Между нами война
Шрифт:
Уходящие олимпийцы оглядывались на фрески львов и бордовые колыхающиеся на морском ветру флаги – всё, казавшееся пугающим и необычным совсем недавно, стало родным, невосполнимым.
Эрис не оглянулась ни разу. Она не хотела показывать, что питает слабость в этот трогательный момент. Кони, со стуком копыт и лязганьем узд, шли спокойной рысью. Каннареджо переправлялись через город. На удивление, здесь то и дело ребят приветствовали узнавшие их группки простолюдинов, детей и даже женщин. Им это ужасно прельстило – они почувствовали себя народными героями.
Вот и закончилась приветливая
К полудню, когда горячее солнце раскалилось в зените, юниоры решили отдохнуть, сделав привал. Теперь Эрис показалось, что она уже не та, которая всего несколько дней назад шла в обратном направлении – ей мерещилось, что что-то внутри нее изменилось. Только что? Или она повзрослела, или сделалась серьезней: она не могла ответить на этот вопрос, зато точно знала – прежней девчонки больше нет. Есть другая – возмужавшая девушка Эрис, стоящая во главе бравых соратников, приведшая их к победе. Девушка, чьё сердце в первый раз в жизни испытало, как оказалось, тяжкую для него привязанность к противоположному полу. Это очень сильно изменило её внутренне.
Ребята тоже ощущали перемены. Теперь они, отроки, перешагнули в стадию возмужания и становления себя как личности. И сейчас главное правильно воспитать душу – привить высокую мораль и правильные понятия, которые навсегда останутся по жизни вместе с их хозяином.
Яннис наблюдал за своими оперившимися птенцами и его накрыла ностальгия. Вот они – сопливые малявки, оборванцы и задиры, каждый день настырно приползающие к нему. До сегодняшнего дня остались только самые целеустремленные и волевые, сильные характером юнцы, на лицах которых начала пробиваться первая, редкая борода. Эрис, отдельно сидевшая под деревом и смотрящая вдаль – она казалась учителю вольной смелой птицей, над которой никто не властен. И он видел, как в её глазах проскальзывает тихая грусть, с причиной которой она не поделится даже под страхом смерти. Даже с самыми лучшими, приближенными друзьями.
Привал закончен и долгий путь продолжался.
К вечеру они подступили на окраину своего родного городка. Эрис потянуло душу – ей казалось, что жизнь здесь стоит на месте, закованная в каменные кандалы временем. Она подумала, как будет возвращаться в угрюмый старый дом – обиталище ее одиноких детских слёз. Как её, новую, требующую жизни, встретит недоброжелательная, принципиальная бабушка. Всё это тяжелым грузом легло на ее юное, исполненное
Парни встрепенулись – их, бравых, будут встречать дома с фанфарами и почестями, а Эрис опасалась, как бы ее с позором не прогнали на улицу, лишив ночлега и последнего родного человека, оставшегося с ней с раннего детства.
Заезжающие на родные сумеречные улочки под тенистыми деревьями, парни по одному откалывались от строя. Яннис тоже попрощался с остальными. Никон, кивая и улыбаясь, со знаменем в руке, ускакал, стеганув коня. Остались хмурый Ахиллес и тихий Георгиус, ехать в сочетании с которыми было просто пыткой. Ладно, с Георгиусом – молчун, мог и повеселиться шутками остроумной Эрис. Но сейчас она была не в настроении. А присутствие Ахиллеса неприятно нагнетало обстановку. Ну вот и они разъехались по домам. Осталась Эрис, одиноко бредущая в сгущающейся темноте…
Она осталась одна, наедине с мыслями, воспоминаниями и переживаниями. Ее вороной Буцефал остался в земле Кандии – и на глаза девушки невольно навернулись слёзы. Она чувствовала себя его предательницей, сидя верхом на красивом белом Сириусе. И ее успокаивало только то, что это был любимец далёкого командира, с которым Эрис так внезапно столкнула судьба. Она, почему-то, поверила ему. Каждому слову. Но ей казалось, что обстоятельства сложатся неблагополучно, и Эрис больше никогда не увидит его… К горлу подкатил комок. Ей захотелось заплакать. Она устала быть сильным, бесчувственным парнем и теперь, в скрывающей её темноте, вдалеке от глаз, почувствовала себя слабой, эмоциональной девушкой…
Очертания родного дома не позволили ей расслабиться и ударить лицом в грязь. Она медленно приближалась, и сердце ее больно колотилось. Девушка поспешно вытерла лицо. Эрис постучалась в ветхую калитку. Собачий лай превратился в преданный скулеж по прибывшей любимой хозяйке. Она спешилась.
– Кто?! – послышалось из глубины двора.
– Я. – ответила Эрис.
– Слава Богу, я уж распереживалась! – шаркая ногами, быстро ковыляя, ворота открыла бабушка. Эрис держала в руке узду. Сириус мотнул головой и фыркнул.
– Мать честная! Что за бес рядом с тобой?! – воскликнула бабушка.
– Это не бес. – оскорбилась Эрис. – Это мой боевой конь. – ответила она.
– Какой еще конь? – скептично и возмущенно сказала бабушка. – На кой он нужен мне здесь?! – разозлилась она. – Затопчет всё, загадит, да и вонизма от него – ужас!
– Я уведу его утром. И ты не спросишь, как у меня дела, откуда этот скакун? – разочарованно спросила Эрис.
– Главное – жива, здорова. А дурь в твоей башке и ее последствия меня не интересуют. – отрезала бабушка.
Эрис молча завела огромного Сириуса на тропинку. Собака остервененно залаяла. Сириус громко заржал и та шарахнулась в будку.
– Господи, чудовище какое! – воскликнула бабушка, поспешив домой.
– Милый мой Сириус… – погладила его Эрис, привязав возле своего окна. – Ты будешь моим лучшим другом… – она, закрыв глаза, обняла его и почувствовала запах командира. Из глаз Эрис покатились горячие слёзы. Она накормила и напоила его. Затем вошла в дом, где ее, получше бабушкиного, встретили мяукающие коты.