Между небом и землей
Шрифт:
— Я больше не вижу в тебе её… — Едва различимо произнес Северус, прижимая девушку всё крепче.
Её сердце билось неровно, она захлебывалась воздухом. Бесшумная истерика охватила её замученную душу.
Эти слова должны были успокоить, но вызвали новый приступ боли, не достаточно ли на сегодня? Не достаточно ли на всю оставшуюся жизнь, если она у меня будет, не хочу быть бессмертной, если выживу… Эта жизнь не для меня… Он больше не видит во мне Лили… Что? Только сейчас в голову врезались эти слова, он отступил от нее. Его теплые объятия, они так болезненно приятны, так просты. Северус скинул свою безжизненную маску, перестал быть злобным преподавателем, он ломал свои собственные барьеры, стирал границы вседозволенного, те, что он сам возвел… Его рука вновь гладила мои волосы, так аккуратно, бережно… На что это было похоже? Не знаю, это было похоже на частичку того самого счастья, о котором я так долго мечтала, и теперь не могу принять. Ощущение, что это всего лишь обман, быть может какая-то сверхреальная иллюзия, поглотило моё сознание.
Зачем он это сделал? Он буквально признался ей в чувствах, которые так долго отталкивал, прикрываясь ненавистью, уничтожая подобное на корню. Северус не мог поверить, что обнимает Анну, девушку, которая стала вдруг смыслом его жизни. Как долго он мог еще сопротивляться, принося и ей и себе боль? Конец всему… Переступить через себя, через предрассудки и вину прошлого оказалось не так сложно. Словно вздохнул полной грудью, впервые за семнадцать лет, да что там, за всю свою никчемную жизнь. Боль постепенно отступала, она стала для него обезболивающим. Анна дала ему новую жизнь, и пускай он не знал, за что, судьба преподнесла ему этот совершенный подарок, он больше был не в силах сопротивляться её любви, и своей…
— Прости… — Прошептали его губы.
И пускай он не знал, почему говорит это, быть может это слово было адресовано вовсе не Анне, а Лили. Оно стало паролем в новую жизнь, оружием, разрушения его прошлого… Северус отпустил её… Он не имел права отказываться от чувства вины за её смерть, он просто освободил своё сердце для девушки, в которой сейчас нуждался, от которой зависел… Её тело всё еще сотрясали неконтролируемые судороги. Не зная что делает, он поднял лицо Анны и поцеловал в лоб, она взглянула на мужчину с недоверчивой нежностью. Её сознание приходило в себя после нескольких шоковых ситуаций за это раннее утро, начало восстанавливаться дыхание и выравнивался пульс.
— Я больше не отпущу тебя…
На этот раз слова были обращены непосредственно к Анне, к её грустным зеленым глазам, всё ещё не верящим в происходящее. Он просто наклонил голову и поцеловал её…
Что это? Думала всё моё сознание будет ликовать, в ожидании этого момента, но я просто ответила на этот неожиданный поцелуй, как на обыденность. Его волосы спадали на моё лицо, а руки переместились и крепко сжали плечи, но это было не грубо. Нежно и страстно он прижимал меня к себе. Моя рука убрала его волосы за уши, а вторая осторожно обнимала за шею. Неужели любимый человек в моих объятиях? Наплывало осознание этого, и грусть и тревоги уступали место неге, спокойствию. Господь услышал мои молитвы… Что это значит? Затишье перед бурей? Последний глоток жизни, перед смертью? Тихое предзнаменование беды? Не может быть… Вера в лучшее должна стать моей спутницей.
Моя рука скользнула под рубашку, под которой сразу же дрогнули мускулы. Быть может делать подобное сейчас немного несвоевременно, но это чертово желание сжигало во мне разум, оставляя место лишь инстинктам. Северус не сопротивлялся, он просто помог мне, и быстро снял рубашку через голову. Всё что на мне было, это свитер, майка и джинсы, очищенные заклинаниями, скорее всего это сделал Игорь, так я думала до настоящего момента, теперь я уверена, что это был Северус… Всё происходило естественно, он помог мне снять одежду. Не было той неистовой страсти и грубости, которые уводили в странное животное наслаждение, застилали глаза пеленой и заставляли разум уходить в крутое пике. Это было по-другому. Этот новый Северус был нежен, его сердце тянулось ко мне, я чувствовала, как он открывает свое сознание, эмоции. Холод поднимался во мне, дрожала энергия воды, кажется мои губы покрывались инеем, а дыхание становилось ледяным. Потеря контроля могла привести к необратимым последствиям. Как бы я не хотела, но пришлось отстраниться…
— Прости… — Выдохнула я на него морозом.
Но от моего дыхания, его лицо не покрылось льдом, и кажется он даже не ощущал холода. Моё лицо вытянулось немного. Как он может не чувствовать?
— Тогда в подземельях, волна холода обогнула меня, прошла мимо.
