Межгалактическая война 2
Шрифт:
У Гурона преимущество в том, что удары противника всегда приходятся не по месту. Когтем Тирана он ловит громовой молот на излете и начинает заносить свой топор, чтобы вонзить его в нагрудник Вернгара.
Но молот Вернгара оказывается не там, где должен быть, и первый удар приходится на нагрудник Гурона.
Накопленная энергия высвобождается с оглушительным треском, и Гурон от удара отлетает назад по мосту, ударяясь об основание трона Жиллимана. Его затылок раскалывается, и он моргает, пытаясь прояснить зрение, но к нему по-прежнему мчатся два Вернгара. Однако это не значит, что он потерял счет времени. Три…
Он поднимает
Оба Отступника перекатываются под шквалом пламени и оказываются над Гуроном с поднятым Демоном Бури. Гурон отчаянно кувыркается в сторону от удара, который разбивает ступени, на которых он лежал, но Вернгар с воем ярости следует за ним и готовит новый удар. Один…
Честь Макрагга слегка покачивается, когда его щиты принимают на себя всю силу залпа «Волка Фенриса». Могучий линкор все еще не поврежден, но Вернгар на мгновение отвлекается, когда сирены взвывают с новой силой, а обзорные экраны озаряются электромагнитными вспышками.
Гурон отбивает удар и выбивает опору из-под ног своего врага.
Вернгар падает и ударяется о палубу с громким звоном керамита. Гурон протягивает руку с Когтем Тирана, но Вернгар не желает снова пробовать оружие в упор и опускает Демон Бури, чтобы заставить могучий силовой коготь подняться вверх и отойти от его лица. Гурон активирует силовое поле, и перчатка Вернгара начинает дымиться и шипеть. Гурон использует хватку противника, чтобы подняться на ноги, и, когда рука Вернгара начинает распадаться, Кровавый Грабитель снова получает преимущество.
Гурон, стоя над Вернгаром, снова запускает пламя.
Отступник принимает на себя всю его силу, кричит и бьется. Он все еще космический десантник, поэтому у него хватает решимости и сил перевернуться и начать отползать, но Гурон обрушивает свой топор на рюкзачный блок питания брони Отступника. Разлетаются искры, и движения Вернгара становятся все слабее, все более затрудненными.
Он все еще цепляется оставшейся рукой за Эбеновый Коготь. Гурон перерезает его у запястья, а затем поднимает. Он не прикасается к артефакту даже своей бронированной рукой. Он видел реакцию Вернгара на него, и Гурон Черное Сердце не хочет быть пойманным на уловки, природа которых ему еще неизвестна.
Он активирует свой вокс.
— Вальтекс.
— Лорд Гурон?
— Начинай.
Гурон смотрит на покалеченное, но все еще живое тело Вернгара Отступника. Он чувствует, что должен улыбнуться, но у него больше нет сил.
— Передай привет Ультрамаринам, когда они прибудут.
Мост начинает сереть, а затем что-то цепляется за сердце Гурона и отрывает его от земли.
Восемнадцать
Инфокузнец Кибернетики Гриза Даллакс слышит, как начинают выть предупредительные клаксоны. Корабль «Честь Макрагга» готовится к прыжку в варп, хотя они, конечно, не успели закончить разграбление атакуемого мира. Она подключается к порту данных и произносит на бинарике эквивалент вздоха облегчения от того, что видит. Машинный дух этого древнего, могучего корабля все еще силен, и хотя в его освященных системах прослеживаются нити кода, доступ к ним не похож на поток едкой грязи, которому она подвергла себя в тот единственный раз, когда попробовала сделать это на Призраке Разрушения.
Она проверяет. Да, системы корабля показывают многочисленные контакты с другими кораблями Ультрамаринов, которые быстро приближаются. Более того, на корабле появились элементы-изгои, поскольку прибытие их бывших хозяев побуждает оставшихся в живых членов первоначального экипажа «Чести Макрагга» к восстанию. События разворачиваются именно так, как говорил ей Гурон Черное Сердце. Вопреки всем разумным расчетам, Кровавый Грабитель оказался верен своему слову.
Теперь Гриза Даллакс должна быть верна своему: не ради Гурона, а ради блага Империума. В этом вопросе, похоже, сходятся интересы Гурона, Империума и ее самой.
Гриза посылает командный код оставшимся трем кастеланам, которые немедленно отвечают. Гриза тратит полсекунды на то, чтобы запечатлеть их. Независимо от исхода дела, она, скорее всего, больше никогда их не увидит. Она обнаружила у троицы не менее двадцати семи незначительных отклонений в форме и программах: даже без прямого вмешательства еретиков Красных Корсаров воздействие варпа начало изменять их формы, их машинные духи. Даллакс не знает о подобных изменениях в себе, но подозревает, что они есть, возможно, в той форме, которая скрывает их от ее собственной диагностики. Скорее всего, ей больше не будет места в Адептус Механикус, а значит, возможно, у нее вообще нет будущего.
Но это не имеет значения, если она сможет выполнить одну последнюю функцию.
Коридоры Чести Макрагга потускнели с тех пор, как он перешел во владение Красных Корсаров: слой грязи, копоти, старой крови и затянувшиеся намеки на гниение. Однако ни надстройка, ни внутренности корабля не деформировались, здесь нет неожиданных тупиков или ложных поворотов, не говоря уже о голодной тьме, где стены могут сожрать неосторожного. Даллакс спешит к месту назначения и достигает его менее чем за минуту. Ей не бросают вызов, потому что у каждого на борту есть свои заботы, да и кто на корабле Красных Корсаров бросит вызов техножрецу в сопровождении трех тяжеловооруженных боевых автоматонов? Только тот, кто уверен, что не будет уничтожен за свою дерзость, а таких здесь нет — только измученные члены экипажа со шрамами и клеймами на плоти, носящие сигилы поганых богов.
Даллакс добирается до дверей инжинариума и активирует механизм их открытия. Теоретически они заперты, но она может обойти протоколы безопасности, а Честь Макрагга — не более чем простое препятствие. Даллакс задается вопросом, чувствует ли корабль, что она, как и он сам, еще не полностью погрузилась во тьму; что ему, как и ей самой, еще предстоит сыграть свою роль в служении Омниссии.
Двери со скрежетом распахиваются, открывая могучую камеру, в которой размещены варп-двигатели. Даллакс проходит внутрь и попадает в царство чудес и ужаса.
Древние механизмы, перемещавшие этот линкор между варпом и реальным пространством на протяжении более десяти тысячелетий, — чудо техники, но они изуродованы. Символ Механикус был сорван и заменен черепом, выглядывающим из-за восьмиконечной звезды, а с кабелей, соединяющих высоченные машины самого двигателя, теперь капает ихор и испорченные жидкости. Вокруг нее пол и стены покрыты глифами, в которых математические формулы сочетаются с мольбами к темным силам: глифы задевают ее оптические сенсоры, хотя технически она не должна испытывать никаких физических ощущений от линз, которые теперь служат ей глазами. В воздухе витает запах коррозии, а на языке чувствуется привкус статического электричества.