Между небом и водой
Шрифт:
Найрон почувствовал, как внутри поднимается тяжелая, удушливая волна. Она стала еще более удушливой, когда в холл вошел хмурый отец. Коротко кивнув Найрону, он поздоровался с Токвином и родителями Микела. На сына почти не смотрел и до появления демарго молча стоял у стены. Последним подошел Дэмайло с траурным выражением лица. Бросив гневный взгляд на Токвина, он открыл кабинет и пригласил всех внутрь. Заходя, Даг ответил ему преувеличенно вежливой улыбкой.
Когда Найрон видел кабинет в прошлый раз, его мысли были заняты другим, и он совершенно не рассмотрел его. Теперь он восполнял это, усаживаясь
Просторный и округлый, кабинет демарго весь был из темного дерева. Стены, пол, потолок, мебель: три книжных шкафа, диван, кресла, стоящие у крохотного одноногого столика, несколько стульев с изогнутыми спинками, большой письменный стол со множеством ящиков. Выделялась лишь высокая, в человеческий рост, скульптура из красного дерева у камина – девушка в маске, с длинными волосами, в коротком платье и брюках, сжимающая грез.
– Ну что ж, сразу хочу сказать, что раньше, в другие времена, за подобный проступок учеников отчисляли из школы, – голос демарго звучал глухо и недовольно. Он нервно крутил в пальцах водяной шарик, усаживаясь за письменный стол, – И я не склонен считать поведение Нотиса и Веруго достойным снисхождения…- голос его окреп.
В тишине кабинета раздался стук. Токвин уронил руку на деревянный подлокотник кресла, в которое только что устроился.
– Э-э…- Дэмайло сбился, – но, конечно, времена сейчас другие… И на первый раз, думаю, мальчикам можно сделать снисхождение, – он заговорил скороговоркой, – я назначаю обоим наказание – работа на плантациях в течение десяти дней под руководством учителя Эвы Томс.
Микел, наконец, осмелился посмотреть на Найрона. Заметив, что Немиса следит за его реакцией, он отвел взгляд.
Под дружное молчание родителей, демарго еще больше занервничал и заерзал в кресле. Токвин, расслабленно облокотившись на спинку кресла, с легкой усмешкой смотрел на него. Только тонкие бледные пальцы, с силой сжимавшие подлокотники, немного не соответствовали его спокойному виду. Отец исподлобья взглянул на Найрона. Мальчик сжал зубы, сдержав торжествующую улыбку. Герг, наверняка, уже приготовил презрительную речь о том, что сын обманул его надежды, но теперь ему придется оставить ее при себе, ведь его не выгнали из школы.
– Но, если подобное повторится, – продолжил Дэмайло, – я исключу обоих. М-м-м, учитель Токвин, вы хотели что-то добавить…- демарго расеянно посмотрел в окно.
Слегка подавшись вперед, Токвин обратился к родителям:
– Да. Я хотел добавить, что нас с демарго очень сильно беспокоят некоторые, э-э-э… познания Микела в области боевых искусств…- щека Фигеса дернулась, он резко обернулся к сыну. Микел смотрел в пол. Даг мягко продолжил:
– Мы, конечно же, всецело за получение учениками углубленных и дополнительных знаний… но не в том случае, когда это – знание опасных боевых ударов. Микел применил такой прием к Найрону, в результате чего мальчик оказался на волосок от смерти.
Герг вскочил, метнув гневный взгляд на Микела, дернулся в сторону Фигеса, отчего тот испуганно застыл в кресле.
Найрон удивился, отцу что, не писали в письме об этом?
Токвин успокаивающе поднял руку, остановив отца:
– Не стоит, уважаемый Нотис, Микел защищался. Полагаю, сейчас нужно разобраться не в том, почему Микел применил этот удар, а в том, откуда он вообще его знает, – Токвин переводил взгляд с Фигеса на Немису. И, если отец Микела возмущенно поднял брови и явно подыскивал слова для ответа, Немиса спокойно смотрела на учителя, совершенно не изменившись в лице. Тогда Токвин, больше не обращая внимания на так и не решившегося что-то сказать Фигеса, обратил взгляд на нее.
Найрон поежился, ему на миг показалось, что глаза Токвина начали мерцать в полутьме кабинета, но он отвлекся на медленно опускающегося в кресло отца, и иллюзия исчезла. Мальчик вдруг заметил, что пальцы Немисы судорожно сжимают белый платочек, хотя отвечала она довольно спокойным, невыразительным голосом:
– Мы не понимаем, о чем вы, учитель Токвин. Если кто-то действительно научил нашего сына такому удару, о каком вы говорите, мы ничего об этом не знаем.
– Ну что ж, – неизвестно почему, учитель развеселился, – в таком случае, я очень надеюсь, что этот кто-то поостережется учить Микела еще чему-либо в таком роде. Потому что иначе он рискует подвергнуть себя большой опасности, – Токвин вежливо улыбался, в упор глядя на Немису, которая зябко повела плечами.
Фигес открывал и закрывал рот, переводя взгляд с жены на учителя. Найрон слегка приподнял брови. Ему не показалось? Токвин считает, что она знает, кто научил Микела этому удару и предупреждает ее об опасности, грозящей этому человеку? А, если он так не считает, зачем предупреждать? И о какой, собственно, опасности он ведет речь? Неужели Токвин вообще рассчитывал, что они возьмут и признаются перед демарго школы и его отцом, что знают, кто обучил их сыночка такому?
Отец накрыл ладонь Найрона своей. Мальчик тут же сделал вид, что ему срочно нужно почесать нос. А потом сложил руки на груди, не глядя на Герга.
Внезапно дверь распахнулась, заставив всех вздрогнуть и обернуться, и на пороге выросла вся растрепанная Касси Блюз – главная повариха школы. Довольно пышная, обычно добродушная и веселая, она сейчас походила на рассвирипевшую микраду.
Размахивая чем-то бесформенным и ссохшимся, болтающимся в руке на длинных веревках, она заголосила:
– Я отказываюсь работать в такой обстановке! Это же что-то невообразимое! Сначала целое фруктовое дерево! Потом несчастные шворхи! А теперь… – она разрыдалась и начала сморкаться в подол длинной, запачканной самыми разнообразными пятнами, замшевой юбки.
Демарго растерянно подошел к ней:
– Но что случилось, Касси, объясни толком? – он попытался взять ее за руки, но она отмахнулась от него. Всхлипывая, сунула под нос то, что болталось у нее в руке.
Все долго всматривались, пытаясь понять, что это. Наконец до Найрона дошло – связка плодов нармики. Только какая-то омертвелая, сухая, осыпающаяся трухой на пол. То, что он принял сначала за веревки, было стеблями, которыми фрукты связывали между собой для хранения в кладовых.
Медленно поднявшись из кресла, Даг неспеша подошел к ошарашенному демарго и, продолжающей всхлипывать поварихе. Когда он остановился рядом с ней, молча взяв в руки мертвые фрукты, она обратилась к нему, завывая: