Межсезонье (Сборник)
Шрифт:
– Давай вернемся? – все же не выдержал я, когда монотонное пение стало громче и мне почти удалось различить отдельные слова. В голову полезли страшные истории о ворующем детей ночном народе и эльфах, живьем сдирающих кожу с захваченных в плен людей. – Ну давай, а…
– Мы уже пришли. – Пальцы Бернарда задрожали, и он сжал кулаки. – Неужели ты не хочешь отомстить? Там, на поляне – существо, которое может причинить людям куда больше вреда, чем простые демоны. И если бы не такие, как она, Ведьминой плеши никогда бы не было. Никогда! Ты понимаешь?
– Кто там? – пытаясь успокоиться, я несколько раз
– Ты со мной или нет? Если страшно, я справлюсь один, – ничего не стал объяснять разминавший пальцы Бернард. – Решай.
– Пошли, – решился я. Душу заполонил липкий ужас, но сейчас он не смог погасить разгоравшееся в груди пламя ненависти. Ненависти и охотничьего азарта. Сознаться в страхе собственному брату? Да не в этом дело, совсем не в этом…
К окруженной вековыми дубами поляне мы подбирались молча. Потихоньку раздвигая заросли репейника и высокой лесной травы, крались по земле; насквозь промочили одежду в холодной росе и всякий раз замирали, заслышав подозрительный шорох. Сердце стучало в груди как сумасшедшее и оставалось только надеяться, что наше сбившееся дыхание не донесется до какого-нибудь равнодушного к чарам луны демона.
Обошлось. И лежа на холодной сырой земле у самого края укрытой кронами деревьев поляны, я хотел только одного – оказаться отсюда как можно дальше. Тягучее пение вызывало озноб, и дрожь удалось унять, только изо всех сил стиснув зубы и сжав озябшие пальцы на деревянном ложе арбалета. Листья почти не пропускали свет зависшей в небе луны, но темно под кронами дубов не было – над проплешиной носились сразу несколько ярких болотных огней. И в их мельтешении никак не удавалось разглядеть танцующую посреди поляны завораживающий танец фигуру. Будто ее укрывал клубившийся под деревьями туман. Холодный туман, которого не было еще и минуты назад.
– Кто это? – тихонько прошептал я, раздвигая закрывавшую обзор траву.
– Ведьма, – как-то сдавленно ответил растянувшийся поблизости Бернард и принялся копаться в висевшем у него на поясе кошеле. – Ведьма, брат…
И тут я, наконец, ее разглядел. Молочная пелена тумана на мгновение распалась на отдельные лоскуты, и оказалось, что посреди поляны плавно кружится в странном танце обнаженная женщина. Белоснежную кожу покрывали капельки пота, тонкие кисти рук, не замирая ни на миг, плели невидимое кружево. Распущенные волосы скрывали лицо, но стройная, почти девичья фигура не оставляла сомнений в том, что ведьма молода. Узкие бедра, плоский живот, небольшие груди…
– Стреляй! – приказал Бернард, вытаскивая из кошеля пригоршню сухой толченой травы. – Стреляй…
– Но зачем? – Я сглотнул слюну, не в силах отвести взгляд от ложбинки меж покрытых капельками пота грудей. – Зачем?!
– Ты не понимаешь? – зашипел брат. – Не понимаешь?! Да она же танцует демонам!
– Я не могу, – поднявшись на одно колено, прошептал я и вытер заливающий глаза пот. Дыхание сбилось, а перед глазами медленно изгибалось обнаженное тело танцовщицы. – Не могу!
– Убивать демонов просто, но рано или поздно ты должен будешь понять, что дело не в них! Дело в нас самих! Можно сколько угодно уничтожать выбравшихся из преисподней тварей, но если не выжечь заразу в людях, все
Бесшумно подкравшийся к нам по ветвям деревьев ведьмин знакомец – просто невероятных размеров черный кот, – прыгнул, целясь когтями брату в голову, но на мгновение запоздал и приземлился в куст чертополоха. Зашипев, оказавшаяся ничуть не меньше степного волка зверюга присела для нового прыжка, и Бернард взмахнул правой рукой. Вылетевшие из его ладони обрывки сухой травы полыхнули ослепительным огнем, а мявкнувший от боли кот зарылся опаленной серебристыми искрами мордой в сырую траву.
– Кейн! – крикнул брат и рубанул мечом распластавшегося на земле зверя поперек хребта.
И только тут странное оцепенение начало покидать меня – оборвавшая танец ведьма откинула закрывавшие лицо волосы и неожиданно стремительно метнулась к нам. На одном из шагов она оттолкнулась от земли, и распластавшееся в длинном прыжке женское тело вдруг покрылось мелкой чешуей. Из кончиков пальцев показались изогнутые когти, а превратившееся в демоническую маску лицо враз растеряло всю свою привлекательность.
Выстрелил ли я?
Или просто дрогнул палец?
Не знаю.
Но, как бы то ни было, угодивший чуть ниже левой ключицы арбалетный болт сбил ведьму на землю, и во все стороны от раны по ее телу начало распространяться багряное сияние. Наложенные на посеребренный наконечник чары выжгли женщину в один миг, и вскоре от нее остались лишь обугленные кости.
– Молодец! – хлопнул меня по плечу перемазанный в черной крови кота Бернард и потряс широким черным ошейником, который отозвался серебряным звоном. – Смотри, проклятое серебро!
– Я не хотел ее убивать, – неожиданно для себя признался я и с трудом прогнал мелькнувшее перед глазами видение: кружащуюся в тумане обнаженную танцовщицу. – Не хотел…
– Да перестань ты! – Брат вытер с лица чужую кровь и сунул мне в лицо снятую со зверя цепь черного серебра. – Знаешь, сколько душ она должна была загубить, чтобы сделать этот ошейник? Знаешь?!
– Да знаю я все! – Просунув носок сапога в стремя арбалета, я взвел струну и решил ничего не объяснять. – Но мне больше нравится убивать демонов.
– Ничего, привыкнешь, – Бернард вытащил из разрубленного почти напополам ведьминого знакомца меч и вытер его о траву. Выпрямился, убрал меч в ножны и взглянул мне в глаза. – Привыкнешь…
– Не хочу… – тихонько прошептал я, когда Бернард направился к окружавшим поляну дубам, вздохнул и побрел вслед за братом. – Не хочу!
Но так ли много в этой жизни зависит от наших желаний?
Одержимость
Высушенный летним зноем терновник полыхал ярким, почти бесцветным пламенем. Почти бесцветным, но от этого не менее жарким – лепестки огня обвивали сгоравшего заживо демона и танцевали вокруг него хаотический танец очищающего обряда. Вбитые в запястья и лодыжки серебряные гвозди лишили исчадие тьмы всякой надежды на спасение, но оно все же раз за разом проверяло на прочность глубоко ушедшие в дерево штыри. Обрывки одежды на одержимом демоном уже занялись пламенем, и по мере того, как начала обугливаться плоть, рывки становились все слабее, а вопли тише и бессвязней.