Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации
Шрифт:
Думаете, это пишет неадекватный сумасшедший? Да, безусловно. Автор сего манифеста и учредитель экологически-православной партии — бывший миллионер, а ныне овцевод Герман Стерлигов. Подобные психи были и есть во все времена, как в любом организме присутствуют болезнетворные микроорганизмы. Дело не в отдельном сумасшедшем. А в том, что находятся люди, которые его поддерживают:
— «Уважаемый Герман Львович, я согласен с Вами во многом и однозначно. За чистоту Природы, за ее защиту. Однако важно осознавать, насколько губительно для Природы промышленное животноводство, и насколько губительно для душ мясоедство — по сути не что иное, как поедание плоти умерщвленных Божьих созданий. Можно ли быть мясоедом и одновременно с этим защитником Природы? Я убежден, что нет»;
— «Герман,
Вы, кстати, обратили внимание, как тяготеют друг к другу эти идеологии — религиозный фундаментализм, радикальный экологизм и красно-коричневый национал-патриотизм?… Это не случайно. У них один генезис. И мы позже в этом убедимся.
Глава 3. Даже тишайшие из тишайших…
Вы еще под впечатлением от программы экологической партии? Ее появление — прекрасная иллюстрация к тезису о том, что эпохи кризисов приводят к росту числа сумасшедших. И у самых оголтелых и неадекватных фанатиков вдруг откуда ни возьмись появляются тучи адептов. Фанатичных и потому крайне опасных. У Стивена Кинга есть про это неплохой рассказ. Там в результате научных экспериментов с параллельными пространствами из открывшейся дырки в параллельный мир на Землю начали толпами валить ужасные твари. И, как это всегда бывает, зверски пожирать людей. Маленький американский городок, где все это случилось, оказался отрезанным от остального мира отсутствием связи и кишащими вокруг тварями. А люди спрятались от тварей в местном магазине. И среди них оказалась одна религиозно-христианская фанатичка, которая начала толкать речи о конце света и читать библию. Вначале отношение к ней у людей было вполне здравым — над ней смеялись и на нее не обращали внимания. Однако чем хуже становились дела и напряженнее обстановка, тем большее количество людей собиралось на ее «лекции» и истерические призывы. Религиозное сумасшествие распространялось все больше и больше, уже начали раздаваться призывы о поисках виновных и принесении их в жертву господу. И одного «виновного» даже нашли и в жертву кровожадному христианскому богу принесли. По счастью, у людей, сохранивших трезвый ум, оказался револьвер, и они эту кликушу просто пристрелили. Но паства осталась.
Паства в эпохи кризисов растет и радикализуется. Паства любых религий — и традиционных, и социальных, типа коммунизма или эколожества. Дремавшие семена вдруг дают уродливые плоды. Ибо нет изначально неагрессивных религий, включая мировые. Хотя бы потому, что всякой религиозной мелочи, чтобы выжить и вырасти до мировой религии, нужно проявить недюжинную активность! А уж потом, став официальными, религии меняются и цивилизуются вместе с развитием общества. Много ли общего у прежних христиан, громивших Александрийскую библиотеку и сжигавших ученых, с современным тихим интеллигентом, заумно рассуждающим об интимности и ненавязываемости христианской веры, отрицающим «институт РПЦ МП», а также смело выдающим свои личные интеллектуальные трактовки древних религиозных текстов? Религия в устах современного интеллигента — это вырожденная религия. Потому что религия настоящая — это идеология. То есть оружие.
— А как же буддизм? — подняв на меня черные влажные сливы, спросит проникновенная столичная барышня, сидящая в окружении позвякивающих колокольчиков и дымно курящихся ароматических палочек.
Да, буддизм нынче многим симпатичен. Голливудские актеры толпами туда бегут. И вся прогрессивная мировая общественность очень сочувствует изгнанному далай-ламе и очень не сочувствует коммунистическому Китаю, завоевавшему Тибет и прогнавшему добрых, кротких буддистов в дальние страны.
