Межсезонье (Сборник)
Шрифт:
Положение было хуже некуда – глаза невыносимо резало от едкого дыма, путь к черному ходу перекрывала полыхавшая мебель, а на улице уже слышались крики людей. Все верно: спятивший пиромант угробил сообщников и устроил поджог. Деньги? Какие деньги?
Нисколько не задумываясь над тем, почему выстрел в голову не отправил его на тот свет, Костя отлип от стены и шагнул прямо в подобравшийся вплотную огонь. Языки пламени яростно взвились вокруг пироманта, но тут же бессильно опали, повинуясь воле заклинателя. Действие «Магистра» еще не закончилось, и Напалм поспешил
Через объятую пламенем комнату, принимая на себя энергию огня, в коридор; оттуда к черному ходу и бежать, бежать отсюда прочь. Пока не подоспели жильцы из соседних квартир, зеваки, а самое главное – дружинники. Бежать!
И как ни странно, первое время Напалму это удавалось. И только оказавшись в паре кварталов от пятиэтажки, из окон на первом этаже которой валил дым, Костя сунул руку проверить невыносимо нывший бок. Крови не было, да и сама рана скорее напоминала плохо заживший ожог. Что за чертовщина?
Пытаясь восстановить сбившееся дыхание, парень только сейчас почувствовал острую боль, кромсавшую левую щеку, прикоснулся к лицу и зашипел сквозь стиснутые зубы. Еще один ожог. Теперь-то Косте стало понятно, что случилось с выпущенной ему в голову пулей. Она расплавилась! Вырвавшаяся в момент выстрела из его руки энергия разметала пулю на куски, один из которых и угодил в щеку. А бандиты в темноте прошляпили, что их подельник избежал несовместимых с жизнью повреждений. Повезло.
Костя вновь побрел вдоль Красного проспекта, пытаясь удержать в подчинении бушевавшую в нем стихию огня. «Магистр» заставлял дар работать на полную катушку; поглощенная в объятом пламенем помещении энергия тоже никуда не делась, и теперь перед пиромантом встал вопрос: как быть дальше?
Попытаться удержать ее в себе и потихоньку погасить? Или дать выход? Или…
И тут Косте пришло в голову, что, как ни крути, у похищенных денег были хозяева. А значит, уже очень скоро по его следам отправятся не только дружинники, но и наемники. А когда о спасении пироманта прознает парочка уж пытавшихся отправить его на тот свет бандитов – ему точно конец!
И что делать?
Забиться в самую глухую нору? Бежать из Форта? Сдаться Дружине?
Все вроде правильно, вот только Костя прекрасно осознавал, что это пути, ведущие в никуда. Ему никто не поверит. И либо вкатают пожизненное, либо – что более вероятно, – запытают до смерти. Впрочем, Саня и Юра его просто убьют.
Или он их.
Он их.
И чем больше Напалм об этом думал, тем больше его привлекала эта идея.
Он – их!
От этой мысли бросило в дрожь. Раньше такое Косте и в голову бы не пришло, но сейчас… Сейчас – с простреленным боком, с полыхающей в крови энергией огня – он был не вполне адекватен. И в этом заключался крошечный шанс на успех.
Найти и убить.
Найти?.. Легко – Гороховский их, несомненно, знает.
Убить?..
Костя никогда никого не убивал и не был уверен, что справится.
Позвать на помощь? Некого, да и незачем. Это только его дело!
До боли сжав кулаки, пиромант припомнил хруст позвонков умирающей
Он. Их. Убьет.
Точка!
Заспанный Гороховский отпер дверь квартиры, только после того как Костя принялся изо всех сил пинать ее ногами. Пинать было больно – нестерпимо ныл простреленный бок, – но парень не останавливался, пока не услышал лязг задвижки.
– Чего тебе? – Гороховский вышел на лестничную клетку в трико и домашних тапочках на босу ногу. Он невозмутимо оглядел взъерошенного пироманта, распахнутый пуховик, засохшую кровь на свитере, свежий ожог на щеке и достал из кармана пачку папирос. – Связался-таки?
– Где мне их найти? – Чувствуя, как подкатывает к горлу тошнота, Костя протянул руку за папиросой.
– Кого? – прикурил Филипп.
– Саню и Юру. – Напалм затянулся дымом и сразу же закашлялся. Сознание немного прояснилось, и он тут же затянулся еще. – У одного морда порезана, у второго золотых фикс полон рот.
– Они не Саня и Юра, – спокойно заметил Гороховский.
– Плевать, – отмахнулся Костя. – Где?
– Оно тебе надо? – уставился на него Филлип.
– Нет. – Костя выкинул выкуренную до патрона папиросу в лестничный колодец. – Но если я их не найду – мне конец.
– А если найдешь?
– Тогда конец им.
– Одноподъездная пятиэтажка на перекрестке Красного и Кривой. – Гороховский забычковал папиросу. – Квартира на первом этаже. Номер не помню, окна во двор выходят.
– Спасибо. – Костя заковылял вниз по ступенькам, но почти сразу обернулся: – Папиросами не угостишь?
– Держи, – кинул ему пачку Филипп.
Саня и Юра были дома. Саня и Юра делили добычу. Саня и Юра собирали вещи и явно готовились сменить берлогу.
Заглянувший через щель в шторах в окно однокомнатной квартиры пиромант осторожно слез на землю и закурил папиросу. Решимости у Кости за время прогулки по ночному Форту изрядно поубавилось.
У него болел бок. Раскалывалась голова. Жутко горела щека, и занемели пальцы, а бушевавший в крови огонь грозил в скором времени вырваться на свободу и оставить от Напалма лишь пригоршню пепла.
Дьявол!
Но причиной заминки было вовсе не плохое самочувствие. Просто Костя никак не мог решиться сделать последний шаг. Переступить через себя и убить человека. Нет, в горячке драки он, не сомневаясь ни мгновения, пырнул бы ножом или приложил арматуриной. Но вот так – обдуманно и осознанно сжечь двух человек? Пусть и конченых гадов, пытавшихся его застрелить…
Что ж – месть это святое!..
Костя почти решился. Он уже выкинул папиросу и вдруг понял, что не до конца откровенен с самим собой. Дурацкая привычка заниматься самокопанием – иногда она здорово мешает вовремя принять нужное решение.