Между нами война
Шрифт:
А в это время в Кандии Таррос горевал по-своему, скупо проявляясь внешне, но яро в горячем мужском сердце. Он, скрывшись у себя, вдыхал аромат нежного платья гордой девушки и созерцал его, читая благодарственную бумажку, которую она написала для Каллисты, искренне полагая, что та, подготовив ее к пиршеству, дала ей свои одежды. Его восхищала такая детская доверчивость. И он прокручивал в памяти образ юной Эрис – снова и снова наслаждаясь каждым мгновением, проведенным в её обществе. Он теребил сильными пальцами нежный хрустальный кулон, который еще вчера красовался на длинной шее девушки, затем положил украшение в свой нагрудный карман.
Таррос,
Глава пятнадцатая
Эрис открыла глаза и вновь оказалась в своей мрачной комнате. Стало рассветать. Утренняя прохлада пробивалась в нос, прокрадываясь под тонкое одеяло. Она не помнила, что видела во сне, суровая реальность окутала её.
Эрис услышала грохот посуды на кухне. Ей совсем не хотелось вставать – хотелось закрыть глаза и уснуть, забывшись. Но нужно было подниматься, вопреки разбитости. К тому же она вспомнила о Сириусе – нужно было кормить малыша. Ей вновь вспомнились события прошедших дней, ликование народа, а здесь – непонимание и недоверие. Эрис не могла отогнать от себя назойливые мысли о Тарросе – она думала о нём постоянно. Интересно, что он сейчас делает? Как себя чувствует? Каково его расположение духа?
Эрис поспешно оделась, поздоровавшись с бабушкой, принялась за свои обычные домашние хлопоты. Накормив кур, кошек, собаку, под причитания бабушки она накормила и огромного Сириуса – овсом и морковью. Потом девушка убрала дом, успевший запылиться в её отсутствие. Постирав и омывшись, принялась за тесто. После всех дел Эрис быстро позавтракала и, экипировавшись, опять же, под недовольные возгласы, отправилась в гарнизон.
По пути она заехала за Георгиусом, что жил неподалёку. Её тетка Татьян, увидев Сириуса, не сдержалась и позвала из дому своего братишку – дядю Аркадиуса, местного столяра. Они долго нахваливали коня и порадовались успехам девушки, подняв её боевой дух.
Георгиус, наконец, выполз.
– Ты что, только проснулся? – со смехом спросила Эрис.
– Да… – ответил кузен. – Будь моя воля, поспал бы еще… – он потянулся.
– Почему твой конь выглядит благородней, чем конь под племянником? – полюбопытствовал простяк – дядька.
– Это аравийский тонкокожий скакун! – ответил Георгиус за не любящую хвастаться Эрис.
– Только тебе вручили его? – спросила тетя.
– О-да! Мама, если б Вы только видели! – воодушевленно начал Георгиус. – Эрис на глазах у болеющей за неё толпы, на глазах герцога Дожа Якопо Тьеполо! – Эрис ткнула ему в спину с просьбой остановиться. – Что? Люди должны-ж знать! – он, обернувшись на сестру, снова посмотрел на мать с дядей и продолжил. – Так вот: Эрис потеряла своего коня – разгорячившись, он умер прямо на поле битвы. Потом её за то, что она девушка, подвергли дополнительному испытанию – битвы на копьях с командиром Кандии и всех гарнизонов Крита…
– Матерь Божья! – воскликнула Татиан.
– Ну ты даешь, племяшка! – довольно сказал Аркадиус.
– Еще рано радуетесь! – продолжил Георгиус. Эрис нахмурилась и вспотела от смущения – ей захотелось непременно сбежать. – Она билась на копьях со взрослым сильным мужчиной, чья работа – командовать и убивать, и победила его.
– Я и не сомневалась. – заключила довольная тетя.
– Это еще не все! – Георгиус стоял возле ворот и рассказывал им подробности, а Эрис смотрела на бегущую с нежным рокотом водичку в оросительном канале. –
– Молодец, девчонка! Что – съели Дож и остальные сливки общества?! – дядька ликовал. – А наши еще и не на такое способны! – рассказ возродил в нём забытый энтузиазм.
– Эрис, ты рассказала моей тете Эйгл то, что случилось? – спросила Татиан.
Эрис ухмыльнулась:
– Вы что, полагаете, ей интересны мои победы? Или её волнуют мои увлечения? Она даже не стала слушать. – она раздосадованно засмеялась.
– Не переживай. – сказал дядька. – Она – уставший от жизни человек. Пойми её.
– Я хочу быть ей ближе, но она отталкивает меня. Я уже и не переживаю. У меня есть цель – идти только вперёд. Понять? Не знаю. Усталость не может быть причиной черствости. – Эрис будто б взгрустнула. – Я по жизни чувствую себя изгоем. Я – одиночка. – это откровение брошенной нелюбимой сироты стало неожиданностью, так как она никогда ничего не рассказывала. – Но это одиночество мне на руку! – Эрис улыбнулась, резко развернув коня, отчего он заплясал под ней. – Я сама по себе. Знаю, чего хочу добиться и мне не мешают привязанности и компании. – заключила Эрис. – Мне хорошо без этого! Я не нуждаюсь в чьей-либо жалости. – предупредительным тоном сказала она. – Хая! – Эрис погнала Сириуса, помахав рукой стоящим. Георгиус еле поспел за ней.
– Молодец, племяшка! – улыбался Аркадиус.
– Я доверяю ей. Она не оставит своего братишку, да и не только его. Хорошо, что эта девочка увлекается такими вещами! – прагматичная Татиан довольно поделилась со своим братом. – Мне спокойно, когда мой Гера под её строгим присмотром. – заключила она.
Эрис повела Сириуса рысью. Прохожие невольно крутили головами, смотря на юную девушку-всадницу. Некоторые, уже на протяжении долгих лет, наблюдали её и знали в лицо, как и многих других прохожих – мастера-лавочники, гончары и сапожники, чьи рабочие места располагались уже десятилетиями на семейной территории и не менялись, передаваясь от отца к сыну. Но они никогда не видели её верхом на лошади.
Приятная утренняя природа успокаивала Эрис, которую угнетал вид плачевного города. Зелень крон нависла над пыльными дорогами, по краям которых пестрели богатейшие цветы острова.
Эрис и Георгиус приблизились к части. Они увидели повозку. Здесь уже были люди. Видимо, какая-то очередная местная знать, вокруг которой суетливо бегал старый учитель Яннис. Такое было частенько.
– Эрис! – воскликнул он. – Вот эта девушка!
– А… Замечательно-замечательно. – медленно и вальяжно протянул грузный мужчина, выглядевший, прямо сказать, отталкивающе. – Значит это ты отстояла честь нашей маленькой Ситии?
Эрис хмуро покачала головой. Георгиус насторожился. Подле толстого мужчины стояла молодая женщина, похожая на него своим высокомерным выражением лица, вызывающе смотря на Эрис. Видимо, это была дочь греческого аристократа, одетого нелепо и вычурно, слепо подражавшего венецианской моде.
– Значит, это ты привлекла ненужное внимание Дожа и его советников, командира войск Кандии к нашей «нищей Олимпии» – ты же так выразилась. – сказал он, и в его узких от ожирения глазенках выразился явный гнев. Яннис испуганно замешкался.