— Буддизм — это, по сути, и не религия вовсе! Это философия. В буддизме даже бога нет, — вновь слышу я звенящие колокольчики в колышащемся дыму. И потому специально
Итак, буддизм — это «философия». Но беда диких людей в том, что любую кроткую философию они превращают в агрессивную религию, чему лучшее доказательство — волшебное преобразование христианства. Вот уж воистину чистый эксперимент! Берем рафинированно пораженческую доктрину, требующую даже не сдаваться врагам, а возлюбить их, подставить для побоев вторую щеку, — да вбрасываем ее в котел социума в качестве главенствующей государственной идеологии. И тут же получаем на выходе при полной покорности в теоретической базе ярую агрессивность на практике. Погромы храмов конкурирующей идеологии, внедрение кроткого христианства огнем и мечом, поиск внутренних врагов с жесточайшим их подавлением в виде средневековых пыток и костров. При этом обойти строгие запретительные догматы ради желания поубивать ничего не стоит — кидается прямой провод мимо предохранителя, и все тут. Господь велел терпеть? Ну, так это он велел нам терпеть притеснения от наших личных врагов! А вот врагов бога необходимо выжигать каленым железом! Защитим веру святую и господа нашего силой!.. Они ведь такие слабые — господь и вера, — что нуждаются в защите этих мелких, смертных, короткоживущих существ с ножиками. Которые режут друг друга во славу господню.
Поэтому вернемся к буддизму. Кроток ли он? О! Буддизм не менее кроток, чем христианство!
Наши западники любят напоминать, что рабство у русских было отменено только в середине XIX века — какой позор! Славянофилы легко отбивают этот наезд: «Ну и что? В светоче демократии — США — рабство было отменено в то же самое время!» Но есть место на планете, где рабство было отменено на сотню лет позже, в середине XX века. Это место — Тибет, колыбель буддизма. И отменено рабство было только после вторжения в Тибет Китайской народной армии. Китай, считающий Тибет своей временно отпавшей частью, присоединил его к КНР, заодно упразднив там рабовладение. Причем, по данным некоторых исследователей, рабы в Тибете составляли до 90 % населения. И обращение с ними было совершенно жутким.
Как пишет американский автор Фостер Стоквелл, долгое время проживший в тех краях и посвятивший истории Тибета целую книгу, «все монастыри владели огромными земельными наделами и большим количеством крепостных. Эксплуатация, которой подвергались последние со стороны духовенства, была ничуть не менее жестокой, чем со стороны светских феодалов.
Вплоть до самой смерти крепостные были лишены малейшей свободы. Как они сами, так и их дети беспрепятственно передавались в дар, продавались или обменивались на тот или иной товар. Фактически хозяева рассматривали их не иначе как „говорящий скот“. Любопытен в этой связи инцидент, имевший место не далее как в 1943 г., когда высокопоставленный аристократ по имени Цемон Норбу Вангьял продал 100 крепостных монаху из Дрепунга по 4 серебряных доллара за человека.
В случае утраты крепостным трудоспособности хозяин забирал всю его собственность, включая скот и сельскохозяйственный инвентарь. При побеге с последующей поимкой одна половина собственности беглеца доставалась задержавшим его лицам, а другая — владельцу. Обычным наказанием в таких ситуациях была порка, однако иногда применялась и смертная казнь.
Помимо этого имели место и такие методы наказания, как вырывание глаз, отсечение ступней или рук, сбрасывание со скалы, утопление и отрубание головы». А также хоронили заживо, добавлю я.
По Тибету бродило огромное количество слепых, одноруких или одноногих изможденных людей, одетых в рванину. Это были наказанные за малейшую провинность рабы. Сохранились фотографии десятков чаш и кубков, сделанных тибетскими ламами из человеческих черепов, амулеты из засушенных человеческих рук также имели широкое хождение. Фашисты когда-то сдирали и выделывали на абажуры человеческую кожу, и весь мир ахает от ужаса. Но то же самое делали тихие буддисты, и об этом предпочитают не знать. Местная аристократия приносила далай-ламе на праздники сувениры — мумифицированные руки и ноги, вяленые человеческие желудки, лоскуты снятой с рабов кожи… И все это происходило во второй половине XX века!