Между никогда и навечно
Шрифт:
— Уходи домой, или я вызову полицию, — предупреждает Рыжий, когда я подхожу к ним сзади.
— Никакой полиции, — возражаю я, и глаза Леви останавливаются на мне. — Что ты здесь делаешь, Купер? Ты пьян?
Леви лезет за чем-то в карман, и Рыжий в мгновение ока перехватывает руку Леви и заламывает ее за спину. Леви шипит от боли, а я охаю.
— Я хотел достать чертов телефон, — объясняет Леви.
Рыжий делает что-то такое, отчего Леви снова кряхтит, и мои губы кривятся в легкой улыбке при вспышке воспоминаний о Леви, Бобби, Рыжем и изоляторе для извращенцев
— Отпусти его, Рыжий.
Я хватаю моего телохранителя за запястье и дергаю. Он тут же отпускает Леви и отступает.
— Все в порядке. Дай мне поговорить с ним.
— Это не очень хорошая идея.
— Ох, ради всего святого, Рыжий, это Леви. Он не причинит мне вреда. Просто дай мне минутку с ним.
Во время всего разговора с Рыжим я чувствую, как Леви молча наблюдает за мной. По его голосу было слышно, что он выпил, но краем глаза я вижу его таким же прямым и устойчивый, как всегда. Руки скрещены на груди, пристальный взгляд устремлен на меня. На самом деле, это бесит. Даже пьяный, он все еще аккуратненький и правильный. Спокойный как никогда.
— Я остаюсь, — настаивает Рыжий.
Он не оставит меня наедине с этим пьяным идиотом, даже если этот идиот всего лишь пиписька из моего детства.
— Ладно, — со вздохом говорю я, затем проталкиваюсь мимо него и смотрю на Леви. — Чего ты хочешь, Купер? Два часа ночи, а от тебя разит винокурней.
Неправда. На самом деле от него приятно пахнет. Древесной стружкой и морской солью. Он хладнокровно проводит пальцами по волосам, затем засовывает руки в карманы. Но глаз с меня не сводит.
— Как Лос-Анджелес, Рок-звезда? Хорошо повеселилась со своей группой?
Я склоняю голову набок. Вопрос достаточно невинный. Даже дружелюбный. Похож на ловушку.
— Я отлично провела время. Мы получили две награды.
Леви кивает.
— Да, я видел. Бринн за всем этим наблюдала. Очень мило с твоей стороны передать ей привет.
— Так вот в чем дело? — спрашиваю я, закатив глаза. — Я не называла ее по имени. Тебе не о чем беспокоиться. Никто не свяжет ее с моей дурной репутацией.
Он никак не комментирует мое высказывание. Ни о моей печально известной репутации в таблоидах. Ни о том, насколько важно, чтобы он и Бринн не были замешаны в этом. Он просто смотрит, затем делает ко мне шаг и медленно проводит глазами по моему телу.
— Как твой жених? — При внезапной смене темы моя голова дергается назад, но он невозмутимо продолжает: — Ты передала ему мое сообщение? Мой вкус все еще оставался на твоих губах, когда он целовал тебя?
Я перевожу взгляд на Рыжего. Он ведет себя так, будто не слушает, но я знаю, что это так. Он очень любопытный. Я снова сосредотачиваюсь на Леви и сужаю глаза. Он ведет себя как ревнивый идиот.
— Я уже говорила тебе, Леви, Торрен мне не жених.
Он смеется мрачным, лишенным юмора смехом.
— Конечно, нет. Я думал, ты должна быть в завязке, Рок-звезда. Это тоже было ложью?
У меня отвисает челюсть, но он еще не закончил. Достав телефон, он начинает зачитывать вслух
— «Ждет ли Сав Лавлесс очередной визит в реабилитационный центр? Вчера вечером группа «Бессердечный город» появилась на церемонии вручения наград Music Choice Awards, но, похоже, их солистка не смогла покинуть красную дорожку, не устроив скандала. Неужели она провалила еще одну попытку оставаться трезвой? Судя по пьяной и спотыкающейся походке, мы точно так не думаем. Смотрите наши эксклюзивные фото отвратительного падения Сав, походу чуть не убившую собственного телохранителя. Хорошо, что, ее жених, Торрен Кинг, оказался рядом, чтобы протянуть ей руку помощи. Будем надеяться, она не испортила Givenchy».
Мое сердце подскакивает к горлу, и мне требуется вся сдержанность, чтобы не схватить его телефон и не растоптать его. Эти таблоиды безжалостны, и им все равно, какую ложь распространять, пока она продается. Хаммонд, нахрен, прибьет меня. Бьюсь об заклад, в тот момент, когда я снова включу свой телефон, там будет одна лишь ругань, нагоняи и способы исправить ситуацию.
Бл*ть, если это испоганит отношения с лейблом…
И то, как хорошо я себя чувствовала в эти выходные.
— Все это неправда. Это все чушь собачья.
Я сжимаю руки в кулаки, чтобы они не тряслись, но не могу скрыть сердитую дрожь в голосе. Или боль. В кои-то веки я все делаю правильно, но все равно ошибаюсь.
— Я не пила. И ничего не принимала.
Он удивленно поднимает бровь.
— Значит, ты просто запуталась в своем платье? Которое едва прикрывало твою задницу.
— Нихрена подобного. Господи, Леви, сделай мне поблажку.
— Фото не лгут, Сав. И на них ты на полу. На них ты заигрываешь с Торреном, мать его, Кингом.
— Фото очень даже лгут, и если бы ты понимал хоть что-нибудь, ты бы это знал. На самом деле, все было не так. Это всегда не то, чем кажется. Ты ведешь себя как чертов идиот.
Леви подходит ближе, его голос понижается до чувственного шепота. Как у любовника, делящегося секретами, вот только тон угрожающий. Он проводит костяшками пальцев по моей руке, оставляя после себя мурашки, и продолжает говорить.
— Идиот, значит? То есть я все себе придумал? Ваши подходящие наряды. Как вы держитесь за ручки. Смеетесь. Прижимаетесь друг к другу на бархатных сиденьях. Как он заправляет волосы тебе за ухо.
Его пальцы касаются моей челюсти, затем он берет прядь моих волос и заправляет ее мне за ухо так нежно, что я почти не чувствую. Его дыхание слегка отдает виски и чем-то сладким. Цитрусовыми нотками. Апельсинами. Когда он обхватывает рукой мою шею и касается большим пальцем нижней губы, я жду, что он меня поцелует.
Но нет. Вместо этого он снова смотрит мне в глаза, и в его взгляде читается не что иное, как гнев.
— Вот, значит, как ты действуешь, Рок-звезда. Кончаешь мне на язык, а потом разворачиваешься и виснешь на его руке. Ты думала обо мне?