Между небом и водой
Шрифт:
Взмахнув длинными седыми волосами, караванщик сжал рукоятку греза, развернув лезвия. Взмах. Свист воздуха. Два лезвия, повернутые под разными углами, врезались в тело микрады, распахнувшей желтые глаза. Вошли в него, оставляя двойную рану, из которой брызнула серая кровь. От визга, раздавшегося в этот миг, у Найрона словно что-то взорвалось в висках. Несколько детей упали на пол без сознания, кто-то заорал от страха, а может, для того, чтобы заглушить визг.
Чудовище отвалилось от воздушного купола, рука и часть плоти остались лежать, подергиваясь, на полу платформы. Стая отстала от каравана, глядя, как их сородич падает вниз, кружась и тщетно пытаясь взмахнуть крыльями. Караван набирал скорость. Найрон, покачиваясь от легкого головокружения, обводил взглядом людей. Многие возвращали кинжалы и мечи в ножны, кто-то прятал
Поморщившись от плача и криков детей, которые не прекращались, несмотря на успокаивающие уговоры родителей, Найрон отошел в сторону. Заметил, что отец ищет его глазами, и махнул рукой. Голова раскалывалась, и ему хотелось отойти куда-нибудь подальше, но мельтешащие вокруг люди мешали. Кто-то взялся за плечо, развернул. Отец сел рядом на корточки, всматриваясь в его лицо. Найрон отвел взгляд. Рука отца провела по виску и щеке. Найрон сжал зубы, заставляя себя не отстраниться.
– Как ты?
– Голова болит.
– Они своим визгом могут и взрослого из строя вывести, – отец провел рукой по жестким, торчащим вверх, волосам сына.
Дернувшись, Найрон отклонился от него. Попятился. Отец смотрел на него с тем же непонятным выражением лица, которое было у него, когда он вернулся после поисков мамы.
– Ну что ты…? – его голос почему-то дрогнул.
Мотнув головой, Найрон решительно прошагал к перилам, и принялся рассматривать проносящийся мимо пейзаж так внимательно, будто хотел найти пуговицу.
Вновь бросив взгляд в сторону стаи микрад, оставшейся далеко позади, он обнаружил, что они уже ничем не напоминают людей: продолговатые, меняющие форму тела, быстро отращивающие многочисленные лапки, которые по-прежнему держатся в воздухе благодаря мощным крыльям. Правда, теперь их покрывает не пух, а блестящая на солнце чешуя. "Самые изменчивые животные средних размеров" – вспомнил он строчку из книги, в которой мельком читал о них. Жаль, что он, видимо, не дошел до того абзаца, где говорилось об их способности преодолевать воздушные купола караванщиков. Теперь Найрону известна, по крайней мере, одна из причин, по которой им необходимы грезы. И по которой он иногда слышал от взрослых выражения, вроде: "да она страшнее микрады!". По спине пробежал холодок, мальчик невольно передернулся. Ему подумалось: а что было бы, если бы караванщик не успел? Если бы никто не успел? На что способны эти чудовища?
Ему хотелось спросить у отца, почему микрады напали на них, но нежелание говорить с ним о чем-либо было сильнее. Вот уже больше полугода. К моменту, когда караван подлетел к окраине Ругирита, большинство детей успокоилось. Платформа школы низшей ступени с трудом вместила больше ста человек, поскольку большинство детей были с обоими родителями, да и во многих семьях поступало сразу несколько одногодок.
После того, как к ним вышел демарго школы, седеющий худощавый мужчина со скучающим лицом, и объявил порядок, по которому они будут заходить на приемную встречу, все выстроились в очередь и затихли. Изредка были слышны перешептывания и родительские напутствия, испуганные заявления одних детей о том, что они никуда не пойдут и раздраженные реплики других, которым надоело слушать советы. Найрон молча стоял рядом с отцом. Тот сделал одну попытку наклониться и что-то сказать, но он упрямо отвел взгляд, всем своим видом показывая, что это – бесполезно. Отец не стал настаивать и теперь возвышался над Найроном, который разрывался между двумя противоречивыми желаниями: увидеть выражение его лица немедленно и не видеть его больше никогда.
Внешний вид школы его особо не впечатлил. Это было несколько сфер, одна большая, примерно как десять обычных сфер по размеру – учебный корпус, на платформе возле которой они все и стояли. И пять сфер поменьше, скорее всего жилые. Вокруг висели плантации с постройками, видимо кладовыми и насестами шворхов.
К моменту, когда подошла его очередь, голова Найрона совершенно опустела. Ему стало все равно, поступит он или будет обречен зависеть всю жизнь от семьи, ничему не научившись, кроме пары мелочей. В полнейшей апатии, на ватных ногах, он прошел в полутьму небольшого холла и, повинуясь указательному жесту стоящего там пожилого учителя, вошел в зал, залитый тусклым белым светом множества шаров. Посредине стояли удобный деревянный стул и стол, на котором лежали разнообразные предметы. В отдалении, за полукруглым черным столом, в тени, сидели учителя с демарго во главе.
Выполняя их задания по применению элементарных велений к вещам, лежащим на столе, Найрон с удивлением обнаружил, что Рен не напрасно с ним возился. Что-то получалось, что-то получалось не так, как хотелось бы, или вообще не получалось, но он не провалил экзамен. С неудовольствием в голосе демарго объявил Найрону, что тот принят, хотя сразу же заметил, что ему нужно будет работать еще над очень многим.
Не веря себе от счастья, Найрон вывалился на платформу, успел принять равнодушное выражение лица до того, как к нему торопливо подошел отец и небрежно сообщил о том, что принят. С мстительным удовольствием он подумал, что теперь отцу придется самому управляться с младшими и по дому. Вновь не дав отцу погладить себя, он быстро и холодно попрощался с ним, и направился к преподавателю в сером кожаном плаще, который призывал всех детей, принятых в школу, подойти к нему с вещами. Не позволив отцу помочь, Найрон, пыхтя и надрываясь, подтащил к невысокому учителю мешки и сумку, и встал рядом с уже довольно большой группой ребят, не глядя в сторону Герга.
Когда приемная встреча подошла к концу, не принятыми оказалось четыре ребенка, которые в траурном молчании, пристегнувшись к родителям, полетели в сторону пролетающего мимо каравана. Радуясь, что его нет в их числе, Найрон обернулся к бледному черноволосому учителю, который хлопком призвал их к молчанию после отлета всех родителей.
– Внимание, – сказал он довольно тихо, и дети мигом замолчали, – я преподаватель влияния на неживую природу, Даг Токвин. Все вы приняты в школу низшей ступени демарго Некриса Дэмайло. Система школьных правил и наказаний четко прописана в Уставе школы, с которым вы все будете ознакомлены на первых же уроках под роспись. Вопросы? – Токвин внимательно обвел их взглядом серо-зеленых глаз, приподнял тонкую бровь. На плотно сжатых губах не было даже намека на улыбку.
– А каких наказаний? – озабоченно пискнула беловолосая и белобровая, но очень смуглая девочка из толпы.
– Суровых и страшных, – учитель криво усмехнулся, и Найрона словно обдало холодком, – А теперь, прошу поделиться на группы по пять человек.
Оказалось, что их всего двадцать пять. Пять групп по указанию Токвина направились по мосткам в пять жилых разноцветных корпусов, услышав вдогонку, что время занятий и номера комнат указаны в расписаниях, что висят в общих гостиных. Найрон вместе с тремя мальчиками и беловолосой девочкой вошли в темно-серую сферу. Внутри была гостиная с двумя небольшими плетеными диванами и тремя креслами. Посреди громоздились три больших круглых стола и множество стульев, два камина и множество полок, разделенных перегородками, на которых теснились учебники и тетрадки старших учеников. Втащив вещи в спальню и бухнув один из мешков на свободную, стоящую возле окна, кровать, Найрон услышал из гостиной голос кого-то из старших. Тот пояснил, что внутри жилой сферы они должны будут слушаться дежурных учеников четвертых классов.
Старшеклассники были на занятиях и Найрон, вместе с другими новенькими подошел к расписанию уроков, висевшему на небольшой узорной доске, повторявшей округлую форму стены.
– Как думаешь, этот Токвин сильно строгий? – пытливо глядя на Найрона, спросил желтоволосый мальчик, стоявший рядом.
Равнодушно пожав плечами, Найрон отвернулся и подошел к кровати, сел. Мальчик принялся допытываться о том же у других ребят, которые охотно начали обсуждать с ним взгляд, выражение лица и поведение учителя. Через пару минут все они дружно пришли к выводу, что Токвин – строгий, а может даже злой. Найрон думал о Рене, о том, с каким удовольствием обсудил бы с ним то же самое. Прервали его размышления ребята, которые перезнакомились между собой и теперь вчетвером нависали над ним.