Удивление? Нет, это был шок, как такое может быть… Он не стал продолжать, просто снова примкнул к моим губам…
Я прижималась к нему всем телом, жаждала забрать его душу вместе с телом. На этот раз всё было абсолютно по-другому. Это было обоюдно…
Глава 40. Возвращение
Руки сжимали спину, отдавая ему осколки страсти, склеивающиеся в живую, неприкосновенную любовь. Чувства ожили в благодарность всем словам, произнесенным сегодня. Вопреки всему мы принадлежали, принадлежим друг другу. Глупое одеяло соскочило с кровати, открывая комнате постыдные сцены совокупления. Боль отступила, все переживания сделали паузу до завтрашнего дня. Теперь я не боялась наступления новых суток, обещающих новые проблемы, новую душевную боль. Отныне и всегда, мы могли пережить любые невзгоды, потому что были вместе, потому что любили… Его шероховатые руки, уставшие от множества испарений зелий, нежно ласкали мой живот, спускаясь ниже. Губы целовали неровно вздымающуюся грудь, принося вздохи новой неги, рваные чувства… Я играла с его волосами, поднимая своё лицо к небу с искусственными планетами, с неправильно расположенной галактикой. Мои локоны распластались по подушке, неровно спадая с края кровати, колыхались на сквозняке. Я больше не боялась причинить холодную смертельную боль человеку, которого люблю. Его душа открывалась мне порывами страсти, а иней окутавший комнату серебром, не смел помешать нам. Я была свободна, мы были свободны от злобы, страданий и мглы, до этого момента окутывающей сердца черной дымкой потерь и бед. Эта ночь принадлежала лишь нам двоим, и на полу перестали мерещиться костлявые руки смерти, стекла облепил морозный узор из острых многоугольников, не позволяющий нарушать эту неспешную идиллию. Покалывания внизу живота, откликались неистовыми судорогами. Иногда Северус резко останавливался, застывая в болезненной гримасе, нет, эта боль была другой, она была сладкой, всепоглощающей, в такие моменты я чувствовала, как тепло растекается внутри. И только мои глаза открывались от приятной агонии, как его тело снова начинало раскачиваться, не давая возможности ровно вздохнуть. Я утопала в его объятиях, а он в моих. На потолке образовалось облако, закрывая от нас фосфорицированные планеты и звезды, из него полетели редкие снежинки, но не долетая тел испарялись, лишь вокруг кровати образовался серебряный ковер, мерцавший в слабом свете восходящего солнца, проступавшего сквозь украшенное узором окно. Утро прокрадывалось в спальню, и я начала ярче различать его бледное лицо и кожу, его настойчивые руки. Мои губы скользили по его подбородку, едва поросшему щетиной, уже в который раз опускались к белой шее, уничтожая последние сухие места, увлажняли их. Всё что было нужно — это еще немного времени, чтобы насладиться друг другом вдоволь, ощутить на себе каждую клеточку желаемого тела, познать каждую молекулу души. Он поднял мои ноги себе на плечи и снова жадно, но с противоречивой лекгостью приник к губам, немного покусывая, оставляя неглубокие вмятинки на пересохшей нежной плоти. Отчаянно хотелось пить, но мы не смели и подумать о том, чтобы оторваться друг от друга, боялись, что подобный момент уже не наступит… Что владеет нами? Конечно же это любовь, верная, примитивная любовь, нет, она не похожа на химический процесс, любовь — это что-то большее, животворящее, излечивающее. Северус сжимал мои волосы у корней, заставляя вытягивать шею, которую вновь и вновь покрывал влажными поцелуями. Наверное это кульминация всей моей жизни, таинство, которое я захочу повторить, словно принять еще одну дозу наркотика, и я приму…
Солнце освещало остывшую, холодную комнату, сквозь резные узоры стекла, но нам не было холодно в объятиях друг друга. Контроль силы отступил на второстепенное место. В эти часы я смогла на время стать самой собой, отдаться на волю безграничной любви, и просто проснуться в объятиях Северуса…
Девушка лежала у него на груди, он слышал её неспешное дыхание, отдающее умиротворением, он проснулся от того, что левое плечо сильно затекло, но не смел пошевелиться, чтобы нарушить её наконец спокойный сон. Это утро принесло счастье, ощущение того, что эта ночь ему не привиделась, что она была настоящей, естественной. Северус смотрел сверху на её серебряную голову, волосы распластались на его голой груди. Она грела его… он оглядел запорошенную комнату и улыбнулся как-то глупо, в очередной раз, задаваясь вопросом, почему же сила любви такая холодная? Но теперь Северус знал, что она безопасна для истинной любви, которую испытывала юная девушка, которая только что вытянула руку в порыве сладкого потягивания и обняла его вокруг шеи, что смертельный холод не сможет причинить вред, потому что и он любит её. Он позволил этому чувству вылиться чистым светлым потоком, Северус понимал, что теперь увы не сможет без её хрупкого тела, без её взбалмошного бесстрашного характера, без её свежих поцелуев, и без её глубоких зеленых глаз, ни на что не похожих, принадлежащих только ему одному.
Я открыла глаза навстречу мягкому свету. Его грудь вздымалась под моей щекой. Внезапно я ощутила правильность всего произошедшего. Всё именно так и должно было быть с самого начала, никаких неудобств. Моя рука скользнула по его животу, а на лице замерла улыбка неподдельного удовлетворения. Эта ночь не была особенной, она была такой обычной, естественной, такой, какой я её представляла. Я проснулась на груди любимого мужчины, в его сильных, кротких объятиях. Мой взгляд отказывался подниматься и посмотреть ему в глаза, хотя теперь я точно знала, что не увижу в них отторжения, болезненной отчужденности. Мы правомерно владели друг другом, без тайн. Лишь немного потянувшись, я заключила его в новые объятия. Просыпаться вместе, так просто… Северус не спал, я чувствовала его ровное дыхание, и эмоции. Он был расслаблен, умиротворен, так же как и я. Моя голова всё же повернулась нему. Я приподнялась на локте и посмотрела в его черные глаза, больше не выражающие всеобъемлющую тоску и боль. Так легко переживать беды вместе, пронеслось в голове. Он со мной, а значит ничто не имеет значение. Пускай еще долго не смогу поверить в то, что я заняла в его сердце главную нишу, но ничего больше не оторвет меня от этого мужчины. Я не собиралась уничтожать в Северусе чувство вины за прошлые ошибки, это мне не под силу, я просто буду рядом и поддержу в трудную минуту, так же как он подержит меня…