Между двух огней
Шрифт:
Сделать его было необходимо, как воздух. Только это сейчас имело значение. Если не сейчас, то никогда.
— Эмма, что вы делаете? — он отпустил её. Опустил руки, но не взгляд. Впервые не спокойный, не снисходительный, не проницательный, а испуганный, переживающий, живой и поэтому бесценный. Она все еще была привязана, захвачена им и больше не пыталась сопротивляться.
— Я увольняюсь, — прошептала Эмма и, встав на носочки, дотянулась своими губами до его губ. Зажмурилась. Сердце продолжало бешено стучать. Теперь точно уволена, осталось только подписать заявление.
И он подписал. Так, что ноги сделались ватными, а в ушах зашумело
Потерявшись в ощущениях, они не заметили, как лифт тронулся и поехал. Теперь уже все равно куда.
Конец.
***
Двери лифта с громким скрежетом открылись.
— С тебя сотня баксов, Страхов! — послышался радостный голос Марка.
__________________________________________________
Пы.сы. Ждите эпилог!
Эпилог. Когда все только начинается
Эмма и подумать не могла, что можно так злиться. Когда они вышли из лифта, Марк и Страхов ржали в голос и с довольными лицами пожимали друг другу руки. Громов-младший сидел в кресле-каталке и морщился, когда напарник тряс ему руку.
Девушка с надеждой посмотрела на Даниила. Вот сейчас он им вставит, устроит разнос, ну хоть что-нибудь сделает! Но её подхватили за руку и буквально потащили в кабинет директора. Позади остались и эти улыбающиеся рожи, и удивленный взгляд охранника, и шепотки за спиной сотрудников. Видимо, Даниил Сергеевич опоздавших на работу секретарш в такой жесткой форме на рабочее место не затаскивал.
Дверь кабинета, наконец, закрылась за спиной девушки. Рука оказалась на свободе.
— Эмма, простите меня. Этого больше не повторится. Я не должен был, — он потерял слова, которые хотел сказать. Оставил их где-то там в лифте. Очевидно, на сегодня у него были совсем другие планы. Еще утром мужчина принял решение, что Эмма должна покинуть компанию. Она ни в чем не виновата, сейчас виноват он. Его чувства выходят из берегов и, самое ужасное, что это взаимно.
Девушка наблюдала за тем, как Даниил вновь выстраивает вокруг себя стену, рухнувшую несколько минут назад в лифте, снова отдаляется. Она понимала одно, как только последний камень кладки встанет на свое место, этот человек будет потерян навсегда. Если она будет растерянно смотреть и ничего не сделает, всему конец. Сейчас это главное, а не священное возмездие для Марка и Страхова. Чем бы они его не заслужили и на что бы ни спорили.
— Прекратите! — она крикнула и зажала уши ладонями. — Я этого не слышу! — несколько раз, как капризный ребенок, топнула ногами.
— Ваши родители никогда не одобрят ваш выбор, Эмма. Вам нужен молодой, сильный мужчина рядом, — он говорил негромко, но девушка слышала каждое слово. Магия Даниила Громова продолжала работать на ура. Сопротивляться ей было сложно, но сейчас, против всколыхнувшейся в ней волны чувств, он ничего не мог сделать. Сейчас Эмма точно знала, чего хочет и готова была за это бороться. Он дал ей силы побороться за публикацию книги, поддержал и теперь она вступает в игру. Она будет бороться еще и за него, где одна битва, там и две. Говорят, за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь, но Эмма уже была между двух огней, и ни один не рискнул опалить её крылья. Правда, один чуть не угробил, а другой упорно сбегает.
— Почему все вкруг пытаются решать, как мне жить? — внутри собралось все: нравоучения родителей, советы подруг, слова Даниила. — Это моя жизнь! Только мне решать с кем я её проведу, черт возьми.
Ох, она надеялась, что у кабинета хорошая шумоизоляция. А даже если нет, кого это волнует?
— Почему все в мире решают, как мне писать, как одеваться и кого любить? — внутри все пылало, Эмма опустила, наконец, руки. Кулаки сжались, на глаза навернулись слезы. Она сделала шаг и на несколько секунд стала самой счастливой, а теперь у неё это отняли, как крылья отрезали.
Руки и плечи дрожали, горячие слезы уже катились по щекам, совсем скоро они добежали до губ. Горьковато-соленый привкус. Ей было глубоко наплевать, что сейчас она орет на своего шефа, с которым считанные минуты назад целовалась в лифте. Наплевать, что он в два раза старше её. Наплевать на его удивленный и, кажется, испуганный взгляд.
— Эмма, — Даниил устало выдохнул, подошел к девушке и обнял, — ну что мне прикажете с вами делать?
Ей нравилось обнимать его и вдыхать запах, тереться лбом о мягкую ткань пиджака. Дрожь постепенно проходила, гнев отступал.
— Все, что угодно. Только не отпускайте. Не отказывайтесь от меня, особенно, из-за глупых предрассудков. Давайте хотя бы попробуем, — она прижалась к нему, боясь, что он снова начнет строительство своей крепостной стены. — Если бы я хотела кого-то, как вы сказали, молодого и сильного, то давно встречалась бы с Марком.
Тут в голове девушки щелкнуло, так мужчина до сих пор думает, что она девушка его сына. Еще и то утро в простыне.
— Я должна признаться, что…
— Вы не девушка моего сына. Я знаю, — Эмма почувствовала мягкое прикосновение губ к волосам, — и я знаю, что между вами ничего не было. Марк рассказал мне в больнице. Он с самого начала хотел, чтобы мы были вместе.
— Что? — девушка отстранилась и удивленно взглянула на мужчину. Нет, она точно убьет этого парня.
***
Две недели спустя.
Этим утром Эмма сидела в приемной и нервничала, нервно комкая в руках салфетку. Печенье в гостевой вазочке уже закончилось, девушка съела их все. Придется теперь идти в магазин. Даниил вошел в приемную и удивленно замер:
— Эмма, что случилось?
— Это больше не тайна. Мои родители. Они видели нас вчера в парке.
Когда жизнь успела так круто измениться? Да, сделать первый шаг важно, вот только это лишь начало пути. Осторожно ступая по нему, Эмма удивлялась, откуда в тот день в ней взялась эта смелость. Уже на следующее утро она с трудом осознавала и вспоминала ту себя. Шли дни, отношения с Даниилом развивались медленно. Хорошая новость — её не уволили. Они решили попробовать быть вместе, но всему миру знать об этом пока не полагалось. Вот уже две недели им удавалось держать отношения в секрете, до сегодняшнего утра, Эмме казалось, что вполне успешно.
Все началось за завтраком. Отец хмурился, мама нервничала, брат озадаченно на неё косился. Что-то не так. Завтрак полным составом в рабочий день — не традиция её семьи. Скорее наоборот, их ритмы жизни в первой половине так отличались, что они практически не встречались. Все вместе только ужинали.
— Эмма, — начал отец, — я знаю, что давил на тебя. Говорил, что тебе пора работать, искать мужа и рожать детей. Прости, больше такого не повторится.
— Пап, ты о чем? — девушка как раз дожевывала бутерброд и едва не захлебнулась чаем, когда он продолжил.