Между нами химия
Шрифт:
— Евгения Марковна, Вы можете спрашивать меня о чем угодно прямо здесь! Все, что касается учебного процесса, нет необходимости скрывать от ведома студентов! — сжала губы в тонкую ниточку. Ух, как же меня бесит этот невыносимый человек!
— Я настаиваю…
— Ну раз настаиваете! — его губы растянулись в по-приятельски доброжелательной улыбке. Нехотя, но он все же поднял свой толстый волосатый зад (ну это я от злости, попа у него что надо, есть на что посмотреть) и поплел своими капибарскими ножками следом за мной.
Мы вышли в коридор,
— Какого черта, Кирсанов? Ты что забыл на моих лекциях? Тебе больше заняться нечем, что ли? — очень агрессивно начала я.
— Евгения Марковна, я Вас попрошу… Обращайтесь ко мне в соответствии с требованиями университетского этикета. Субординацию еще никто не отменял. Тем более, Вы сами честно признались, что друзьями мы никогда не были?
— Ладно… Что ж. Евгений Николаевич, какого жителя преисподней Вы приперлись ко мне на лекцию? Ваше деканское величество соизволило спуститься со своего капибарского трона? Неужели у его величества нет других дел… — Видела, как на глазах Кирсанов бесился… Вот и поделом, потому что нефиг.
— А с каких это пор шимпанзе и поросята научились разговаривать? — стукнула его в плечо, но улыбнулась. Все же приятно, что Женя не забыл наши студенческие «терки». Что греха таить, мой первый год в универе был самым ярким и запоминающимся. И все благодаря этому чуду, то есть, чудовищу, что стоит сейчас передо мной.
— Евгений Николаевич, между прочим, Вы отнимаете мое время… Лекция сама себя не прочитает… Можете ответить нормально? — взглянула на часы, намекая, что я ужасно тороплюсь.
— Хорошо, на самом деле я внимательно осмотрел все ведомости за прошлый год, журналы всех курсов, — начинается, опять он что-то нашел в документах. Интересно, опять что-то не досчитал, или снова накалякал от руки какую-то глупость? — Так вот, оказывается, по Вашему предмету наблюдается наивысшая успеваемость в университете. Как-то подозрительно, не находите?
— На что Вы намекаете? Между прочим, Евгений Николаевич, сам ректор присутствовал на моих лекциях и неоднократно. И он всегда оставался доволен мною, даже раз хвалил перед остальным преподавательским составом. — Женя стоял непоколебимо на своем. Он и не думал прислушиваться к моим словам и даже упоминание о нашем ректоре не произвело на него никакого впечатления…
— В таком случае, не вижу причин для паники, да? Раз уж сам ректор присутствовал, что тогда случится от одного незлобного декана, не так ли? — стукнул своим пальцем по носу, а потом резко вошел внутрь аудитории… Дурацкий Кирсанов, и как теперь с раскрасневшимися щеками вести лекцию? Еще студенты что-то себе напридумывают…
Войдя внутрь, опять нашла Кирсанова на самой первой парте. Вальяжно растянулся на стуле, а руки сложил у себя на затылке…
Нет, это совсем не то же самое, что присутствие Дмитрия Алексеевича. Ректор садился где-то незаметно,
А Кирсанов… Чего он забыл на первой парте? Ведь в университете всегда занимал последние ряды…
И как сосредоточиться, рассказывая материал? Как сосредоточиться, когда на тебя смотрят так внимательно! Прожигают взглядом, словно мечтают сделать дырку в ткани блузки. Словно хотят прожечь ниточки, на которых держатся все пуговки!
Смотрят так, что сердце замирает, а легкие на время забывают о своей главной функции — дыхании. Зато кровь активно приливает к лицу, заставляя его покраснеть…
Ну что Кирсанову неймется? Зачем он меня мучает? Пытается снова унизить… Боюсь, у него это получается.
Потому что вместо валин я уже дважды сказала винил, под формулой лизина случайно написала цистеин и еще много-много чего… Я сразу исправляла себя, просила прощения за свои ошибки перед студентами. Но это было крайне унизительно. Я впервые буквально упала в грязь лицом…
Кирсанов будто проник в мою голову и специально смешал все мои мысли, заставив их собраться в кашу.
— Евгения Марковна, у Вас очередная ошибка на доске. — Я глянула на доску, на которой были изображены реакции катаболизма фенилаланина и тирозина. Опять раскраснелась и принялась глазами искать ту самую ошибку. — Ну, вы тоже не зевайте, ищите-ищите? — обратился к студентам и опять разлегся чуть ли не на всю скамейку.
Я рассмотрела все реакции несколько раз. Была уверена, что все верно! Даже сверилась с учебником по биохимии. Никакой ошибки быть не могло!
— Евгения Марковна, сдаетесь? — фигушки, я не собираюсь признавать свое поражение.
Как раз прозвенел звонок, и студенты мигом собрались и наперегонки побежали в столовку, потому что, кто последний, тот может и без еды остаться.
Мой голодный желудок громко урчал, протестуя, напоминая моему мозгу, что кто-то сегодня не успел позавтракать. А я все еще стояла у доски и искала призрачную ошибку. Кирсанов тоже остался в аудитории. Вы чувствовали когда-нибудь прожигающий взгляд в спину?
А я почувствовала! И жгучие ощущения перемещались — сначала на плечах, потом на спине, а дальше — на попе.
— Кирсанов, не пялься на мою попу! — развернулась и злобно покосилась на эту растерянную физиономию.
— У тебя что есть на затылке глаза? — ага! Теперь и Кирсанов раскраснелся, так ему и надо, гадине такой. — Ладно, Жень, вот она — ошибка! — ткнул пальцем на одну из углеродных связей. — Формулы нужно писать правильно, а у тебя получилась связь углерод-водород!
— И все? Женя, это глупая опечатка! И она появилась только потому, что я писала очень быстро. А еще потому, что кое-кто не давал мне сосредоточиться на теме. Ты заставил меня почувствовать себя неловко перед студентами. Теперь они усомнятся в том, что я знаю предмет на должном уровне.