Между мирами: раскол
Шрифт:
Не то чтобы сам мир казался мне идеальным, но мне хотелось увидеть девушку. Побыстрее. Я скучал и это тяготило.
Надежда на то, что в ближайшие дни это чувство пройдет, не оправдалась. Ведь принцесса была настоящей красоткой, к тому же начисто лишенной комплексов! Ее образ в памяти действовал возбуждающе, ведь ее фигура… Оставалось лишь мечтательно смотреть в потолок и грустно вздыхать.
Она ясно дала понять, что в их мире мне делать нечего. Но только я так не думал. Поэтому в очередной раз по дороге домой я прикидывал, как попасть в Империю. Задача было сложной, но наверняка выполнимой.
К этому вели несколько разных ниточек. И я на полном серьезе намеревался попробовать каждый из доступных вариантов, чтобы увидеть девушку. Но вместо этого, когда вернулся к себе домой, увидел возле дома полицейский автомобиль и капитана Ворошилова.
Этот человек как раз и был одним из тех хороших знакомых Павла в нашем мире. Только вот что он здесь делал?
Глава 2. Когда нельзя сказать прямо
– Добрый вечер, – поздоровался я без капли волнения в голосе.
– Здравствуй, Максим. Мы можем поговорить? – Евгений Петрович Ворошилов казался мне очень серьезным. Неужели нашли чье-нибудь тело?
– Да, конечно. Идемте в дом? – предложил я.
– Хм. Да, пошли, – удивился капитан.
Я провел его к себе. Небольшой домик в два этажа. Прочный добротный каркасник, который я приобрел в собственность исключительно благодаря работе – параллельно учебе, конечно же. Но эта маленькая гордость, особенно в моем возрасте, была одной из причин, почему я пригласил капитана к себе.
– Родители купили? – первым делом спросил полицейский.
– Нет, сам.
Лицо Ворошилова приняло неописуемый оттенок, что-то между багровым и малиновым. Он тут же прошелся взглядом по небольшому коридору и оценивающе поджал губы. Потом одобрительно покачал головой.
– Молодец, если не шутишь.
– Я серьезно.
– Ну, ладно. Я сюда по делу пришел. Пашу давно видел?
– Почти неделю.
Пришла пора осторожничать. Передать ему слова усатого бандита, который утверждал, что Павел погиб в горящем доме, я не мог. Во-первых, я сам не верил в то, что Трубецкой, опытный шпион, вдруг так глупо умер. Во-вторых, сведения об этом я как-то должен был получить и тогда пришлось бы упоминать другие встречи и контакты. Что вряд ли сыграло мне на руку.
– Мне он тоже не звонил, – расстроенно выдал капитан. – А как ваше дело государственной важности продвигается?
– Не думаю, что я вправе говорить об этому. Думаю, вы поймете и извините меня за молчание, – трехдневное общение с профессором Подбельским, который по-своему витиевато излагал мысли, сказалось на моей речи.
– Я… Да, – капитан сперва запнулся, задумался, но потом согласно кивнул. – Я понимаю. От этого никуда не деться. Все-таки, секретное. Что ж, тогда я, наверно, пойду.
– Мне правда нечего вам сказать. Но, если вы не спешите, могу предложить вам чай.
– С радостью, – Ворошилов разулся и я провел его в кухню. Похоже, принимать гостей скоро действительно станет моим основным видом деятельности.
– Вы упоминали как-то, что давно с ним знакомы, – начал я, ожидая, пока не закипит чайник. – А как давно?
– Несколько лет, – подумав, ответил Евгений Петрович. – Не год и не два. Интересный он человек. Я упоминал, что он любит пропадать?
– Да, припоминаю, что говорили. Мы тогда как раз ждали, когда он закончит свое «лечение», – я сделал ударение на последнее слово.
Мы оба были свидетелями того, как он использовал какую-то особую химию. Только я мог догадаться, что это – изобретение из его мира. У нас таких не было.
А вот для капитана быстро заживающие раны стали шокирующим открытием. Но зато убедили его в том, что Трубецкой действительно работает на правительство. Мы не стали уточнять, на какое именно.
– Да-да, – капитан дождался чашки и уставился на пар, поднимающийся кверху. – Но он никогда не исчезал без предупреждения. Он мог сказать, что у него дела и пропасть на пару месяцев или больше, но никогда не было такого, как сейчас.
– Выглядит странно, действительно, – я сел напротив.
– Вы кажетесь сообразительным молодым человеком, – вдруг выдал капитан. – Куда более умным, нежели ваши сверстники, которые пьют и прожигают жизнь.
– Я тоже иногда пью и прожигаю жизнь, – трудно было сдержать улыбку от слов капитана. – Просто делаю это, м-м-м, скромнее, что ли. И вообще, у меня другие приоритеты в жизни.
– Да? – Евгений Петрович словно забыл о Трубецком и взялся за мою персону. – Какие же?
– Чтобы после меня что-то осталось. Понимаете? Память потомкам. Какие-то великие дела, например.
– А работаешь ты? – Ворошилов выжидательно посмотрел на меня, а потом добавил: – я не спрашиваю про тебя и Павла. У тебя же должна быть официальная работа?
– А, да, конечно есть. Я работаю…
И тут я кратко, насколько это позволяла специфика, описал ему особенности работы. После этого капитан еще раз посмотрел на дом:
– Значит, платят там очень хорошо. Но это ведь явно не то, чем ты хочешь заниматься до самой пенсии?
– Нет. Хочется большего, – признался я.
– Славы и признания? Так почему не пошел к нам? Или по стезе военной, оттуда в депутаты без проблем и вот, твори добро.
– Долго, – поморщился я от слова «армия». – К тому же, имея хороший достаток творить добро куда проще, чем выпрашивая средства у других.
– Тут ты прав. Значит, и я тоже. Тогда, быть может, ты скажешь, не тебя ли видели за Торговыми рядами с одной особой женского пола?
– Не могу сказать, – я постарался ответить как можно мягче. – Все мои перемещения и действия за прошлую неделю были связаны исключительно с делами Павла. Я не могу о них распространяться.
– Если бы не этот факт, нам пришлось бы тебя арестовать. Понимаешь?