Между никогда и навечно
Шрифт:
— Ты, эм, уже делал это?
От того, как он вздрагивает, внутри меня все переворачивается. Я разочарована. Неожиданная боль пронзает с головы до ног, глаза щиплет. От силы эмоций мне хочется согнуться пополам.
— Один раз. Всего лишь однажды.
— О.
Прежде чем успеваю остановиться, представляю ее. Девушку, которой он подарил свою девственность. Его «однажды».
Кто-то из университета. Из хорошей семьи. Та, кто не раздевается за деньги. С нимбом и крыльями, как у него. Бьюсь об заклад, его маме она бы понравилась.
— Если бы я знал… — говорит он, вырывая меня из мыслей. — Если бы хотя бы мог представить, что есть шанс…
Он замолкает и снова целует меня, затем прижимается лбом к моему лбу.
— Хотел бы я, чтобы это была ты, Сав. Хотел бы я, чтобы это была ты.
Этого признания, произнесенного шепотом, достаточно, чтобы расслабить мои мышцы, смягчить боль в груди и утолить мою потребность заплакать. Я говорю себе, что другая девушка ничего не значила. Это всего лишь ребяческий бунт сына пастора. Настоящий момент — вот, что имеет значение.
Я киваю и слегка улыбаюсь.
— Я подготовлю тебя, хорошо? Позабочусь о том, чтобы тебе было приятно.
Медленно, он спускается поцелуями вниз, оставляя на коже после себя мурашки, пока не оказывается между моими бедрами, и его горячее дыхание не обволакивает мою киску. Я мокрая и пульсирующая, и когда он облизывает меня в первый раз, я вздрагиваю. Предплечьями он удерживает мои бедра и снова лижет, на этот раз, обводя языком клитор и посасывая.
— О, Господи, — стону я. — О, Иисусе.
Он усмехается, усиливая мое возбуждение.
— Думал, ты не религиозна, Шоу?
— А я думала, что хорошие мальчики-христиане не должны так порочно орудовать своим языком, — учащенно дыша, я сжимаю бедрами его голову.
Он лижет и снова посасывает, и я выгибаюсь ему навстречу.
— Боже, вы все такие?
Он останавливается и издает низкое рычание, посылая вибрации по моей киске.
— Ни слова о других парнях, когда мой рот на тебе. Поняла?
Его властный голос, абсолютное доминирование в приказе шокирует меня самым восхитительным образом. Обычно эта сторона Леви раздражает, но сейчас я млею от нее. Я сделаю все, что он скажет. Прочистив горло, отвечаю:
— Да. Поняла.
— Хорошо.
Его губы, блестящие от моего возбуждения, изгибаются в греховной улыбке.
— А теперь лежи спокойно, чтобы я мог заставить тебя кончить.
Я смеюсь, но смех быстро превращается в стон. Рот и язык Леви заставляют увидеть звезды. Когда его палец проникает в меня, я испускаю сдавленный крик.
— Расслабься, Сав, — мурлычет он, вращая пальцем и скользя глубже. — Расслабься для меня.
Я чувствую боль, давление, а затем он снова ласкает меня, посасывая клитор так, что это давление вызывает блаженство. Когда он вводит в меня второй палец, я прижимаюсь к нему. К его лицу и руке, пока не задыхаюсь.
— Ох, дерьмо, Леви. — Я крепче сжимаю в кулаке его волосы и стискиваю
А потом я взрываюсь, электрические разряды проносятся по телу, превращая меня в задыхающуюся, содрогающуюся развалину. Я даже не осознаю, что он снова подтянулся вверх, пока не ощущаю на губах поцелуй. Я чувствую свой вкус. Леви опирается на одну руку, другая лежит на моей груди, нежно лаская ее большим пальцем.
— Все в порядке? — спрашивает он, когда я перевожу дыхание.
— Бог мой. Только раз? Уверен, что ты занимался этим только один раз? Потому что это было… это было…
Он смеется.
— На самом деле, сейчас я делал это впервые.
Я округляю глаза и замираю. В темноте трудно сказать, но готова поспорить на деньги, что он улыбается и краснеет. Очаровательно застенчивой, но полной гордости улыбкой. Он снова смеется и неловко пожимает плечами.
— Порно.
Я громко хохочу, и он закатывает глаза.
— Левит Ной Лука Павел Иисус Купер! Ты извращенец! Ты не смотришь порно!
Он утыкается лицом мне в шею и дует на чувствительную кожу под моим ухом, заставляя меня хихикать и уворачиваться. Я кричу и толкаю его.
— Фууу!
Он снова приподнимается и смотрит на меня с широкой улыбкой.
— Ты такая негодница.
Я прикусываю губу, затем медленно подаюсь бедрами вперед, натыкаясь мокрой киской на его твердый член. Его улыбка тут же исчезает, ее заменяет голод. Похоть. Нужда. Он опускает бедра, трется об меня, лишая дыхания.
Этот его взгляд, будто я единственная, на что стоит смотреть. Мне никогда не найти никого, кто будет смотреть на меня также. Я это точно знаю. И от этого сердце сжимается до боли.
— Я готова.
Леви кивает и тянется за коробкой с презервативами. Я наблюдаю, как он возится с упаковкой, разрывая ее и раскатывая латекс по члену. Он такой большой, что мой страх снова возвращается. Должно быть, он видит его в моих глазах, потому что медленно целует.
— Я позабочусь о том, чтобы тебе было приятно, — говорит он, и я ему верю.
Я доверяю ему полностью. Он — единственный человек, которому я когда-либо доверяла.
Поэтому, когда он располагается у моего входа и целует, я расслабляюсь. Теряюсь в движении его губ. Чувствую, как он проводит головкой члена по моим складкам, слегка нажимая на клитор, прежде чем повторить это снова.
Я хватаюсь за его бицепс и глубоко вдыхаю через нос, пока он медленно и нежно входит в меня. Вздрагиваю от боли, от сильного растяжения, но все не так плохо, как я думала. Когда рука Леви пробирается между нами и трет клитор, дискомфорт почти исчезает, и он полностью погружается в меня.
— Как ты себя чувствуешь? — выдавливает он, тяжело дыша.
Я слегка двигаю бедрами, мысленно оценивая части своего тела и их состояние. Когда сжимаю внутренние мышцы, Леви стонет.
— Бл*ть, Сав, не делай так пока, ладно?