Между прошлым и будущим
Шрифт:
– Что это? – испуганно произнёс Лёнька, стоя на коленях.
Все посмотрели в ту сторону, куда уставился парень. Там стоял скелет. Снизу, до груди, он был закрыт уцелевшими кирпичами и досками, а верхняя часть в истлевших лохмотьях чуть наклонилась вперёд, и пыльный, покрытый паутиной череп пустыми глазницами в упор глядел на испуганных детей.
– А-а-а-а-а! – первой не выдержала Наташка и пулей вылетела из дома. За ней, спеша и толкаясь, выбежали и остальные.
– Фу-ух, что это было? – испуганно
– Обыкновенный скелет, – первым пришёл в себя Пашка, – чего мы так перепугались-то?
– Да уж, – согласился Лёнька, под яркими лучами июльского солнца страх у друзей быстро испарился, – ничего страшного нет. Пойдёмте ещё посмотрим на него.
– Ну уж нет! – заявила Тоня, – надо в милицию сообщить.
– Думаешь это кто-то из пропавших девушек? – недоверчиво спросила Наташка.
– Придумала, – хмыкнул Пашка, – этому скелету уже очень много лет. В каком году этот дом построили?
– Думаю, в первые годы после войны, – сказал Лёнька.
– Лет сорок, значит, простоял, – кивнул Пашка. – Скорее всего, во время строительства он туда и попал, замуровали кого-то в стене.
– Ну что, смотреть ещё раз не пойдём? – спросил Лёнька.
– Нет, пошли к твоему дяде, – Тоня дёрнула парня за руку, – пусть он теперь с этим домом сам разбирается.
Дядя Вася поверил ребятам сразу. Он приказал им сидеть в отделении и ждать, а сам побежал осматривать обваливающийся дом.
– Так, всё, идите домой, – сказал участковый детям после того, как вернулся, – и чтобы ноги вашей больше не было вблизи этого дома. Скелет сегодня заберут, я сообщу куда следует, но там вообще всё рушится, убиться можно.
– Мы всё поняли, дядя Вася, – сказал за всех Лёнька, – можете не волноваться.
– А у нас в городке ещё есть такие дома, которые расселили, но не снесли? – спросил Славка, когда ребята покинули отделение милиции.
– Кажется, нет, – пожал плечами Лёнька, – было два на Плановой, но там уже бульдозеры работают, а на Школьной соседние дома ещё не до конца расселили, люди в некоторых квартирах ещё живут.
– Жаль, а то можно было бы ещё поискать скелетов, – усмехнулся Славка.
Ещё немного погуляв, ребята разошлись по домам.
А ночью Лёньке приснился сон.
Он сидел в окопе, на него с криками: «Ура!» бежали солдаты. Это были советские солдаты, а он был немцем. Он стрелял, в него стреляли. Потом он увидел танк, танк ехал прямо на него. Пушка танка была нацелена прямо на Лёньку, ему нужно было спрятаться в окопе, а он не мог пошевелиться, как заворожённый он смотрел на чёрное жерло в центре ствола, направленное ему в лоб. А потом из пушки вылетел снаряд, он медленно летел прямо в Лёньку, всё происходило как в замедленной съёмке. Внезапно всё вокруг взорвалось, и Лёнька с криком проснулся в холодном поту.
– Что случилось, сынок? – испуганная мама склонилась над парнем.
– Ничего, мама, всё в порядке, сон страшный приснился, про войну, – сказал мальчишка, приходя в себя.
– Про войну? – удивилась Зинаида Яковлевна. – Даже мне про неё ничего не снилось никогда.
– Ты ведь уже после войны родилась, – кивнул Лёнька.
– Да, я этот кошмар не видела, и мама моя мне старались ничего про то время не рассказывать, – мама погладила сына по голове. – Спи, думаю, больше ничего плохого не приснится.
Остаток ночи прошёл для Лёньки без сновидений. А на следующую ночь всё опять повторилось: опять окоп, опять стрельба, опять танк, опять взрыв и крик, и холодный пот.
– Что? Опять? – встревоженная мама сидела на постели сына, приложив ладонь к его холодному, мокрому лбу.
– Мам, у меня нет температуры, – покачал головой мальчик, – это что-то другое. Сон точно такой же, как вчера, один в один.
– Я утром позвоню тёте Гале, проконсультируюсь, – покачала головой мама, – может, таблетки какие нужно попить.
– Тётя Галя простой терапевт, – усмехнулся Лёнька, уже отошедший от ночного кошмара, – а мне психиатр нужен.
– Ничего, у неё есть знакомые врачи, может и психиатр есть, или невропатолог, – Зинаида Яковлевна погладила парня по голове. – Тебе сейчас главное – заснуть.
– Вчера нормально доспал до утра, – Лёнька свернулся калачиком под одеялом, – надеюсь, сегодня тоже кошмар не повторится.
– Я тебе должна кое-что сообщить, – сказала за завтраком мама сыну, – я поговорила с тётей Галей, у них такая же проблема, Славик вторую ночь по ночам кричит, но в отличие от тебя его приходится будить, чтобы успокоить.
– И что ему снится? – заинтересовался Лёнька.
– Он не говорит, – покачала головой Зинаида Яковлевна, – то ли скрывает, то ли на самом деле не помнит, что снилось.
– Что ж, придётся мне поговорить с сыном тёти Гали, – усмехнулся мальчик, – может быть, со мной он будет более разговорчивым.
Славку Лёнька нашёл там же, где и позавчера, во дворе Пашкиного дома. Но на этот раз мальчишки были одни, без девочек.
– Ну что, у тебя тоже страшные сны? – приветствовал Славка друга. – Мама сказала, тебе война снится.
– Да, война, танк в меня в упор стреляет, жуть, – кивнул Лёнька, – а у тебя что?
– А я не знаю, явно что-то страшное. Я знаю, что кричу, но когда меня родители будят, я ничего не помню, – покачал головой Славка, – вообще ничего из сна. Только крик свой слышу, аж в ушах звенит.
– У меня та же фигня, что и у Славки, – пожал плечами Пашка, – отец собрался, если это будет продолжаться, отвезти меня в город к какому-то светиле невропатологии.
– Странно это как-то, – вздохнул Лёнька, – вдруг ни с того, ни с сего у трёх совершенно здоровых пацанов одновременно начались такие страшные сны.