Межесвет
Шрифт:
— Богиня спит, — сказала Морвена. — Если мы и можем выступить, то только сейчас. Иначе Она не позволит нам заточить их в Колыбель: ангелов, что скрываются при свете дня.
Экзалтор перегнулся через край. Ступать по облакам — все равно что ходить по воздуху. У него нет крыльев, чтобы летать, да и у Морвены, насколько ему было известно, тоже.
— Никаких витар?
— Никаких. Помоги мне.
Он подал ей руку, как галантный кавалер, и ведьма переступила через край отверстия. Шадрен был готов подхватить ее, если она начнет падать, но ее нога сразу нашла опору. Морвена ободряюще улыбнулась ему с другой стороны: сказка продолжалась. Если рассказать кому-то о том, что происходило с ним в Альдолисе, кому-то за пределами этого невероятного мира, Шадрена примут либо за наглого лжеца, либо за выжившего из ума бродягу. Он и правда мог бы ходить по домам и рассказывать людям эти темные истории, а тех, кто соблазнится его речами, уводить в ночь — и выпивать без остатка. Да, это ему бы понравилось. Шадрен познавал свою вампирскую натуру, как узнают нового человека, к которому испытываешь необъяснимое расположение.
Он перелез через порог и встал рядом с ведьмой. Ботинки по щиколотку утонули в облаке, клочья сероватого тумана цеплялись за его одежду и липли к волосам. Обрывки оставляли после себя мокрые пятна, отрываясь и уносясь вдаль, будто тополиный пух. Казалось, это место продувается всеми ветрами, но в равной степени можно было утверждать, что ветра здесь не существовало вовсе, настолько беспорядочными и ленивыми были воздушные потоки.
— Я ожидал чего-то более…
— Опасного? Страшного?
Экзалтор ответил кивком.
— Я не на шутку струхнул, когда мы летели сквозь прореху в Мане.
— Я тоже, — сказала Морвена. — Тебе нечего стыдиться. Но тут, — она сделала круговой жест рукой, словно демонстрируя широту и богатство своих владений, — тебя не поджидают никакие угрозы. Разве что легкий испуг. А если будешь послушным, и этого можно избежать.
В ее голосе не было кокетства. Слова звучали мягко — и вместе с тем властно. Кайле, нашедшая приют в ее теле, была не просто старой; она была древней, как первый алтарь.
— Что мне делать? — с готовностью спросил он.
— Ничего. Иди за мной и не оглядывайся. Мне будет приятно знать, что ты охраняешь тыл.
Так и тронулись в путь — Морвена первой, Шадрен чуть поодаль, лениво переставляя ноги. Не потому, что жидкий кисель, охватывающий щиколотки, замедлял движения или им овладевала усталость. Напротив, облако помогало экзалтору, с каждым шагом выталкивая его из себя, а он пребывал в приподнятом настроении, ибо сумел украсть два года жизни у беспощадного фатума. Почему ему в голову пришло именно это число? Он не мог знать, сколько ему отведено, мог только чувствовать это своей второй натурой, которая видела дальше и знала больше, но пока что оставалась лишь тонким стеблем, растущим в пыли.
То же обостренное чутье дало ему понять, что за ним идут и что их скромная процессия увеличилась как минимум на несколько человек. Шадрен велел себе не оборачиваться, но соблазн был слишком велик. После минуты-другой отчаянной схватки любопытство одержало верх над осторожностью, и он оглянулся через плечо.
Несколько? Их были десятки, сразу и не сосчитать; и людьми они были в той же мере, что и русалка, которая пыталась его обольстить и поплатилась за это жизнью. Большинство передвигалось скачками на всех четырех лапах, другие с трудом шагали прямо, при этом, впрочем, не распрямляя острые колени, вывернутые назад. Они выглядели одурманенными. Из их равномерно черных глаз на Шадрена смотрели представители семейства кошачьих, и будь он проклят, если эти лысые кошки не пахли как Эденский сад.
Этого он должен был испугаться? Если так, то у экзалтора появился новый повод для гордости: выдержка его не подвела, ни один мускул не дрогнул на лице. Еще бы: он видел и похуже. Шадрен обернулся, чтобы продолжить путь, и его самодовольство вмиг лопнуло, будто мыльный пузырь. Бояться стоило вовсе не рефиайтов, покорно следующих за Морвеной, как домашние животные на поводке.
