Межпланетный путешественник (Виктор Гончаров. Полное собрание сочинений в 6 томах. Том 2)
Шрифт:
— Нечего сказать, уютненько! — рассмеялся Андрей, узнав о назначении странной комнаты.
Кайя не поняла смеха. Тогда ей растолковали, что на земле спальные помещения, тем более когда они представляют собой единственную комнату жильца, всегда имеют окна с гардинами или занавесками, мебель, вообще обстановку, безделушки, ковры и пр., т. е. все то, что придает уют.
— Но это же страшно вредно! — воскликнула Кайя (подобно женскому полу на земле, она также любила усилять выразительность фразы словечками, хотя и мысленными, вроде: страшно, ужасно, прелесть и пр.).
— Гардины,
Андрей уже чувствовал себя посрамленным, а Кайя по инерции катилась дальше:
— Вы говорите: в наших спальнях нет окон!.. На что они нам? Только лишние пути для проникновения пыли!.. Солнце? У нас оно искусственное… и все-таки обладает всеми свойственными ему оздоравливающими качествами, включая сюда и микробоубивающее действие, которое, кстати сказать, у вас теперь является совсем лишним. Мы перебили всех микробов еще во время 1-ой республики…
Над чем же вы смеялись? Наоборот, мне нужно смеяться над вами; ваши комнатные украшения, препятствуя доступу солнечного света, кроме того, служат прекрасным убежищем для болезнетворных микробов, которые на земле кишмя кишат: и в воздухе, и в воде, и в пище, и в почве…
Разбитый по всем пунктам, Андрей, чтобы перевести психо-разговор на более лояльную тему, вставил:
— Как давно вы покончили с миром невидимых врагов, с микробами?
Кайя легко поддалась на удочку:
— О!.. это еще на заре нашей Коммунистической республики… Наше времяисчисление — вы знаете — идет от рождения великого небеза, которого одно время считали богом, от Хри 10-го… что? Вы удивляетесь сходству с вашим Христом? Так вам придется еще более поразиться, когда я скажу, что наша первая революция произошла в 1915 году после рождества Хри 10-го, т. е. лишь немного не совпала с вашей Октябрьской…
Ну, так вот: с микробами мы покончили уже в 2011 году, после чего продолжительность нашей жизни стала быстро возрастать…
Андрей спросил:
— Чем же объясняется такой внезапный и гигантский прогресс вашей науки? Случайностью?
— Что вы?! Что вы?! — возразила несколько шокированная Кайя. — Вы не знаете самых элементарных вещей! Ведь до коммунистического строя науке у нас могли посвящать себя только избранные из класса имущих, поэтому наука двигалась очень, очень медленно… С момента же Великого переворота наука, как и все, сделалась достоянием всего народа. Ей отдавались не единицы, не сотни, а тысячи
— Сколько же лет на наше исчисление мог жить после открытия лунный житель? — спросил Андрей задумчиво.
— Сколько лет? Да больше 200, кажется, не помню точно…
— А до этого?
— До этого наш век равнялся земному…
— Ах, черт! — воскликнул Андрей с загоревшимися глазами, — если бы у нас теперь сделали такое открытие!.. Больно не хочется умирать, прожив только 60–70 лет.
Никодим, до сих пор не проронивший ни слова, весело рассмеялся, хлопнув друга по плечу:
— Нам не нужно ждать этого открытия!.. Мы его по-товарищески заимствуем у небезов… А что касается тебя и меня, так мы уже лишены всяких микробов…
— Почему же это? — удивился Андрей, в смущении ожидая опять какого-нибудь до смешного простого ответа.
— Ты где-то потерял свою наблюдательность, — засмеялся Никодим. — Лунная пища, которую мы теперь вкушаем, действует губительно на всех микробов…
— Значит, все дело в пище? — обрадовался Андрей.
— Поскольку это касается присутствия микробов в организме человека, то — в пище. В воздухе же, воде и почве микробы уничтожаются искусственным солнечным светом… Так, кажется? — спросил Никодим Кайю.
— Да. Так. Вы — хороший ученик… Быстро все запоминаете…
— Ну, да!.. Конечно!.. Еще бы!.. — играя глазами, произнес Андрей уже не мысленно, а словами, предназначенными только для друга.
Тот зарделся пионом; рассердился, опять сконфузился и заикаясь возразил:
— И… и… ничего подобного…
Между тем, они вышли из спальни и попали в еще более оригинальную комнату. Здесь были расставлены на длинных кривых штативах вогнутые и выпуклые зеркала, хрустальные шары, цилиндры и призмы.
Кайя немедленно приступила к объяснению на практике, снабдив друзей черными очками и оседлав ими свой хоботок.
— Разденьтесь, — предложила она.
— То есть, как это?
Никодим, вспыхнув, отказался под предлогом, что давно не был в бане.
Андрей мялся в нерешительности.
Кайя, не понимая их замешательства, — небезы не носили одежды, — сказала:
— Я сделаю вам солнечную ванну…
Никодим занялся рассматриванием какого-то «весьма интересного» снаряда.
Андрей поколебался, а потом решил:
— Ну, если у них так принято, возьму и разденусь… Черта ли, в самом деле, стесняться! Что я урод, что ли, какой?..
Он с удовольствием осмотрел свои, как налитые свинцом, мышцы, потянулся и престал перед Кайей уже без следов смущения:
— Ну-ка, есть у ваших небезов такие бицепсы?
К досаде его, Кайя, потрогав стальной комок, равнодушно отвечала:
— Да. Есть. На базитолитейных заводах почти все рабочие имеют ваше телосложение…
Она предложила ему влезть на двухметровую стеклянную подставку и продеть плечи в висячую лямку. Андрей очутился в фокусе четырех вогнутых зеркал.