Между нами, ведьмами
Шрифт:
О боже, что за запах! Задумавшись, я не заметила ручей, бравший свое начало, видимо, в мутных водах городской канализации. Брызги вонючей жидкости попали мне на ноги, и я долго оттирала их ладонью. Но самое неприятное заключалось в том, что на этот запах слетелся целый рой мерзких зеленых мух. Они почему-то мгновенно облепили меня, сев на руки, ноги, волосы. Меня чуть не стошнило, когда я почувствовала, что маленькие волосатые лапки забегали по коже. А одна самая наглая муха даже залетела мне в рот, и я случайно проглотила ее. Неприятно, но что поделаешь?
Мой путь по-прежнему пролегал мимо одноэтажных частных
В этот момент я, наверное, должна была окончательно испугаться, но меня отвлек шум справа. Это два милиционера тащили под руки плюгавенького матерящегося мужичка в растянутой полосатой футболке. На звуки ругани выскочил народ, тут же образовалась толпа, которая двигалась, жужжала и роилась, словно это тоже были не люди, а мухи. В гуле голосов я отчетливо услышала слова: «Убили слесаря Кошкина». Выходит, то, что было со мной, это не галлюцинация, а предчувствие? Впрочем, какая разница. Сегодня я «шальная императрица», и никто меня не остановит. Я прибавила шаг.
Старинное здание нашей гимназии, с толстенными стенами, полукруглыми окнами-бойницами и замысловатой лепниной утопало в пышной густоте зелени. В нос ударил нестерпимо-сладкий аромат цветов. В воздухе носились бабочки, в цветочных бутонах жужжали упорные пчелы. Сегодняшние школьники разъехались на каникулы, оставив двор в полном распоряжении школьников бывших, то есть нас. Я даже порадовалась, что встречу, которая должна была произойти зимой, перенесли на лето – так приятно было гулять среди этого цветущего великолепия, вспоминая детство. Да и девушки в легких платьях выглядят гораздо соблазнительнее, чем в толстых ватных штанах, пуховиках и панталонах с начесом. Я свернула на аллейку, где раньше было место сбора нашего класса в любой непонятной ситуации. И поняла, что пришла я далеко не первая.
– О! Да это же Маринка! Какая красавица! Не то, что в школе… – окликнул меня кто-то.
Это была Нюша Крюкова. Худая насмешливая блондинка с четким каре. Одна из самых ненавистных моих соперниц и в учебе, и в битве за Пашино сердце.
Я уже говорила о том, что после нескольких неудачных попыток привлечь внимание Паши (по-детски наивных и очень смешных), я решила переключиться на учебу. И как ни странно, это сработало. Паше пришлось обратить на меня внимание. Правда, делал он это только тогда, когда мне удавалось уделать его в математике, написать лучшее сочинение в классе или выиграть городскую олимпиаду. И в его взгляде не было любви, а только раздражение или ярость. Но ярость – это лучше, чем ничего. Больше всего на свете я боялась его безразличия.
Мои внезапные успехи в учебе радовали и учителей, и родителей. Не радовали они только одного человека (кроме Паши, конечно). Это была Нюша. Она давно заработала себе репутацию отличницы, и появление новой звезды класса вызывало у нее плохо скрываемую досаду.
В школе я всегда была полновата, и Нюша не раз подшучивала над этим, улыбаясь своей гаденькой вежливой улыбочкой. Например, однажды, когда на физкультуре нужно было отжаться сто раз, Нюшка сказала, что это лучше всего получится у меня, ведь у меня самые мощные руки. «И ноги тоже», – едко добавила она. К сожалению, это было правдой – коротенькие конечности. Это та особенность, из-за которой я всегда комплексовала. К слову, сама Нюша от природы отличалась изящным телосложением, и меня особенно обижало то, что стройность досталась ей без особого труда, просто так.
Кстати, когда мы оканчивали школу, и директор вручал заслуженные золотые медали, на сцене мы стояли втроем: я, Паша и Нюша. Тогда мне казалось, что она прожжет во мне дырку своим ненавидящим взглядом. Впрочем, в какой-то мере мы были товарками по несчастью. С Пашей у меня все равно ничего не вышло.
Да, я смогла обратить на себя внимание любимого мальчика, отобрав у него самое ценное – статус звезды номер один. Но дальше этого дело не двигалось. Лишь однажды Паша так разозлился, что кинул в меня мокрой тряпкой, которой стирали с доски. А потом в гневе повалил меня на ближайшую парту. Я хотела сопротивляться, но мое тело охватила какая-то сладкая истома, которой раньше я никогда не чувствовала. Да и он держал меня за запястья явно дольше, чем требовала ситуация. Но это был практически единственный момент нашей подростковой близости.
Только в старших классах наши отношения стали теплее. Детское соперничество ушло, уступив место дружбе. Мы уже не дрались тряпками, а подолгу болтали вечерами по телефону. Я стала все чаще бывать у него дома под предлогом взять какой-нибудь учебник или помочь ему с сочинением. И каждый раз с тайной надеждой брила даже пальцы на ногах… Но между нами не было ничего, даже поцелуя. Все-таки правду говорят, что мальчики созревают позже. А жаль.
Ведь позже, в одиннадцатом классе, у него появилась какая-то толстая, прыщавая девица, что, впрочем, не мешало ей чувствовать себя королевой. Она первая пригласила его на танец на школьной дискотеке. А потом просто взяла и увела с собой, и для этого ей не понадобилось быть ни самой умной, ни самой красивой, ни самой стройной. В тот вечер я до хрипоты рыдала в школьном туалете, проклиная судьбу.
– Как ты? Как успехи, как жизнь? – ядовитым тоном, сопровождаемым гнусной улыбочкой, вырвала меня из потока воспоминаний Нюша.
Я была хороша, но и она была хороша. Соперница надела голубые джинсы с заниженной талией, и короткий топ, оголяющий идеальный тренированный живот, большую редкость для женщин нашего возраста. Нет, ну неужели за эти годы нельзя было хотя бы растолстеть, а?
– У меня все хорошо, я в свободном полете! – улыбнулась я. И только хотела рассказать о своих успехах, как услышала ехидный вопрос.
– Что ты сказала? Я просто не расслышала. В полном пролете? – невинно хлопала глазками Нюша.
Я чуть не подавилась от возмущения. Хотела было что-то возразить, но к горлу подступала тошнота, а желудок словно выворачивался наизнанку. Мне на секунду показалось, что это проглоченная муха перебирает там маленькими волосатыми лапками. Я посмотрела себе под ноги. Я стояла в зловонной луже канализационных вод.
– Мариночка, ты что-то побледнела! – сказал Толик Сорвачев, полноватый блондин, который очень комплексовал в детстве из-за своего веса.