Королева Альдолиса ушла далеко вперед, а свободное место между ней и Шадреном заняли Тени. От этого зрелища он весь покрылся холодным потом. Семь Теней вышагивали под неровный ритм доносящейся откуда-то музыки. Для экзалтора она была едва слышной, а вот в ушах прочих участников шествия боевито грохотали барабаны, печально звенела лютня, зазывно напевала свирель. Тени явно злоупотребляли той мизерной долей веселья, которая была им доступна. Эрис вальсировала с куклой столь яростно, что угрожала оторвать игрушке обе руки. Андроктазия бестолково размахивала культями, и больше всего это походило на судороги животного, заразившегося бешенством. Айте распахнула свой рваный плащ и с его помощью имитировала быстрый полет нетопыря. Венценосная Альгея, наиболее сдержанная из всех, пританцовывала во время ходьбы, но при этом двигались только ноги, как будто верхняя часть ее тела существовала независимо от нижней. Нефелу не пригласили на званый бал, и другие архиведьмы держались от нее подальше, хотя ее так же подергивало, как и остальных. Лишь движения Лете, которую вел под руку единственный в их компании мужчина-Тень, были настолько грациозны и точны, что невольно приковывали взгляд.
Шадрен снова оглянулся, уповая на то, что наваждение в виде цепочки беснующихся духов просто исчезнет, если он повторит свою ошибку. Но нет — они по-прежнему стояли между ним и Морвеной, как непробиваемый заслон, и он не решался ни окликнуть ее, ни, тем более, подойти ближе. Сама она не оборачивалась, игнорируя его отчаянный мысленный зов. Она чтила правила.
А потом дорога закончилась, обрываясь в пустоту, и Морвена остановилась. Замерли Тени, и экзалтор, и рефиайты за его спиной. Королева Альдолиса подняла вверх раскрытую ладонь, и каким-то образом Шадрен знал, что этот жест предназначался ему одному. Предупредив его, Морвена сделала шаг в пропасть. Тени шагнули следом, и никто из них не упал. Рефиайты огибали экзалтора, стоявшего истуканом, пихали его под локти и цепляли когтями, но каждый останавливался на краю обрыва, не решаясь идти дальше. Они не чувствовали холода, который источала бездна, и не могли ее видеть. Их единственной защитой был страх, просачивающийся сквозь слепоту, дурман и колдовской призыв.
Морвена медленно повернулась. Тени выстроились клином позади нее, создавая подобие крыльев. Ее глаза полыхнули зеленым огнем, светлые локоны разметал восходящий поток ветра. Она простерла руки по направлению к рефиайтам, и сила, толкавшая их в спину, на порядок усилилась. Шадрен качнулся вперед, рухнул на четвереньки, потом на живот и пополз навстречу черной могиле. Он не хотел, но не мог сопротивляться. К счастью, этого не хватило, чтобы прыгнуть вниз. Экзалтор перегнулся через край и с опаской заглянул в темноту. И сразу же за этим с обрыва посыпались рефиайты, как деревянные фигурки, единым махом сметенные со стола.
В воздухе они преображались, обрастая человеческими чертами и отбрасывая звериные. Они воздевали к небу руки из слоновой кости, задирали точеные подбородки и распахивали чудесные глаза. Их волосы, одинаково длинные как у женщин, так и у мужчин, струились по ветру молочной рекой, искрящейся под луной. Момент падения длился две или три секунды, а затем вокруг рефиайтов смыкались спектральные тюрьмы, и клетки, покачиваясь на цепи, растворялись во мраке провала. В этот миг Шадрен был несказанно рад, что ему не придется когда-нибудь последовать за ними. На лицах рефиайтов было столько отчаяния, столько мучительной тоски, что Пустошь виделась экзалтору куда более привлекательной. Лучше столетия блужданий, чем вечное заточение.
Кто-то встал рядом с ним, на двух ногах. Шадрен удивленно поднял голову, скользнув взглядом по длинным ботинкам и серому платью, охватывавшему тонкий стан. Лопни мои глаза, подумал экзалтор. Он знал ее. Он определенно ее знал.
Девушка пошатнулась. Шадрен вскочил на ноги, схватил ее под мышки и потащил прочь от обрыва. Каблуки ее сапог скребли по облакам, оставляя глубокие темные борозды. Оттянув девушку на безопасное расстояние, он поставил ее прямо. Она снова качнулась по направлению к пропасти, и экзалтор придержал ее за плечи. Тяга понемногу ослабевала, он чувствовал это по себе.