Межпоколенческая коммуникация
Шрифт:
— Что это ты грязищу развела? В кастрюле такая чернота, еле отмыла?
— Это? Да так... Тефлоновое покрытие...
Частым мотивом таких анекдотов является неоправданная критика и негативизм в адрес невесток/золовок со стороны свекрови, когда единственным приемлемым решением становится раздельное проживание двух женщин:
— Мама, как же я на ней женюсь? Ведь она такая атеистка и не верит в существование ада.
— Не волнуйся, сынок, смело женись, а уж в ад я
— Мы в этом году по одной путевке всей семьей отдыхали!
— Не может быть!
— Просто мы купили путевку и отправили по ней в санаторий свекровь.
Что делать, если на вашу свекровь напал тигр?
— Сам напал, пусть сам и защищается.
Свекровь отчитывает невестку:
— Палы не умеешь мести, обеды плохо готовишь, сына моего пилишь, что ты за женщина? Вот я в твои годы...
— Вы в мои годы, мама, — отвечает женщина, —уже третьего мужа похоронили.
И теща, и свекровь обычно стоят на стороне своего взрослого ребенка и отстаивают его интересы, юридические, экономические или бытовые. Как показывают современные исследования, конфликты с зятем и невесткой негативно влияют на качество семейных отношений и нередко являются определяющими факторами в жизни несчастливой семьи (Bryant et al. 2001). Подобное противостояние несомненно имело место и в предшествующие века и проявлялось в коммуникативных конфликтах. Идеологический конфликт между тещей и зятем хорошо отражен в классической пьесе А. Н. Островского «Доходное место»:
Кукушкина. Разве такие люди, как вы, могут оценить благородное воспитание! Моя вина, я поторопилась! Выдь она за человека с нежными чувствами и с образованием, тот не знал бы, как благодарить меня за мое воспитание. И она была бы счастлива, потому что порядочные люди не заставляют жен работать, для этого у них есть прислуга, а жена только для...
Жадов (быстро). Для чего?
Кукушкина. Как для чего? Кто ж этого не знает? Ну, известно... для того, чтобы одевать как нельзя лучше, любоваться на нее, вывозить в люди, доставлять все наслаждения, исполнять каждую ее прихоть, как закон... боготворить.
Жадов. Стыдитесь! Вы пожилая женщина, дожили до старости, вырастили дочерей и воспитывали их, а не знаете, для чего человеку дана жена. Не стыдно ли вам! Жена не игрушка, а помощница мужу. Вы дурная мать!
Кукушкина. Да, я знаю, что вы очень рады себе из жены кухарку сделать. Бесчувственный вы человек!
Жадов. Полноте вздор болтать!
Полина. Маменька, оставьте его.
Кукушкина. Нет, не оставлю. С чего ты выдумала, чтобы я его оставила?
Жадов. Перестаньте. Я вас слушать не стану и жене не позволю. У вас, на старости лет, все вздор в голове.
Кукушкина. Каков разговор, каков разговор, а?
(«Доходное место», диалог между зятем и тещей)
В пьесах А. Н. Островского часто встречаются упреки в адрес зятя со стороны тестя, обычно по поводу недостаточного денежного обеспечения семьи. Подобные разговоры нередко принимают форму поучения со стороны старшего родственника по вопросу «правильного» понимания семейных приоритетов, в соответствии с которыми материальное благополучие семьи требует жертв со стороны зятя и оказывается важнее соблюдения моральных принципов на работе.
Боровцов. За то же, что ты для семейства ничего не стараешься. Ты в каком суде служишь? Кто у вас просители?
Кисельников. Купцы.
Боровцов. То-то «купцы»! Ну, стало быть, их грабить надо. Потому, не попадайся, не заводи делов. А завел дела, так платись. Я тебе говорю, — я сам купец. Я попадусь, и с меня тяни. «Мол, тятенька, родство родством, а дело делом; надо же, мол, и нам жить чем-нибудь». Боишься, что ль, что ругать стану? Так ты этого не бойся. Кому надо в суд идти, тот деньги готовит; ты не возьмешь, так другой с него возьмет. Опять же и физиономию надо иметь совсем другую. Ты вот глядишь, словно мокрая курица, а ты гляди строже. Вот как гляди. Так всякий тебя опасаться будет. Потому кто в суд пришел, он хоть и не виноват, а ему все кажется, что его засудить могут; а взглянул ты на него строго, у него и душа в пятки; ну и пошел всем совать по карманам — перво-наперво, чтоб на него только ласково глядели, не пужали его; а потом, как до дела разговор дойдет, так опять за мошну, в другой раз.
Глафира. Охота вам, тятенька, с ним слова терять.
Боровцова. Молчи, Глаша. Может, он, Бог даст, и в разум придет. Откроется в нем такое понятие, что отец его добру учит. Слушай, Кирюша, это тебе на пользу.
Боровцов. Да и жить-то надо не так. Ты сразу поставь себя барином, тогда тебе и честь другая, и доход другой. Заломил ты много с купца, он упирается — ты его к себе позови да угости хорошенько; вы дет жена твоя в шелку да в бархате, так он сейчас и догадается, что тебе мало взять нельзя. И не жаль ему дать-то будет, потому он видит, что на дело. Всякий поймет, что ты барин обстоятельный, солидный, что тебе на прожитие много нужно.
Кисельников. Я, тятенька, не так был воспитан; оно, знаете ли, как-то совестно. Думаешь: «Что хорошего!» Грабителем будут звать.
Боровцов. Грабителем! А тебе что за дело! Пущай зовут! Ты живи для семьи, — вот здесь ты будешь хорош и честен, а с другими прочими воюй, как на войне. Что удалось схватить, и тащи домой, наполняй да укрывай свою хижину. По крайности, ты душой покоен; у тебя семья сыта, ты бедному можешь помочь от своих доходов; он за тебя Бога умолит. А теперь ты что? Мотаешься ты на белом свете без толку, да женино приданое закладываешь. То тебе совестно, а это не совестно? Там ты чужие бы деньги проживал, а теперь женины да детские. Какая же это совесть такая, я уж не понимаю.
(«Пучина», беседа между пожилым тестем, тещей и их 27-летним зятем и его женой)
Однако возможны и другие варианты развития коммуникации между родственниками мужа и жены. Исследования показывают, что уровень близости и взаимопонимания при общении с родственниками мужа и жены, а также отсутствие конфликтов коррелируют с ощущением семейного счастья (Timmer et al. 2000). Так в пьесе А. Н. Островского «Шутники» между потенциальными зятем и тестем складываются отношения партнерства, взаимопонимания и взаимопомощи: