мирослав. Девушка чувствовала принадлежность к этому мужчине и задыхалась от счастья.
— Ох…
Мерные толчки выбивали воздух из груди. Оксана чувствовала каждый выпад. Его член был твёрдым как кость и каждый раз безжалостно таранил её матку. Снова и снова, пока девушка не услышала сдавленный стон самого кузнеца.
— Великий Перун! Как же сладко!
Мужчина навалился сверху, крепко обнимая безвольную девушку. Так они и лежали на столе. Оксана сладко улыбнулась, чувствуя член юноши в себе.
— Мне тоже понравилось.
Мирослав довольно засопел ей в ухо. Постепенно чувства возвращались к девушке и лежать грудью на столе становилось всё неудобнее.
— Мир, мне тяжело.
Мужчина засопел, завозился и взял на руки расслабленную девушку, чтобы опуститься с ней на пол. Оксано хихикнула.
— Ты так и не разделся.
Она потянула платок на себя, чтобы накинуть на плечи. Кузнец горестно вздохнул и меделенно разжал свои медвежьи объятья. Отпускать Оксану решительно не хотелось, даже просто накинуть сарафан. А она бабочкой вспорхнула и стала наклоняться вниз, дразня и без того взбудораженного мужчину. Огромных сил стоило уговорить себя не хватать этот прелесный оттопыренный зад. Оксана вернулась к своему дикарю, как только холод перестал гулять по голой коже. Неприятный разговор она начала сама, вдребезги разрушаю уютную атмосферу.