Между жизнью и смертью
Шрифт:
– А я, – вступил в разговор Бобровский, – имею слабость, к вашему несчастью, больше доверять этому маньяку, как вы выразились, чем вам. И поэтому я не собираюсь мешать ему вести расследование.
– Вот видите, Нелли Кимовна! – радостно воскликнул Банда. – Видите, все мои друзья на моей стороне, и мы с радостью и нетерпением ждем вашего увлекательного рассказа. Не томите нас, я прошу вас, начинайте...
– Я требую прокурора. Без него я не скажу ни единого слова. – Гордо вскинув голову, Рябкина пошла ва-банк. Ей показалось, что она выиграла, что они ничего не смогут с ней сделать, а если милиция будет расторопной, очень скоро будут вынуждены ее выпустить и броситься в бега. – Неужели вы думали, такие умные и дальновидные что главврач придет сюда и подтвердит все ваши бредни насчет больницы. Ну так вот вам мой ответ – я ничего не знаю и ничего вам не скажу.
– Скажете, – мягко поправил ее Банда. – Я расскажу вам сейчас одну интересную историю Вы, наверное, об этом не слышали, так как это вряд ли является сферой ваших интересов. Так вот, слушайте. В свое время в США создали специальное подразделение, входившее в состав Военно-Морского Флота страны. Это были отъявленные головорезы, настоящие профессионалы. Их называли "красной бригадой". Знаете, почему? Они были одеты в форму советской морской пехоты. Да-да! И вооружены советским оружием.
– Я не понимаю...
– А вы слушайте, не перебивайте... – прервал ее Банда. – В их задачу входило выполнение самых сложных, самых опасных диверсионных операций. Во всей армии США равных этим ребятам не было. И это не просто слова – ведь для того, чтобы "красная бригада" не расслаблялась, не теряла формы, их командир заставлял их работать каждый день. Представляете – всю жизнь, каждый Божий день быть на войне!
– И все-таки я не понимаю, зачем вы мне все это рассказываете, тем более что ваше героическое афганское прошлое меня вовсе не интересует, – холодно оборвала его женщина, недоуменно пожав плечами. – Я, знаете, людей лечу, а не калечу.
Самойленко и Бобровский тревожно переглянулись. Им очень не понравилось, как Рябкина отозвалась о "героическом прошлом" Банды, и ребята не на шутку испугались ответной реакции бывшего старшего лейтенанта спецназа. Но Банда, слава Богу, то ли пропустил ее слова мимо ушей, то ли посчитал ниже своего достоинства реагировать на этот выпад – по крайней мере, внешне он не выказал ми малейшего недовольства.
– Помолчите. Перехожу к сути – "красная бригада" каждый день... воевала со своими же! Они появлялись на Аляске и во Флориде, в Германии и на Филлипинах – в любой точке земного шара, где только размещались американские военные базы. Они захватывали корабли и ракетные комплексы, атомные электростанции и аэродромы, пункты командования стратегическими ракетами, вообще любые объекты. И у них никогда не было ни одной осечки! Ил ненавидели во всех родах войск США. Это было настоящее стихийное бедствие для американских военных. Всюду и всегда "красная бригада" наглядно демонстрировала слабые места охраны, недостатки в организации службы безопасности. Однажды они ухитрились даже захватить самолет президента Соединенных Штатов – святая святых спецслужб США!
– Банда, а правда, ты не увлекся? – Коля Самойленко нетерпеливо взглянул на часы. – Мне еще газету сегодня в цехе подписывать, а Нелли Кимовну мы так и не выслушали. Может, пора передать слово женщине?
– Подожди, Коля, не спеши. Тем более, что и сама Нелли Кимовна не торопится признаваться в своих грехах. Или, может, я ошибаюсь? – повернулся Банда к женщине, но она даже не удостоила его взглядом. – Итак, я продолжаю. И вот теперь слушайте самое интересное – "красная бригада" не только захватывала объекты и не только "взрывала" их специальными имитаторами, но и добывала совершенно секретные сведения. Знаете, как? Не догадываетесь, Нелли Кимовна?
Женщина не удостоила его ответом, и Банда чуть заметно улыбнулся.
– Очень просто – они применяли пытки. Да-да, пытки. Представляете, американский спецназовец пытает американского летчика или пехотинца. Ужас, не правда ли? Но они были хитры – разработали специальные пытки, не наносящие непоправимого вреда здоровью. Но действенные – люди "кололись" в момент, выкладывая все, что от них требовали.
– Может, вы еще собрались меня пытать? – презрительно вымолвила Рябкина, но прежней уверенности в ее голосе уже не чувствовалось.
– Однажды, – продолжал Банда, как будто не расслышав ее вопроса, – они захватили сотрудницу ЦРУ на одном из объектов, которая отвечала за систему безопасности. Самый ценный кадр для любого диверсанта. Сначала "красные" ласково просили ее рассказать им все, что она знает, но когда уговоры не подействовали, применили к женщине другие, менее гуманные методы.
– Какие? – главврач смотрела теперь на Банду во все глаза, и в них читались тревога и страх.
– Они привязали ее к телевизору и включили аппарат на всю катушку. Спустя шесть часов чуть не "съехавшая" церэушница рассказала им все, вплоть до мельчайших подробностей. И на следующий день объект был "захвачен".
В комнате повисла гнетущая тишина. Все поняли, к чему клонит Банда. Но все по-разному восприняли его рассказ. Бобровский, изучавший в свое время некоторые способы воздействия на психику и нервы человека, знал, что эта пытка – метод по-настоящему действенный. Самойленко, далекий от подобных сфер, привык больше доверять тем традиционным методам, которые использует мафия на просторах бывшего Союза, – горячему утюгу на животе, отрезанию пальцев и так далее. С этим он был знаком, готовя материалы о расследовании убийств, случаев вымогательств и прочих судебных дел, а пытка звуком – ему это показалось несерьезным. В данной ситуации Николая более всего беспокоил моральный и правовой аспект подобных методов, и теперь он поглядывал на Банду с нескрываемым неодобрением.
Но самой спокойной казалась Рябкина. Нелли Кимовна действительно посмеивалась в душе над наивностью Банды, решившего, что он сможет выманить у нее признание таким несерьезным способом. А ведь сначала, когда он заговорил о пытках, она испугалась не на шутку. Черт его знает, что можно ожидать от этого психа, который вот так вот взял да запросто и убил трех человек почти у нее на глазах. Так неужели он остановился бы, если бы ему пришлось ее слегка помучить и даже покалечить?!
А Банда в это время испытывал что-то вроде азарта. Он не верил ни единому слову Рябкиной, он смотрел на нее сейчас как на своего личного врага и не чувствовал к ней ни малейшей жалости. Вот Олю Сергиенко, которая сейчас плачет на больничной койке, страдая от боли и бессилия и вспоминая все девять месяцев, когда вынашивала ребенка и мечты о нем, – ее Банда жалел. А Рябкину... Ему было даже интересно, действительно ли американский метод окажется столь эффективным, и парень ласково поглаживал бока огромной колонки – акустической системы С-90, гордости советской радиоэлектроники.
Первым нарушил молчание Бобровский. Ведь он единственный из них был представителем государственной спецслужбы, и именно ему, лейтенанту ФСБ, пришлось бы отвечать перед начальством как за провал операции, так и за превышение власти и служебных полномочий. Он тоже не жалел эту тигрицу, более чем уверенный в ее виновности, но предпочитал более гуманные способы допросов (например, с помощью психотропных веществ – излюбленного способа КГБ на протяжении последних двадцати лет). И теперь именно он попытался отговорить Банду от задуманного: