Межмировая таможня

Свиридов Алексей Викторович

– Хм, дело... В том-то и дело, что по делу ничего дельного сделать не удалось – ну что тут поделаешь!

– Два. «Раз» я уже про себя сказала. – Ринель чуть прищурила глаза. – Одним словом, ни хрена по делу у него не было.

– То есть, само собой, моя подробная запись уже у Лорда, но насколько я разбираюсь в колбасных обрезках – по главной теме ничего оттуда не выцепить.

– Дерьмовые дела, – подытожила эльфиянка. – Ладно, все свободны. Айше, останься.

То, что произошло между нами наедине, я вряд ли когда-нибудь кому-нибудь расскажу. Нет, мы вовсе не слились в экстазе прямо на служебном столе, как я подумал бы, услышав подобное вступление. Ринель устроила мне выволочку по всем огрехам, которые я совершил во время вылазки в Свободную –

могли бы и заранее предупредить, что дурацкая серьга в ухе еще и пишет все, что происходит вокруг! Скажу только, что жив я остался и физического ущерба не понес. Что же касается ущерба морального: во-первых, если подходить к вопросу логически, брань на вороту не виснет, а во-вторых, мои познания относительно цензурных и нецензурных оскорблений здорово расширились. Новые знания – ведь это всегда полезно? Однако, когда, выбравшись из комнаты, я глянул в зеркало (обычное), то поимел удовольствие созерцать щеки покрасневшие, глаза несколько расфокусированные и общий вид весьма взлохмаченный. Было и еще одно утешение: скорее всего мои ошибки оказались лишь поводом для разноса, а причиной было общее настроение Ринель. Насколько я понял, ни у Лорда, ни у Артуро дела с мертвой точки не сдвинулись, да и сама наша начальница если что-то и предпринимала, то с тем же успехом – нулевым. Я же оказался наиболее подходящим объектом, на котором можно сорвать злость, и что-то мне подсказывало, что это случится еще не раз. Оставалось только стараться не давать повода, потому что причину – нераскрытое дело – я устранить не мог. Хотелось бы, конечно, но, кроме очередной мечты о гениальном озарении, которое меня посетит сегодня же вечером, ничего путного в голове не появилось, а здравого смысла хватало на то, чтоб понять: мечта так мечтой и останется.

Так оно и получилось. Прошел день, потом другой, потом третий... На агентурную работу меня больше не посылали, хотя Ак-Барс где-то пропадал еще сутки напролет. Лорда тоже я видел нечасто, и это было очень хорошо, потому что каждый раз, глянув на его бледное лицо, я вспоминал вампира из пивной и помимо воли старался убраться подальше. Зато Артуро сидел в архиве не вылезая, его терминал чуть ли не дымился. Один из дней и я потратил на работу с загадочной техникой: с самого утра Артуро показал мне табурет перед компьютером и сообщил:

– Видите надпись?

Я кивнул – действительно, надпись «Скомпилировано: 46.7. Осталось: 669.8» было трудно не заметить, так как на экране горела только она одна.

– Посидите, пожалуйста, немного здесь, у компьютера. Когда он напишет «Компиляция закончена», позовете меня. Это на час, не больше... – И с этими словами он ушел.

Я уставился на машину, которая загадочно гудела, и время от времени в гудение добавлялись еще какие-то шуршащие звуки. В такт им на панели то загорался, то гас, то судорожно мигал красный огонек, и, как свидетельство трудов агрегата, через минуту я узнал, что «Скомпилировано 63.2. Осталось 643.3». В результате я просидел перед компьютером до полшестого вечера, потому что загадочная «компиляция» шла как-то не так и на экране то и дело загорались строчки типа «Некорректная логическая операция, поиск невозможен. Пересчет по троичной логике займет двадцать восемь минут. Пересчитать: да, нет?». Я легко нашел на клавиатуре клавишу «Да» и каждый раз нажимал ее, когда получал очередное сообщение. Таким образом я остался без обеда, но, с другой стороны, когда Артуро вечером пришел сам, он чем-то щелкнул, вывалив на экран кучу непонятной информации, и с восхищением глянул на меня:

– Ну, молодой человек, я восхищен вашим терпением!

Я промолчал: не говорить же, что мое терпение уже давно истощилось. Просто в очередной раз я не сумел выйти из Архива через Зеркало, а дверь оказалась заперта и моим попыткам применить новые знания тоже не поддалась.

