Между сном и явью
Шрифт:
– Откуда знаешь?
– А нам Кабис рассказал. Он сам татарин. Из местных пионеров. Он в моем отряде. Да вы, наверное, видели его, когда у нас выступали.… Так вот он говорит, что в глубине пещеры есть сундук с драгоценностями. Представьте себе, если мы найдем его! Драгоценности нам ни к чему. Мы отдадим их на самолет! Пусть в нашей авиации будет наш собственный самолет! А себе оставим пистолеты. Если будут. Ну, там еще кинжалы.
– Вы даже знаете, что в сундуке?
Виталька опустил голову.
– Ну, так. Не то, чтобы знаем наверняка. Догадываемся.
– Конечно, - Павел улыбнулся мальчишеской мечте.
– Вот только у нас, ну, как - бы соперник есть. Он тоже клад ищет, все ходит, выслеживает. У него, вроде, даже план есть.
– А кто это?
– Наш завхоз, Игнатий Арнольдович. День назад мы с дружком во время тихого часа вырвались к морю и добрались до скалы. Вдруг слышим – шаги на тропе у самого моря. Мы – в кусты. Смотрим – наш завхоз идет. Остановился, бумажечку из кармана вынул. Смотрит. Там дальше узкая, скользкая тропа под самым морем идет. Там опасно, обрыв…Он веревку к скале привязал, вокруг пояса обвязался, значит, чтобы не упасть, и давай в пещеру спускаться. А мы испугались, затаились в кустах и ждем. Боимся, увидит, отведет к начальнику лагеря, за то, что режим нарушаем, ушли без спроса. А минут через десять-пятнадцать и он появляется.
– У него что-то было в руках?
– Нет ничего. Лоб вытирает, как-то выглядит, как будто досада какая его гложет. Не нашел значит клад. По дорожке вверх – и исчез.
– Ну, а вы?
– Ну, а мы так спуститься туда и не решились. Во - первых, боялись, что тихий час закончится и нас хватятся. Во-вторых, поняли, что так просто в пещеру не пробраться. Надо подготовиться, как следует.
Павел принял серьезный вид.
– Слушай, Виталий, вот что я тебе скажу. Пещера над морем, над пропастью – дело очень опасное и серьезное. Подожди, не перебивай. Знаю, что вас не отговорить – все равно ведь полезете…. Но, подождите, не делайте это без меня. Не ровен час – сорветесь. Разбиться, утонуть можно запросто. Я вам постараюсь помочь. Вот только подлечусь немножко.
Глаза у Витальки блеснули радостью.
– Хорошо!
– А заметишь что-то подозрительное про этого завхоза – мне скажи. Лады?
– Лады!
Спустя день, наслушавшись упреков и советов врачей, Павел не спеша спустился вниз в больничный парк. Здесь был тихо и спокойно. Только далеко, за зеленым забором, слышалось бодрое «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Павел погулял по парку, оглядывая мощные гипсовые статуи рабочих, колхозниц, бравых и подтянутых спортсменов и спортсменок, когда тишина нарушилась ревом моторов.
У забора стоял человек в больничном и жадно смотрел вверх. В чистом голубом небе, словно птицы, кувыркались легкокрылые самолеты. Павел и сам остановился, увлекаясь необыкновенным зрелищем. Вот самолеты собрались в один строй, словно птичья стая, а затем стали демонстрировать чудеса. Шестерка истребителей подарила зрителям "тюльпан" - одну из самых эффектных фигур группового пилотажа. Вдали слышен был восторженный шум и шелест аплодисментов. В течение получаса летчики
– Эх, здорово! Что вытворяют, а? Гордость берет! – сказал незнакомец.
– Красота! Вот молодцы! – откликнулся Павел.
Вдали на трибуне было слышно:
– Да здравствуют сталинские соколы! Ура!
– Ура!!!
– Да, наша авиация сейчас сильна. Если нужно – достойно встретим врага и врежем ему! Если нужно – проложим новые сталинские маршруты, не хуже товарища Чкалова, - говорил человек, смахивая скупую слезу.
– Да, трудно себе представить! Это же надо – через Северный полюс – в Америку! Раньше об этом не могли и мечтать!
Познакомились. Человек в больничном оказался летчиком. Звали его Всеволодом.
Они сидели на скамейке, вдыхая запахи магнолий, и увлеченно говорили о ситуации на дальневосточной границе, в Европе, в Испании, где Всеволод побывал, был сбит и вывезен представителями Красного Креста.
На аллейке показалась фигура человека в белом, немного измятом летнем костюме. Павел узнал давнего знакомого Кирилла Аполлоновича Щедрина. В руках у него был пакет.
Извинившись, Павел покинул летчика и радостно обнял Кирилла Аполлоновича. Тот сразу заговорил, блеснув на солнце очками:
– А я смотрю, вас нет и нет. Думаю, где же мой неизменный шахматный партнер? Понимаете, батенька, сразиться не с кем.
– Так уж и не с кем? – улыбался Павел.
– А потом я узнаю, что вы здесь, - Кирилл Аполлонович снял очки и его голубые, льдистые глаза, с морщинками у век, по-доброму смотрели на Павла. – Что, здорово прихватило?
– Да есть немного. Помните, я в горы собирался. Ну, там меня…
Павел махнул рукой.
– Ай-я-яй! Нельзя же так! Вы должны беречь свое здоровье. Вам, батенька, еще державу строить. И защищать ее. И семью создавать.
Павел улыбнулся:
– Надеюсь все успеть.
Они пошли в дальний угол парка и сели на скамейке под блестящей листвой липы. Залетевший в парк ветерок приносил запахи георгин. Побежал тихий задушевный разговор. Павлу нравилось беседовать с пожилым, многое видавшим человеком, узнавать его суждение.
Он спросил:
– Ну, что, Кирилл Аполлонович, видели в небе выступление наших летчиков?
Кирилл Аполлонович развел руками:
– Батенька, но ведь это просто чудо. Такое мастерство! Как там говорят – асы! Ну, просто – боги небес!
– Боги небес? Интересно сказали.
– А вы читали что- нибудь по германо-скандинавской мифологии?
– Нет, наверное…
– Так вот, там асы – это высшие боги. Ну, там, Один, Тор.… Но это просто сравнение. В данном контексте слово ас - французское. Означает «туз», или человека, достигшего первенства в своей области…
– Удивительно. Не слышал, спасибо, буду знать. Часто мы употребляем слова, не зная их значения.
– Но вот, что я думаю, Павел Алексеевич. Все это мастерство, петли в воздухе, все это хорошо. Но главное, чтобы в нужный момент, когда начнется война, армия не подвела и показала свое мастерство.