– Я и не думал, что моя программа может быть откалибрована на такой точный поиск! – продолжал нахваливать меня Артуро. – Очень здорово, что вы не поленились

заняться ручной настройкой. Когда у нас будет посвободнее со временем, вам обязательно надо продолжить освоение вычислительной техники!

Я кивал, а сам бочком-бочком пробирался к двери, потому что хоть и был с утра не евши и не пивши, но видение двери «М/Ж» последний час маячило перед моим внутренним взором прямо-таки неотступно.

Но, как выяснилось, и откалиброванная на сверхточный поиск программа ничем помочь нам не смогла, равно как и дополнительный визит Артуро к В.М. Скракану. Настроение Ринель ухудшалось с каждым днем. На работе это не сказывалось, разве что общее напряжение заметно нарастало. В четверг она вышла из дому пораньше – надо было встретиться с одним клерком из пятого портала Свободной, хотя в глубине души надежды на получение от него чего-нибудь путного почти не было. Ринель спустилась по ступенькам и обернулась. Серебристо-серый, полузримый в рассветной дымке, Вестник опустился на одно колено прямо у подъезда ее Таун-хауза и подал послание. Она, вздохнув и мысленно грязно выругавшись, все-таки протянула руку и взяла неощутимый свиток.

– Ты передал послание, ты свободен.

– Ма-леди, мои государи и ваши родители очень просят вас...

– Ты свободен, – ее голос чуть заметно дрогнул, – я приму решение позже.

Он склонил голову и поднялся с колена.

– Я подожду вас. Радужный мост неустойчив. Ринель подняла голову и бросила взгляд на небо.

– В такое время?

– И об этом государь тоже хотел с вами поговорить.

– А мой брат? – Ехать не хотелось, но было надо. Если уж после всего, что между ними было столетие назад, родители все же решились на разговор, значит, что-то крупное сдохло в Лесу. Кроме того, что ж действительно могло сделать неустойчивым Радужный мост в такое время.

– К светлейшему принцу тоже отправлен гонец. Он должен дождаться его решения...

– Да знаю я, что ответит на такое светлейший принц.

– Государи не теряют надежду, что когда-нибудь он все же сможет понять их...

– Это вряд ли, – она усмехнулась, – но я поеду. Подожди.

Мысленным усилием сплетя в единый жгут двенадцати-цветовую развертку реальности, Ринель дотянулась до Лорда. Как всегда, дохнуло холодом, когда он подхватил свой конец нити.

– Что случилось, Ри?

– Я хочу сходить в Светлые Земли...

– Э-э... а ты действительно уверена, что хочешь этого?

– Гут ты прав, не хочу. Но мое чувство опасности визжит и вырывается.

– Ну езжай, тебе виднее. Только там тебя даже я подстраховать не смогу, до Светлых Земель мне без больших проблем не добраться...

– Не грузись, меня Ронди подстрахует.

– Тогда ладно, только не долго.

– Что для бессмертных время? Оно же стоит.

– Дошутишься когда-нибудь. Ох. Вот только чисто эльфийских проблем нам для комплекта и не хватает. Разгребись там сама хоть бы временно!

– А зачем иначе я туда пойду? – И она разорвала связь. Второй жгутик нашел Айрондира. Тот открылся мгновенно и тепло.

– Привет, малышка!

– Послал уже? Уж больно сияешь!

– Конечно, послал. Около тебя небось тоже стоит весь такой из себя.

– Вестник-то. Да ждет. Но я иду.

– Спятила, – ахнул Ронди.

Ринель неожиданно разозлилась:

– Это ты у нас вольный художник, что хочешь, то и делаешь, а я на государственной службе. И если где-то чую запах дерьма, то имею только одно право – первой сунуть в него руку поглубже, пытаясь заткнуть прорыв. Понял?

– Понял, понял, не искри. А что, в самом деле так разит?

– Есть такое дело!

– Тогда конечно. Только уж извини, я тебя подстрахую своими средствами. Чтоб не заснула прекраснейшая из принцесс навек в Светлых Землях... – последнюю фразу в стиле древних эльфийских баллад на Высоком Квэндэ.

Ринель вздохнула: их почти и не осталось в реальном мире – тех, кто знал Квэнд не как мертвый язык древнеэльфийской письменности. Но смысл сказанного Айрондиром не стал от этого более приятным.